Прямо удивительно, как вы ее туда отпустите без охраны!..
– Так вы что же, решили пригласить меня одну? С чего вы взяли, что я пойду? И потом, невелика беда, если Фанни пропустит один бал. В Бате балы даются еженедельно, так что если уж дело заходит о походе в театр, то надо отложить все остальное… – Эбби осеклась и нахмурилась, переваривая только что сказанное своими же устами…
Он смотрел на нее сбоку задумчиво, со скользящей по лицу улыбкой…
– Вот что! – воскликнула вдруг Эбби. – Хорошо бы вы пригласили вместе со мной мою сестру! Ведь…
– Ведь тогда вам не придется бояться сплетен? – продолжил за нее Майлз.
– Ну… Как вам сказать… Провожать даму в Ассамблею – одно дело, а в театре… Начинаются всякие разговоры, когда увидят кого-нибудь с кем-нибудь в партере…
– Это не беда, мы можем постоять и на галерке, если так, – заметил Майлз.
– И главное – затеять ссору с моими друзьями! – сурово припечатала его Эбби.
– Подумаешь! Я увел вас от жирного брюхатого прыща и врунишки, который тужился, выдавливая из себя комплименты, словно белый гной, зато я принес вам чаю – ведь это много полезнее комплиментов, тем более что чай был, заметьте, с сахаром и с лимоном…
– Какая наглость! – изумилась Эбби. – Мистер Дунстон вовсе не прыщ, а брюхо у него не больше, чем у любого солидного мужчины в его… в его годы!
– Но уж врунишка он точно! Разве вы принимаете за чистую монету его сравнения с майской розой и подобную чушь? Он ведь наверняка испробовал этот еще дедовский комплимент на десятках других!
Эбби была несколько задета:
– Хорошо, я сама знаю, что я не красавица, но я и не уродка, надеюсь!
Майлз улыбнулся:
– Ну да, вы ни рыба ни мясо… Дело только в том, что ваш дуболобый приятель не видит, что ваша красота отнюдь не внешняя и нечего ее сравнивать с какими-то затасканными розами…
Конечно, умом Эбби понимала, что пора осадить зарвавшегося мистера Каверли или по крайней мере не обратить на его бестактные слова внимания. Но вместо этого она с живейшим интересом переспросила:
– Это что-то новенькое! Ну-ка, расскажите мне о красоте, в чем она!
Он взглянул на нее с лукавым любопытством:
– Ну что ж, у вас недурственное личико, да и фигура, прямо скажем, не подкачала. Мне нравятся и ваши глаза – особенно когда в них блестит хоть какая-нибудь завалящая мыслишка. Впрочем, самое главное не это. В вас навалом обаяния, вот в чем вся штука!
Она зарделась и неуверенно заметила:
– Боюсь, сэр, что сейчас вы пытаетесь мне бессовестно льстить…
– Ну нет! И я сейчас это докажу: у вас совсем неподходящий нос для того, чтобы вас можно было водить за него! Кроме того, у вас слишком широкий рот, и хотя волосы у вас произрастают в большом количестве, цвет у них не особо примечательный…
Эбби расхохоталась:
– Да я вас просто возненавижу!
– Вполне возможно. Я мог бы прибавить, что в вас есть и смелость, но это пока что сомнительно…
На это она взвилась:
– И тут вы ошибаетесь! Я уверена, что вы запустили в меня эту шпильку только потому, что я отказалась идти с вами в театр! Извольте же – я иду!
– Хорошая девочка! – похвалил ее Каверли. – Но я не стану вас неволить, если вашей репутации это и вправду может повредить…
– Нет! – сказала она решительно. – В мои-то годы – что мне повредит?
– Я так и думал, – заметил он. – А в таком случае, как скажется на вашей репутации, если вы поужинаете со мной в «Йорк-Хаус» перед спектаклем?
– Спасибо, но я предпочла бы поужинать дома, – отвечала Эбби. – Да и моя сестра была бы рада продолжению знакомства с вами.
Он шутливо поклонился ей, и поскольку к этому моменту они уже добрались до своей цели, а именно – монумента в честь некоего сэра Бэзила Гренвилла, убиенного во времена Кромвеля, – их разговор закончился.
Он и не возобновился. После того как двум представителям рода Каверли продемонстрировали развалины местной крепости, построенной еще саксами, младший выразил вежливый, хоть и искусственный интерес, а старший не смог выдавить из себя и этого, так что резонно было возвращаться с прогулки по домам. На обратном пути Стэси Каверли просто настоял на том, чтобы ехать в паре с Эбби.
– Умоляю вас, мэм, позвольте мне быть вашим гвардейцем! – вился он лисой. – Ах, я так долго искал счастливого случая поговорить с вами, чтобы вы получше узнали меня…
– Бога ради! – ледяным тоном отвечала Эбби. – Так что же вы собирались рассказать мне, сэр?
Стэси постарался изобразить на лице самую свою приятную улыбку.
