тут она горько разрыдалась.
Однако вскоре Фанни смирилась со своей судьбой, и ее стало клонить ко сну.
Она задремала, и в полусне видела верного Стэси, который ждет ее на свидании в саду, потом – как он обвиняет ее в предательстве, и просыпалась с мокрыми от слез щеками и с бессвязными словами на горячечных губах…
В голове у Фанни не сохранилось четкой картины вчерашнего приема, она помнила только, как обещала Стэси встретиться с ним и что он был разозлен ее нежеланием говорить с ним прилюдно. Еще он сказал, что она его, видно, не любит. Фанни напрягала свои мозги, пытаясь придумать способ передать Стэси записку, но ведь Эбби и нянька были в сговоре против нее и ни в коем случае не позволят ей сделать этого. А Бетти Коннер, которая с радостью согласилась бы помочь ей, к Фанни просто не подпустят. Неужели Стэси уедет из Бата, как и грозился? Ах, как бы ей хотелось объяснить ему, что она не виновата…
Конечно, такие мысли отнюдь не улучшили ее состояния, скорее наоборот. Она уже стала немножко бредить в жару, воображая себя на смертном одре, а рядом – рыдающего Стэси, кающегося, что так ее недооценил при жизни. Эти лихорадочные видения так истощили Фанни, что она уже никуда не хотела идти или передавать записки… Все равно уже слишком поздно, вяло подумалось ей. Теперь жизнь ее погублена, но это уже не имело такого уж большого значения по сравнению с ломотой в теле, раскалывающейся головой и свербящим горлом.
Потом ее разбудила Эбби, и девочка обессиленно прильнула к ее плечу.
– Выпей лимонной воды, милая, пока нянька взобьет тебе подушки, – ласково сказала Эбби.
Фанни отпила лимонаду, после чего кое-как разлепила воспаленные глаза. Взгляд ее сразу же упал на вазу с большим букетом цветов.
– О! – удивленно воскликнула Фанни.
– Видишь, какие прекрасные цветы тебе принесли Оливер и Лавиния! Они зашли узнать, как ты, передавали тебе горячий привет и свои сожаления. Ложись-ка ты еще немного поспи, я посижу с тобой.
Искорка радости, которая уже было вспыхнула в груди Фанни, погасла. Потом, лежа в полусне, ей пришло в голову, что раз уж Грейшотты зашли навестить ее, они наверняка расскажут еще кому-нибудь, что Фанни заболела, и эта весть может какими-то путями дойти и до Стэси. Тогда он поймет, почему она не сдержала слово и не пришла на свидание. Вздохнув с облегчением от этой успокоительной мысли, Фанни зарылась поглубже в мягкую подушку и крепко заснула.
Глава 13
Новость о болезни Фанни действительно вскорости дошла до Стэси Каверли, но вовсе не успокоила его тревогу, которая только нарастала. Когда он околачивался в садах у Сидни-Плейс, ему и в голову не стукнуло, что Фанни заболеет и самым глупым образом сорвет его планы. Не будучи отягощен наблюдательностью, присущей Оливеру Грейшотту, он не заметил накануне пылающих нездоровым румянцем щек девушки, а жалобы на головную боль приписал ее зловредной капризности. И потому первое, что пришло Стэси в голову, – это что Фанни сумели задержать дома бдительные тетки. Сперва это соображение его глубоко опечалило. Но потом, после некоторого размышления, Стэси пришел к выводу, что все произошедшее скорее ему на руку – ведь такая решительная, независимая девушка, как Фанни, станет еще упрямее добиваться того, что ей запрещают, и, значит, ее влечение к Стэси только усилится. Она бросится к нему в объятия, вне себя от ярости на теток.
На следующее утро он отправился погулять вокруг Зала Источников, надеясь встретить там Фанни, которая будет уже готова на все, но ни ее, ни других представителей семейства Вендо-вер он там не обнаружил. Затем он потратил немало времени в библиотеке, но вовсе не за чтением книг, а опять-таки в ожидании появления Фанни, потом отправился бродить по центральным улицам, где Фанни можно было бы встретить у какого-нибудь модного магазина. В зале Городского Собрания по пятницам не проводилось ни спектаклей, ни концертов, приглашений на прием к кому-нибудь Стэси не получал и потому только в субботу узнал о болезни Фанни.
Это его несколько испугало. Болезнь девчонки означала затяжку, и затяжку длительную. Он не мог себе позволить терять столько времени даром. Стэси не умел предвидеть неприятности, не в его это было натуре. Он обладал присущей настоящему игроку верой в успех, в случайную удачу и считал, что если даже ему выпадет трудная доля, то Провидение непременно поможет ему – магическим образом.
