Ей это безразлично при условии, что и он не будет следить за ее поведением слишком внимательно, и я готов поклясться, что уж он-то не будет, потому что у него есть любовница, которую он содержит вот уже несколько лет. По крайней мере, по городу ходят подобные слухи, и по-моему, они небезосновательны. А ты что думаешь?
— Но какова парочка! — сказал герцог.
— Впрочем, — великодушно признал Мэттью, — никто не может упрекнуть моего отца за то, что он подцепил Тирска. Тебе ведь известно, что он дьявольски богат, кроме того, у него титул, а у отца еще четыре дочери, о будущем которых надо позаботиться. Что же касается Шарлотты, то ты зря придираешься к ней, Джилли. Ведь ты сам себе хозяин и поступаешь по своему усмотрению. Тебе не нужно жить в Кройлейке под надзором матери и пять вечеров из семи разливать чай для целой компании нужных святош. Даю тебе слово, это вынести невозможно!
К тому времени вскипел чайник. Гидеон снял его с полки в камине, где обычно подогревалась пища, и вылил щербет, находившийся в нем, в ром. Нежный аромат поднялся из чаши. Он помешал смесь, всецело поглощенный этим занятием. Но герцог, уловив нотки горечи в голосе Мэттью, испытующе посмотрел на него. Мэттью отвел взгляд и принялся рассказывать о проказах, которыми славился Оксфорд.
Гидеон, никогда не обращавший на его речи ни малейшего внимания, бесцеремонно прервал его болтовню.
— Надолго ли ты приехал в город, Адольф?
— Не знаю. Настолько, насколько мне разрешат, осмелюсь предположить.
— Значит, времени у тебя практически нет! — Он принялся большим половником разливать пунш в три кружки. — По-моему, ты говорил, что тебе прислуживает Белпер? Какого черта ты сообщил ему, что ты в Лондоне?
— Гидеон, почему ты такой наивный? — взмолился Джилли. — Конечно, я ему ничего не говорил. Это было обязанностью моего дяди. И он ее выполню Когда я приехал, Белпер встречал меня на пороге.
— Не имей ты куриные мозги, ты бы вышвырнул его со своего порога! — заметил капитан.
— Непременно, если бы я обладал таким же ростом, как ты, — парировал мрачно герцог.
— Решительности — вот чего тебе не хватает, дитя мое.
— Я знаю. Но мне показалось, что он не слишком хорошо одет, а когда тебе так рады — что можно сделать?
— И в самом деле, — язвительно проговорил Гидеон. — Подозреваю, что если все лондонские сорванцы начнут проявлять радость при твоем появлении, ты для всех распахнешь свои двери.
— Мне бы следовало так сделать, — вздохнул Джилли. — Как же ты будешь похож на моего дядю в один прекрасный день, когда эти прекрасные бакенбарды утратят свой черный цвет и блеск! Как он был прав, когда предупреждал меня, чтобы я не искал твоего общества! Он и не подозревал, насколько прав оказался!
— Что? — воскликнул Гидеон. — Да он никогда не мог сказать такое.
— Да, он этого не говорил, — признался Джилли. — Но он все-таки предупредил меня не связываться с теми, с кем ты водишь компанию. Весьма справедливо. Вы, гвардейцы… Знаешь, Белпер дразнит вас гайд-парковыми солдатами. Вы такая легкомысленная братия, что никогда не знаешь, куда может завести компания военных. Он также предупредил меня насчет Гейвуда. Сказал, что он наверняка захочет повести меня в игорный притон, именно туда он и предложил пойти с ним, только я помнил о советах и не пошел с ним.
— Вздор, Адольф! Ты не пошел с ним только потому, что игра тебя не привлекает. Давай без этих штучек, маленький кузен.
Герцог подлил себе в кружку еще немного пунша.
— Не перебивай главу семьи, Гидеон. Помни об этикете!
— Еще немного, и ведро для шампанского окажется на твоей голове, — предупредил его Гидеон.
— В таком случае ты окажешься один против двоих, потому что Мэттью, если он еще не отключился, примет мою сторону.
Мэттью, погруженный в глубокие раздумья, встрепенулся.
— Я весь внимание. Но нельзя же все время болтать.
— Если бы ты знал Белпера, ты бы так не говорил, Гидеон. На следующий год я буду совершеннолетним, и мой дядя говорит, чтобы я учился жить самостоятельно. У меня тысячи замечательный качеств, но мне недостает решительности. Поэтому я подумал о том, что неплохо бы заняться мне своими поместьями, но мои представления о них оказались такими наивными, что Скривен улыбался, а дядя потерял всякое терпение со мной. Я бы хотел — о как бы я хотел, — чтобы мой опекун был бы злодеем, а мой управляющий — дураком и чтобы они вместе пытались разорить меня.
— Не вижу в этом никакого смысла, — заморгал Мэттью.