– О, вы, должно быть, и сами знаете, что я вам хочу сказать… Но боюсь, что я обращаюсь к тем ушам, что слышать меня не желают…
– Если вы уже закончили репетиции и перешли к самому спектаклю, то ясно, что вы намерены обсуждать со мной вашу помолвку с Фанни, – продолжала Эбби голосом, в котором помимо мороза теперь ощущалась и снежная буря. – Должна вас огорчить – вы обращаетесь ко мне не по адресу, ее опекуном являюсь не я, а мой брат. Хотя перед тем, как делать семнадцатилетней девушке предложение, вам следовало бы сперва переговорить с опекуном. А то получается просто безобразие, и совсем не по-джентльменски.
Стэси, растерявшись, немного снизил накал своей улыбки.
– Ах, ну что вы, если бы я знал, что ее опекунша – не мисс Вендовер, я бы… Конечно, конечно…
– Пусть вы думали, что опекун – моя сестра, что вам мешало обратиться к ней? – полюбопытствовала Эбби.
Он закусил губу.
– Понимаете, у меня были причины полагать… Как бы это сказать… что она не проти… то есть, что она смотрит… что она посмотрела бы на мое предложение благосклонно… И, понимая, насколько я недостоин Фанни… Одним словом, мисс Вендовер, поверьте мне, вы должны учесть ту бурю чувств, которая разыгралась в моей душе и затмила трезвый рассудок!
– Никак не могу согласиться с вами в смысле затмения! – ехидно заметила Эбби.
Стэси бросил на нее масленый взгляд, который Эбби встретила с той невыразительной улыбкой, какой улыбаются палачи своей жертве перед свершением правосудия.
– С того самого мгновения, как я увидел ее, я потерял себя! – драматически воскликнул он. – Я много раз ошибался в любви – хочу быть перед вами честным, – но, когда я встретил Фанни, я понял, что вся моя предыдущая жизнь была сплошным туманом и ложью и что я не любил никогда… И как горько было мне осознать свое прошлое, как ужасно было вспомнить об ошибках!.. Но я решил стать чище, стать хоть немного достойным моего прекрасного ангела!
– Ну что ж, тогда у вас масса времени для этого! – подбодрила его Эбби. – Если вы обратитесь со своим предложением к моему брату через четыре года, когда Фанни достигнет совершеннолетия, то думаю, у вас появятся некоторые надежды на успех.
– Четыре года! – с мукой вскричал Стэси. – Мисс Абигайль, ни я ни она не вытерпим столько!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Так вы что же, решили пригласить меня одну? С чего вы взяли, что я пойду? И потом, невелика беда, если Фанни пропустит один бал. В Бате балы даются еженедельно, так что если уж дело заходит о походе в театр, то надо отложить все остальное… – Эбби осеклась и нахмурилась, переваривая только что сказанное своими же устами…
Он смотрел на нее сбоку задумчиво, со скользящей по лицу улыбкой…
– Вот что! – воскликнула вдруг Эбби. – Хорошо бы вы пригласили вместе со мной мою сестру! Ведь…
– Ведь тогда вам не придется бояться сплетен? – продолжил за нее Майлз.
– Ну… Как вам сказать… Провожать даму в Ассамблею – одно дело, а в театре… Начинаются всякие разговоры, когда увидят кого-нибудь с кем-нибудь в партере…
– Это не беда, мы можем постоять и на галерке, если так, – заметил Майлз.
– И главное – затеять ссору с моими друзьями! – сурово припечатала его Эбби.
– Подумаешь! Я увел вас от жирного брюхатого прыща и врунишки, который тужился, выдавливая из себя комплименты, словно белый гной, зато я принес вам чаю – ведь это много полезнее комплиментов, тем более что чай был, заметьте, с сахаром и с лимоном…
– Какая наглость! – изумилась Эбби. – Мистер Дунстон вовсе не прыщ, а брюхо у него не больше, чем у любого солидного мужчины в его… в его годы!
– Но уж врунишка он точно! Разве вы принимаете за чистую монету его сравнения с майской розой и подобную чушь? Он ведь наверняка испробовал этот еще дедовский комплимент на десятках других!
Эбби была несколько задета:
– Хорошо, я сама знаю, что я не красавица, но я и не уродка, надеюсь!
Майлз улыбнулся:
– Ну да, вы ни рыба ни мясо… Дело только в том, что ваш дуболобый приятель не видит, что ваша красота отнюдь не внешняя и нечего ее сравнивать с какими-то затасканными розами…
Конечно, умом Эбби понимала, что пора осадить зарвавшегося мистера Каверли или по крайней мере не обратить на его бестактные слова внимания. Но вместо этого она с живейшим интересом переспросила:
– Это что-то новенькое! Ну-ка, расскажите мне о красоте, в чем она!