Но различные письма, пришедшие ему на днях, здорово подорвали его оптимизм, а в записке, присланной ему от управляющего, говорилось, что арест имения за долги уже неизбежен. Тут, впервые в своей жизни, он почувствовал панический страх, и временами ему приходили в голову дикие мысли, не сбежать ли ему вообще на континент, куда-нибудь во Францию или Австрию, и основать там свое игорное дело – тогда, при удаче, он разбогатеет. Впрочем, ехать можно было куда угодно, но только не в Париж. Во французскую столицу тогда, после заключения Наполеона на отдаленном острове Святой Елены, стекались целые толпы англичан – легко было напороться на знакомых. Однако, помимо Парижа, в Европе имелось предостаточно других городов, где риск встретить знакомого англичанина сводился к нулю.
Как ни странно, Стэси действительно всерьез рассматривал перспективу своего превращения во владельца игорного дома. В конечном счете деньги, которые он смог бы заработать, точно так же проложили бы ему путь в общество, как и родовое поместье. Хотя в глубине души в нем еще оставались некоторые запреты, еще хранился некий список поступков, которых Каверли из Дэйнскорта не должны совершать ни при каких обстоятельствах.
И потом, для удачной карьеры игрока и владельца игорного дома необходимо было прежде всего, чтобы кости ложились как надо… Но судьба была настроена против него, и кости падали самым гадким образом. Удача не шла и не шла. А значит, у него все-таки оставалось единственное средство разбогатеть – женитьба на богатой. Это был далеко не идеальный вариант, но Стэси уже продумал, что несколько объявлений в газетах о том, что Стэси Каверли женится на единственной дочери Роулэнда Вендовера, эсквайра, из графства Бедфордшир, помогут смягчить его кредиторов надеждами на получение денег, а возможно, и склонят самого Джеймса Вендовера к признанию этого союза.
Визит вежливости и «соболезнования», который Стэси нанес в Сидни-Плейс, не принес ничего утешительного для этих оптимистических расчетов. Его приняла старшая мисс Вендовер. И хотя она приветствовала Стэси с несколько заискивающей мягкостью, в ее рассказе о состоянии Фанни было мало хорошего. Майлз Каверли, с его бесстрастным отношением к людям, счел бы этот медицинский отчет вполне приемлемым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Однако вскоре Фанни смирилась со своей судьбой, и ее стало клонить ко сну.
Она задремала, и в полусне видела верного Стэси, который ждет ее на свидании в саду, потом – как он обвиняет ее в предательстве, и просыпалась с мокрыми от слез щеками и с бессвязными словами на горячечных губах…
В голове у Фанни не сохранилось четкой картины вчерашнего приема, она помнила только, как обещала Стэси встретиться с ним и что он был разозлен ее нежеланием говорить с ним прилюдно. Еще он сказал, что она его, видно, не любит. Фанни напрягала свои мозги, пытаясь придумать способ передать Стэси записку, но ведь Эбби и нянька были в сговоре против нее и ни в коем случае не позволят ей сделать этого. А Бетти Коннер, которая с радостью согласилась бы помочь ей, к Фанни просто не подпустят. Неужели Стэси уедет из Бата, как и грозился? Ах, как бы ей хотелось объяснить ему, что она не виновата…
Конечно, такие мысли отнюдь не улучшили ее состояния, скорее наоборот. Она уже стала немножко бредить в жару, воображая себя на смертном одре, а рядом – рыдающего Стэси, кающегося, что так ее недооценил при жизни. Эти лихорадочные видения так истощили Фанни, что она уже никуда не хотела идти или передавать записки… Все равно уже слишком поздно, вяло подумалось ей. Теперь жизнь ее погублена, но это уже не имело такого уж большого значения по сравнению с ломотой в теле, раскалывающейся головой и свербящим горлом.
Потом ее разбудила Эбби, и девочка обессиленно прильнула к ее плечу.
– Выпей лимонной воды, милая, пока нянька взобьет тебе подушки, – ласково сказала Эбби.
Фанни отпила лимонаду, после чего кое-как разлепила воспаленные глаза. Взгляд ее сразу же упал на вазу с большим букетом цветов.
– О! – удивленно воскликнула Фанни.
– Видишь, какие прекрасные цветы тебе принесли Оливер и Лавиния! Они зашли узнать, как ты, передавали тебе горячий привет и свои сожаления. Ложись-ка ты еще немного поспи, я посижу с тобой.