— И еще я хотел бы, — продолжал Джилли, не обращая внимания на эту реплику, — чтобы никто из моего окружения не желал бы мне добра, не заботился бы о моих интересах, нисколечко не любил бы меня. Бог знает, почему, но все как раз наоборот. Знаете ли вы, что Борродейл и Чигвел, и Нитлбед, и мой лакей — нет, только не лакей! Пусть его наградит господь, потому что он не знал меня с колыбели, и ему глубоко наплевать, что из меня вырастет. Это замечательный человек! Интересно, сколько я ему плачу? Надо удвоить эту сумму! Но остальные… Ах да, еще и Терви, как это я забыл о нем? Остальные ждут не дождутся, когда я вернусь домой, беспокоятся до умопомрачения из-за того, что я не приказал подать карету и поэтому на меня могут напасть разбойники, или я могу простудиться. Они не лягут спать, пока я не вернусь. Борродейл принесет мне горячий посеет, а Нитлбед, даю слово, будет меня журить. — Он вскочил и начал беспокойно ходить по комнате большими шагами. — Гидеон, я все время думаю о том, каково быть просто мистером Никем и Ниоткуда.
— А ты попробуй, — посоветовал ему кузен.
— Но как? Ведь мы живем не на страницах романа а в этом скучнейшем благовоспитанном мире! Да я еще собираюсь жениться! Дай мне еще пунша. Или же ты собираешься напомнить мне, что мой желудок никогда не отличался здоровьем и что скорее всего начнется расстройство, и надо будет призвать доктора Бейли?
— Иди к черту! — сказал Гидеон, наполняя опустошенную кружку. — Можешь болеть, сколько твоей душе угодно, только не у меня. Я посажу тебя в портшез и велю им отнести тебя домой.
— Я так люблю тебя, — вздохнул герцог, — ведь в тебе нет ни одной добродетели. Ты лжешь, Гидеон, ты лжешь. Как только я свалюсь, и часа не пройдет, как ты созовешь сюда полмедицинского факультета.
— Только не я!
— Да перестаньте вы болтать чушь! — неожиданно воскликнул Мэттью, резко выпрямляясь на стуле. — Вот что я скажу тебе, Джилли. Тебе очень будет полезно не быть герцогом, не иметь столько денег, не иметь столько слуг, готовых исполнить любое твое желание, не иметь чистопородного скота и помощников, которые занимаются твоими делами так, что тебе не остается, о чем и думать.
— Да, пожалуй, — согласился Джилли, на которого произвел впечатление этот внезапный взрыв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Но какова парочка! — сказал герцог.
— Впрочем, — великодушно признал Мэттью, — никто не может упрекнуть моего отца за то, что он подцепил Тирска. Тебе ведь известно, что он дьявольски богат, кроме того, у него титул, а у отца еще четыре дочери, о будущем которых надо позаботиться. Что же касается Шарлотты, то ты зря придираешься к ней, Джилли. Ведь ты сам себе хозяин и поступаешь по своему усмотрению. Тебе не нужно жить в Кройлейке под надзором матери и пять вечеров из семи разливать чай для целой компании нужных святош. Даю тебе слово, это вынести невозможно!
К тому времени вскипел чайник. Гидеон снял его с полки в камине, где обычно подогревалась пища, и вылил щербет, находившийся в нем, в ром. Нежный аромат поднялся из чаши. Он помешал смесь, всецело поглощенный этим занятием. Но герцог, уловив нотки горечи в голосе Мэттью, испытующе посмотрел на него. Мэттью отвел взгляд и принялся рассказывать о проказах, которыми славился Оксфорд.
Гидеон, никогда не обращавший на его речи ни малейшего внимания, бесцеремонно прервал его болтовню.
— Надолго ли ты приехал в город, Адольф?
— Не знаю. Настолько, насколько мне разрешат, осмелюсь предположить.
— Значит, времени у тебя практически нет! — Он принялся большим половником разливать пунш в три кружки. — По-моему, ты говорил, что тебе прислуживает Белпер? Какого черта ты сообщил ему, что ты в Лондоне?
— Гидеон, почему ты такой наивный? — взмолился Джилли. — Конечно, я ему ничего не говорил. Это было обязанностью моего дяди. И он ее выполню Когда я приехал, Белпер встречал меня на пороге.
— Не имей ты куриные мозги, ты бы вышвырнул его со своего порога! — заметил капитан.
— Непременно, если бы я обладал таким же ростом, как ты, — парировал мрачно герцог.
— Решительности — вот чего тебе не хватает, дитя мое.
— Я знаю. Но мне показалось, что он не слишком хорошо одет, а когда тебе так рады — что можно сделать?
— И в самом деле, — язвительно проговорил Гидеон. — Подозреваю, что если все лондонские сорванцы начнут проявлять радость при твоем появлении, ты для всех распахнешь свои двери.
