Они презирали мелодичный французский язык и отказывались говорить на нем.
Почему ее дяди не пресекают планы этих людей? К кому она может обратиться? Еще совсем недавно ей было достаточно заявить о каком-то своем желании, и многие спешили удовлетворить его; придворные считали за честь служить девушке, которую все они называли очаровательнейшей из королев.
А теперь она осталась без помощи. Она знала, почему это произошло. Королева-мать решила изгнать ее из Франции.
Мария плакала, пока у нее не иссякли слезы; она заперлась в своих покоях, заявив, что болезнь не позволяет ей появляться при дворе. Кто-то должен помочь ей. Когда умер Франциск, она не поняла, что это для нее — серьезное несчастье, за которым последует еще большее.
Многие представители знати восхищались ее красотой, пожирали Марию глазами; поэт Ронсар посвящал ей стихи, написанные специально для нее. Она считала, что поклонники готовы умереть ради юной королевы. И теперь ее разлучали с ними, высылали в холодную и бедную страну, где нет веселья, балов, поэтов — только мрачные люди, похожие на этих незваных гостей, которым не по душе ее красота и жизнелюбие.
Она не верила в то, что подобное может случиться с ней — королевой Франции, всеобщей любимицей. Она вспомнила свое прибытие во Францию, отца Франциска, короля Генриха, на колене которого она сидела; Мария любила его. Она думала о внимании, которое уделяла ей Диана де Пуатье, фактическая королева Франции того времени. Тогда Мария получала удовольствие от игр с принцами и принцессами, от совместных уроков, она любила демонстрировать, насколько она сообразительней и обаятельней их. Много лет она считала эту землю своим домом, думала, что никогда не покинет ее. Почему с ней поступают так жестоко, позволяют увезти из Франции? Она любила Франциска, хотя и не так безумно, как он — ее. Было приятно видеть его обожание; она искренне горевала, когда он умер. Но она не думала, что его смерть приведет к ее изгнанию из жизнелюбивого края, где она чувствовала себя прекрасно.
Однако оставался лучик надежды. Маленький Карл любил ее. Конечно, никто не смотрит на мальчика, которому не исполнилось еще и десяти лет, как на мужа; однако помолвки — и даже бракосочетания — юных королей и королев случались в прошлом.
В ее покои приходили многочисленные посетители, они пытались утешить Марию, но она чувствовала, что никто из них не любит ее по-настоящему. Марию посещали девери, Генрих и Эркюль, но они были слишком эгоистичны, чтобы искренне переживать за нее. Эркюль в силу своего малого возраста не мог оценить ее красоту, а Генрих никогда не обращал внимание на привлекательных женщин. Марго демонстративно поплакала вместе с ней, но на самом деле она не сочувствовала Марии и обрадовалась бы ее отъезду — она видела в шотландке соперницу. Марго знала, что такое быть объектом восхищения; в восемь лет она была настоящей кокеткой. Она хотела, чтобы мужчины восхищались ею, а не Марией; поэтому, говоря Марии о том, что она опечалена известием, что Шотландия, кажется, не самая приятная страна, Марго разглаживала складки платья, поправляла свои красивые темные волосы и думала: «Когда Мария уедет, я буду самой красивой принцессой при дворе».
Что касается Карла, то видеться с ним Марии не разрешали.
Почему дяди не устроят ее брак с новым королем? Они не замечали Марию, и она поняла, что совсем недавно они уделяли внимание не своей любимой маленькой племяннице, а королеве Франции, которую они использовали, чтобы руководить действиями короля.
Она смертельно испугалась. Дело, было не только в том, что ей не хотелось покидать страну, которую она считала своим домом; Мария знала, что боится не только ностальгии, которую будет испытывать до конца жизни; ее ждало рискованное путешествие по морю, она опасалась своей грозной родственницы, сидевшей на английском троне и не гарантировавшей ей безопасность в пути. Она боялась рыжеволосой английской старой девы и имела к тому основания, потому что кое-кто утверждал, что Мария имеет больше прав на английскую корону, чем внебрачная дочь Анны Болейн.
Пока Мария предавалась этим грустным мыслям, дверь ее покоев открылась столь бесшумно, что девушка не услышала ни звука; королева-мать, очевидно, простояла, наблюдая за ней, несколько минут, прежде чем Мария заметила гостью.
— Мадам! — Мария вскочила с кровати и поклонилась.
Катрин улыбалась; ее улыбка и поза говорили Марии о том, что она, еще недавно являвшаяся королевой Франции, которую все баловали, сегодня была для королевы-матери незначительной фигурой.