Искорка радости, которая уже было вспыхнула в груди Фанни, погасла. Потом, лежа в полусне, ей пришло в голову, что раз уж Грейшотты зашли навестить ее, они наверняка расскажут еще кому-нибудь, что Фанни заболела, и эта весть может какими-то путями дойти и до Стэси. Тогда он поймет, почему она не сдержала слово и не пришла на свидание. Вздохнув с облегчением от этой успокоительной мысли, Фанни зарылась поглубже в мягкую подушку и крепко заснула.
Глава 13
Новость о болезни Фанни действительно вскорости дошла до Стэси Каверли, но вовсе не успокоила его тревогу, которая только нарастала. Когда он околачивался в садах у Сидни-Плейс, ему и в голову не стукнуло, что Фанни заболеет и самым глупым образом сорвет его планы. Не будучи отягощен наблюдательностью, присущей Оливеру Грейшотту, он не заметил накануне пылающих нездоровым румянцем щек девушки, а жалобы на головную боль приписал ее зловредной капризности. И потому первое, что пришло Стэси в голову, – это что Фанни сумели задержать дома бдительные тетки. Сперва это соображение его глубоко опечалило. Но потом, после некоторого размышления, Стэси пришел к выводу, что все произошедшее скорее ему на руку – ведь такая решительная, независимая девушка, как Фанни, станет еще упрямее добиваться того, что ей запрещают, и, значит, ее влечение к Стэси только усилится. Она бросится к нему в объятия, вне себя от ярости на теток.
На следующее утро он отправился погулять вокруг Зала Источников, надеясь встретить там Фанни, которая будет уже готова на все, но ни ее, ни других представителей семейства Вендо-вер он там не обнаружил. Затем он потратил немало времени в библиотеке, но вовсе не за чтением книг, а опять-таки в ожидании появления Фанни, потом отправился бродить по центральным улицам, где Фанни можно было бы встретить у какого-нибудь модного магазина. В зале Городского Собрания по пятницам не проводилось ни спектаклей, ни концертов, приглашений на прием к кому-нибудь Стэси не получал и потому только в субботу узнал о болезни Фанни.
Это его несколько испугало. Болезнь девчонки означала затяжку, и затяжку длительную. Он не мог себе позволить терять столько времени даром. Стэси не умел предвидеть неприятности, не в его это было натуре. Он обладал присущей настоящему игроку верой в успех, в случайную удачу и считал, что если даже ему выпадет трудная доля, то Провидение непременно поможет ему – магическим образом.
Но различные письма, пришедшие ему на днях, здорово подорвали его оптимизм, а в записке, присланной ему от управляющего, говорилось, что арест имения за долги уже неизбежен. Тут, впервые в своей жизни, он почувствовал панический страх, и временами ему приходили в голову дикие мысли, не сбежать ли ему вообще на континент, куда-нибудь во Францию или Австрию, и основать там свое игорное дело – тогда, при удаче, он разбогатеет. Впрочем, ехать можно было куда угодно, но только не в Париж. Во французскую столицу тогда, после заключения Наполеона на отдаленном острове Святой Елены, стекались целые толпы англичан – легко было напороться на знакомых. Однако, помимо Парижа, в Европе имелось предостаточно других городов, где риск встретить знакомого англичанина сводился к нулю.
Как ни странно, Стэси действительно всерьез рассматривал перспективу своего превращения во владельца игорного дома. В конечном счете деньги, которые он смог бы заработать, точно так же проложили бы ему путь в общество, как и родовое поместье. Хотя в глубине души в нем еще оставались некоторые запреты, еще хранился некий список поступков, которых Каверли из Дэйнскорта не должны совершать ни при каких обстоятельствах.
И потом, для удачной карьеры игрока и владельца игорного дома необходимо было прежде всего, чтобы кости ложились как надо… Но судьба была настроена против него, и кости падали самым гадким образом. Удача не шла и не шла. А значит, у него все-таки оставалось единственное средство разбогатеть – женитьба на богатой. Это был далеко не идеальный вариант, но Стэси уже продумал, что несколько объявлений в газетах о том, что Стэси Каверли женится на единственной дочери Роулэнда Вендовера, эсквайра, из графства Бедфордшир, помогут смягчить его кредиторов надеждами на получение денег, а возможно, и склонят самого Джеймса Вендовера к признанию этого союза.
Визит вежливости и «соболезнования», который Стэси нанес в Сидни-Плейс, не принес ничего утешительного для этих оптимистических расчетов. Его приняла старшая мисс Вендовер. И хотя она приветствовала Стэси с несколько заискивающей мягкостью, в ее рассказе о состоянии Фанни было мало хорошего. Майлз Каверли, с его бесстрастным отношением к людям, счел бы этот медицинский отчет вполне приемлемым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63