Он взглянул на нее с лукавым любопытством:
– Ну что ж, у вас недурственное личико, да и фигура, прямо скажем, не подкачала. Мне нравятся и ваши глаза – особенно когда в них блестит хоть какая-нибудь завалящая мыслишка. Впрочем, самое главное не это. В вас навалом обаяния, вот в чем вся штука!
Она зарделась и неуверенно заметила:
– Боюсь, сэр, что сейчас вы пытаетесь мне бессовестно льстить…
– Ну нет! И я сейчас это докажу: у вас совсем неподходящий нос для того, чтобы вас можно было водить за него! Кроме того, у вас слишком широкий рот, и хотя волосы у вас произрастают в большом количестве, цвет у них не особо примечательный…
Эбби расхохоталась:
– Да я вас просто возненавижу!
– Вполне возможно. Я мог бы прибавить, что в вас есть и смелость, но это пока что сомнительно…
На это она взвилась:
– И тут вы ошибаетесь! Я уверена, что вы запустили в меня эту шпильку только потому, что я отказалась идти с вами в театр! Извольте же – я иду!
– Хорошая девочка! – похвалил ее Каверли. – Но я не стану вас неволить, если вашей репутации это и вправду может повредить…
– Нет! – сказала она решительно. – В мои-то годы – что мне повредит?
– Я так и думал, – заметил он. – А в таком случае, как скажется на вашей репутации, если вы поужинаете со мной в «Йорк-Хаус» перед спектаклем?
– Спасибо, но я предпочла бы поужинать дома, – отвечала Эбби. – Да и моя сестра была бы рада продолжению знакомства с вами.
Он шутливо поклонился ей, и поскольку к этому моменту они уже добрались до своей цели, а именно – монумента в честь некоего сэра Бэзила Гренвилла, убиенного во времена Кромвеля, – их разговор закончился.
Он и не возобновился. После того как двум представителям рода Каверли продемонстрировали развалины местной крепости, построенной еще саксами, младший выразил вежливый, хоть и искусственный интерес, а старший не смог выдавить из себя и этого, так что резонно было возвращаться с прогулки по домам. На обратном пути Стэси Каверли просто настоял на том, чтобы ехать в паре с Эбби.
– Умоляю вас, мэм, позвольте мне быть вашим гвардейцем! – вился он лисой. – Ах, я так долго искал счастливого случая поговорить с вами, чтобы вы получше узнали меня…
– Бога ради! – ледяным тоном отвечала Эбби. – Так что же вы собирались рассказать мне, сэр?
Стэси постарался изобразить на лице самую свою приятную улыбку.
– О, вы, должно быть, и сами знаете, что я вам хочу сказать… Но боюсь, что я обращаюсь к тем ушам, что слышать меня не желают…
– Если вы уже закончили репетиции и перешли к самому спектаклю, то ясно, что вы намерены обсуждать со мной вашу помолвку с Фанни, – продолжала Эбби голосом, в котором помимо мороза теперь ощущалась и снежная буря. – Должна вас огорчить – вы обращаетесь ко мне не по адресу, ее опекуном являюсь не я, а мой брат. Хотя перед тем, как делать семнадцатилетней девушке предложение, вам следовало бы сперва переговорить с опекуном. А то получается просто безобразие, и совсем не по-джентльменски.
Стэси, растерявшись, немного снизил накал своей улыбки.
– Ах, ну что вы, если бы я знал, что ее опекунша – не мисс Вендовер, я бы… Конечно, конечно…
– Пусть вы думали, что опекун – моя сестра, что вам мешало обратиться к ней? – полюбопытствовала Эбби.
Он закусил губу.
– Понимаете, у меня были причины полагать… Как бы это сказать… что она не проти… то есть, что она смотрит… что она посмотрела бы на мое предложение благосклонно… И, понимая, насколько я недостоин Фанни… Одним словом, мисс Вендовер, поверьте мне, вы должны учесть ту бурю чувств, которая разыгралась в моей душе и затмила трезвый рассудок!
– Никак не могу согласиться с вами в смысле затмения! – ехидно заметила Эбби.
Стэси бросил на нее масленый взгляд, который Эбби встретила с той невыразительной улыбкой, какой улыбаются палачи своей жертве перед свершением правосудия.
– С того самого мгновения, как я увидел ее, я потерял себя! – драматически воскликнул он. – Я много раз ошибался в любви – хочу быть перед вами честным, – но, когда я встретил Фанни, я понял, что вся моя предыдущая жизнь была сплошным туманом и ложью и что я не любил никогда… И как горько было мне осознать свое прошлое, как ужасно было вспомнить об ошибках!.. Но я решил стать чище, стать хоть немного достойным моего прекрасного ангела!
– Ну что ж, тогда у вас масса времени для этого! – подбодрила его Эбби. – Если вы обратитесь со своим предложением к моему брату через четыре года, когда Фанни достигнет совершеннолетия, то думаю, у вас появятся некоторые надежды на успех.
– Четыре года! – с мукой вскричал Стэси. – Мисс Абигайль, ни я ни она не вытерпим столько!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63