— Мое дитя, ты губишь свою красоту. Тебе вредно столько плакать.
Мария опустила голову; она не могла видеть глаза, смотревшие на нее из-под остроконечной шапочки.
— Ты не должна так горевать о бедном Франциске, — сказала Катрин.
— Мадам, я очень страдаю. Сначала я потеряла мужа, а теперь… надо мной нависла угроза изгнания отсюда.
— Бедная Мария! Бедная маленькая королева! Но после такого несчастья, как потеря мужа, отъезд из Франции не покажется тебе слишком важным событием. Я думаю, что Господь посылает нам эти испытания одно за другим, чтобы мы укрепили с их помощью наши души. Разлука с Францией при жизни твоего мужа, которого, я знаю, ты любила, стала бы для тебя трагедией. Но сейчас, после большей трагедии, она покажется пустяком, поскольку Франциск, наверно, был тебе гораздо дороже второй родины. Верно, дочь моя?
— Да, я любила Франциска. И все же, мадам, думаю, если бы мне позволили остаться во Франции, я смогла бы со временем найти здесь счастье.
— О, — произнесла Катрин, — тогда очень жаль, что ты должна покинуть нас!
Мария опустилась на колени и взяла Катрин за руку.
— Мадам, вы можете сделать так, чтобы я осталась.
Сейчас, когда Мария не видела ее лица, Катрин позволила себе изменить его выражение. Перед ней находилась девушка, называвшая Катрин де Медичи «дочерью торговцев», смевшая держаться с королевой-матерью пренебрежительно, потому что она видела, что так поступают другие. Мария брала пример с мадам де Пуатье. Что ж, Катрин не удалось отомстить этой женщине, но она могла поквитаться с Марией. Катрин не делала из мести самоцель. Если бы было политически выгодно оставить Марию во Франции, королева-мать забыла бы старые обиды и унижения. Но сейчас она могла свести старые счеты и одновременно способствовать успеху новых планов. Она доставит себе удовольствие маленьким спектаклем.
— Я могу сделать так, чтобы ты осталась? — сказала Катрин. — Ты переоцениваешь мою власть.
— Нет, мадам. Вы — регент Франции. Вся власть принадлежит вам.
— Моя дорогая, я делю ее с королем Наварры; еще есть Совет; король, хоть он и мальчик, также имеет право голоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Почему ее дяди не пресекают планы этих людей? К кому она может обратиться? Еще совсем недавно ей было достаточно заявить о каком-то своем желании, и многие спешили удовлетворить его; придворные считали за честь служить девушке, которую все они называли очаровательнейшей из королев.
А теперь она осталась без помощи. Она знала, почему это произошло. Королева-мать решила изгнать ее из Франции.
Мария плакала, пока у нее не иссякли слезы; она заперлась в своих покоях, заявив, что болезнь не позволяет ей появляться при дворе. Кто-то должен помочь ей. Когда умер Франциск, она не поняла, что это для нее — серьезное несчастье, за которым последует еще большее.
Многие представители знати восхищались ее красотой, пожирали Марию глазами; поэт Ронсар посвящал ей стихи, написанные специально для нее. Она считала, что поклонники готовы умереть ради юной королевы. И теперь ее разлучали с ними, высылали в холодную и бедную страну, где нет веселья, балов, поэтов — только мрачные люди, похожие на этих незваных гостей, которым не по душе ее красота и жизнелюбие.
Она не верила в то, что подобное может случиться с ней — королевой Франции, всеобщей любимицей. Она вспомнила свое прибытие во Францию, отца Франциска, короля Генриха, на колене которого она сидела; Мария любила его. Она думала о внимании, которое уделяла ей Диана де Пуатье, фактическая королева Франции того времени. Тогда Мария получала удовольствие от игр с принцами и принцессами, от совместных уроков, она любила демонстрировать, насколько она сообразительней и обаятельней их. Много лет она считала эту землю своим домом, думала, что никогда не покинет ее. Почему с ней поступают так жестоко, позволяют увезти из Франции? Она любила Франциска, хотя и не так безумно, как он — ее. Было приятно видеть его обожание; она искренне горевала, когда он умер. Но она не думала, что его смерть приведет к ее изгнанию из жизнелюбивого края, где она чувствовала себя прекрасно.
Однако оставался лучик надежды. Маленький Карл любил ее. Конечно, никто не смотрит на мальчика, которому не исполнилось еще и десяти лет, как на мужа; однако помолвки — и даже бракосочетания — юных королей и королев случались в прошлом.