— Мне бы следовало так сделать, — вздохнул Джилли. — Как же ты будешь похож на моего дядю в один прекрасный день, когда эти прекрасные бакенбарды утратят свой черный цвет и блеск! Как он был прав, когда предупреждал меня, чтобы я не искал твоего общества! Он и не подозревал, насколько прав оказался!
— Что? — воскликнул Гидеон. — Да он никогда не мог сказать такое.
— Да, он этого не говорил, — признался Джилли. — Но он все-таки предупредил меня не связываться с теми, с кем ты водишь компанию. Весьма справедливо. Вы, гвардейцы… Знаешь, Белпер дразнит вас гайд-парковыми солдатами. Вы такая легкомысленная братия, что никогда не знаешь, куда может завести компания военных. Он также предупредил меня насчет Гейвуда. Сказал, что он наверняка захочет повести меня в игорный притон, именно туда он и предложил пойти с ним, только я помнил о советах и не пошел с ним.
— Вздор, Адольф! Ты не пошел с ним только потому, что игра тебя не привлекает. Давай без этих штучек, маленький кузен.
Герцог подлил себе в кружку еще немного пунша.
— Не перебивай главу семьи, Гидеон. Помни об этикете!
— Еще немного, и ведро для шампанского окажется на твоей голове, — предупредил его Гидеон.
— В таком случае ты окажешься один против двоих, потому что Мэттью, если он еще не отключился, примет мою сторону.
Мэттью, погруженный в глубокие раздумья, встрепенулся.
— Я весь внимание. Но нельзя же все время болтать.
— Если бы ты знал Белпера, ты бы так не говорил, Гидеон. На следующий год я буду совершеннолетним, и мой дядя говорит, чтобы я учился жить самостоятельно. У меня тысячи замечательный качеств, но мне недостает решительности. Поэтому я подумал о том, что неплохо бы заняться мне своими поместьями, но мои представления о них оказались такими наивными, что Скривен улыбался, а дядя потерял всякое терпение со мной. Я бы хотел — о как бы я хотел, — чтобы мой опекун был бы злодеем, а мой управляющий — дураком и чтобы они вместе пытались разорить меня.
— Не вижу в этом никакого смысла, — заморгал Мэттью.
— И еще я хотел бы, — продолжал Джилли, не обращая внимания на эту реплику, — чтобы никто из моего окружения не желал бы мне добра, не заботился бы о моих интересах, нисколечко не любил бы меня. Бог знает, почему, но все как раз наоборот. Знаете ли вы, что Борродейл и Чигвел, и Нитлбед, и мой лакей — нет, только не лакей! Пусть его наградит господь, потому что он не знал меня с колыбели, и ему глубоко наплевать, что из меня вырастет. Это замечательный человек! Интересно, сколько я ему плачу? Надо удвоить эту сумму! Но остальные… Ах да, еще и Терви, как это я забыл о нем? Остальные ждут не дождутся, когда я вернусь домой, беспокоятся до умопомрачения из-за того, что я не приказал подать карету и поэтому на меня могут напасть разбойники, или я могу простудиться. Они не лягут спать, пока я не вернусь. Борродейл принесет мне горячий посеет, а Нитлбед, даю слово, будет меня журить. — Он вскочил и начал беспокойно ходить по комнате большими шагами. — Гидеон, я все время думаю о том, каково быть просто мистером Никем и Ниоткуда.
— А ты попробуй, — посоветовал ему кузен.
— Но как? Ведь мы живем не на страницах романа а в этом скучнейшем благовоспитанном мире! Да я еще собираюсь жениться! Дай мне еще пунша. Или же ты собираешься напомнить мне, что мой желудок никогда не отличался здоровьем и что скорее всего начнется расстройство, и надо будет призвать доктора Бейли?
— Иди к черту! — сказал Гидеон, наполняя опустошенную кружку. — Можешь болеть, сколько твоей душе угодно, только не у меня. Я посажу тебя в портшез и велю им отнести тебя домой.
— Я так люблю тебя, — вздохнул герцог, — ведь в тебе нет ни одной добродетели. Ты лжешь, Гидеон, ты лжешь. Как только я свалюсь, и часа не пройдет, как ты созовешь сюда полмедицинского факультета.
— Только не я!
— Да перестаньте вы болтать чушь! — неожиданно воскликнул Мэттью, резко выпрямляясь на стуле. — Вот что я скажу тебе, Джилли. Тебе очень будет полезно не быть герцогом, не иметь столько денег, не иметь столько слуг, готовых исполнить любое твое желание, не иметь чистопородного скота и помощников, которые занимаются твоими делами так, что тебе не остается, о чем и думать.
— Да, пожалуй, — согласился Джилли, на которого произвел впечатление этот внезапный взрыв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108