В ее покои приходили многочисленные посетители, они пытались утешить Марию, но она чувствовала, что никто из них не любит ее по-настоящему. Марию посещали девери, Генрих и Эркюль, но они были слишком эгоистичны, чтобы искренне переживать за нее. Эркюль в силу своего малого возраста не мог оценить ее красоту, а Генрих никогда не обращал внимание на привлекательных женщин. Марго демонстративно поплакала вместе с ней, но на самом деле она не сочувствовала Марии и обрадовалась бы ее отъезду — она видела в шотландке соперницу. Марго знала, что такое быть объектом восхищения; в восемь лет она была настоящей кокеткой. Она хотела, чтобы мужчины восхищались ею, а не Марией; поэтому, говоря Марии о том, что она опечалена известием, что Шотландия, кажется, не самая приятная страна, Марго разглаживала складки платья, поправляла свои красивые темные волосы и думала: «Когда Мария уедет, я буду самой красивой принцессой при дворе».
Что касается Карла, то видеться с ним Марии не разрешали.
Почему дяди не устроят ее брак с новым королем? Они не замечали Марию, и она поняла, что совсем недавно они уделяли внимание не своей любимой маленькой племяннице, а королеве Франции, которую они использовали, чтобы руководить действиями короля.
Она смертельно испугалась. Дело, было не только в том, что ей не хотелось покидать страну, которую она считала своим домом; Мария знала, что боится не только ностальгии, которую будет испытывать до конца жизни; ее ждало рискованное путешествие по морю, она опасалась своей грозной родственницы, сидевшей на английском троне и не гарантировавшей ей безопасность в пути. Она боялась рыжеволосой английской старой девы и имела к тому основания, потому что кое-кто утверждал, что Мария имеет больше прав на английскую корону, чем внебрачная дочь Анны Болейн.
Пока Мария предавалась этим грустным мыслям, дверь ее покоев открылась столь бесшумно, что девушка не услышала ни звука; королева-мать, очевидно, простояла, наблюдая за ней, несколько минут, прежде чем Мария заметила гостью.
— Мадам! — Мария вскочила с кровати и поклонилась.
Катрин улыбалась; ее улыбка и поза говорили Марии о том, что она, еще недавно являвшаяся королевой Франции, которую все баловали, сегодня была для королевы-матери незначительной фигурой.
— Мое дитя, ты губишь свою красоту. Тебе вредно столько плакать.
Мария опустила голову; она не могла видеть глаза, смотревшие на нее из-под остроконечной шапочки.
— Ты не должна так горевать о бедном Франциске, — сказала Катрин.
— Мадам, я очень страдаю. Сначала я потеряла мужа, а теперь… надо мной нависла угроза изгнания отсюда.
— Бедная Мария! Бедная маленькая королева! Но после такого несчастья, как потеря мужа, отъезд из Франции не покажется тебе слишком важным событием. Я думаю, что Господь посылает нам эти испытания одно за другим, чтобы мы укрепили с их помощью наши души. Разлука с Францией при жизни твоего мужа, которого, я знаю, ты любила, стала бы для тебя трагедией. Но сейчас, после большей трагедии, она покажется пустяком, поскольку Франциск, наверно, был тебе гораздо дороже второй родины. Верно, дочь моя?
— Да, я любила Франциска. И все же, мадам, думаю, если бы мне позволили остаться во Франции, я смогла бы со временем найти здесь счастье.
— О, — произнесла Катрин, — тогда очень жаль, что ты должна покинуть нас!
Мария опустилась на колени и взяла Катрин за руку.
— Мадам, вы можете сделать так, чтобы я осталась.
Сейчас, когда Мария не видела ее лица, Катрин позволила себе изменить его выражение. Перед ней находилась девушка, называвшая Катрин де Медичи «дочерью торговцев», смевшая держаться с королевой-матерью пренебрежительно, потому что она видела, что так поступают другие. Мария брала пример с мадам де Пуатье. Что ж, Катрин не удалось отомстить этой женщине, но она могла поквитаться с Марией. Катрин не делала из мести самоцель. Если бы было политически выгодно оставить Марию во Франции, королева-мать забыла бы старые обиды и унижения. Но сейчас она могла свести старые счеты и одновременно способствовать успеху новых планов. Она доставит себе удовольствие маленьким спектаклем.
— Я могу сделать так, чтобы ты осталась? — сказала Катрин. — Ты переоцениваешь мою власть.
— Нет, мадам. Вы — регент Франции. Вся власть принадлежит вам.
— Моя дорогая, я делю ее с королем Наварры; еще есть Совет; король, хоть он и мальчик, также имеет право голоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85