Не представляете, что может их так напугать?
Джайлс поглядел на девушку. Лицо ее разрумянилось, светлые волосы выбивались из-под шапочки; в голубых глазах сквозила тревога. Было ясно, что о кроликах она думает больше, чем о госте. Он нашел ее довольно оригинальной в сравнении с юными леди, которых встречал при королевском дворе.
– Возможно, поблизости горностай или ласка, – ответил Джайлс. – Кролики ведут себя так от страха.
– Но где? Я ничего не вижу… А вы?
– Может, собака? – предположил Джайлс.
– Нет, Сократ и Платон любят кроликов. «Диоген, Пифагор, Сократ и Платон! – подумал Джайлс. – Разве этого не стоило ожидать? Даже животных называют греческими именами». Однако девушка с мальчиком понравились ему. Девушка продолжала:
– У нас все животные дружат. Отец говорит – потому что они живут вместе и знают, что бояться друг друга им не нужно. И что в мире не существовало бы страха, если б все понимали друг друга. Так что думаю, испугались они не собак.
Джайлс оглядел обнесенный стеной садик, и его зоркие глаза разглядели пару блестящих глаз в кустах неподалеку от клетки.
– Вот! – крикнул он. – Смотрите.
Девушка и мальчик обратили взгляды в ту же сторону.
– Ласка, – сказал Джайлс. – Этим все объясняется.
– Надо ее прогнать, – сказала девушка. Джайлс ухватил ее за руку.
– Нет. Это опасно. Побудьте здесь.
Тут в садик вбежала большая собака, за ней обезьянка. В кустах послышалось шевеление; собака замерла на миг, потом бросилась к кустам, громко лая и весело подпрыгивая.
Обезьянка последовала за ней. Джайлс все еще держал девушку за руку. От волнения он забыл о придворных манерах и этикете. Все напряженно ждали, как поведут себя животные.
В атаку пошла обезьянка. Она неожиданно прыгнула в кусты. Девушка затаила дыхание. Джайлс крепко стиснул ее руку. В кустах послышались писк и шорох; оттуда появилась обезьянка, она что-то лопотала, глаза ее блестели.
– Ласка убежала! – взволнованно воскликнул Джайлс. – Обезьянка прогнала ее.
– Мармот! – воскликнула девушка. – Ты смелое существо!
Обезьянка подбежала к ней и взобралась на плечо. Собака прыгала вокруг нее, неистово лая.
– А ты, мастер Платон, только поднимал шум. Ты был герольдом, а Мармот – героиней. Она победительница. Нравится вам Мармот, мастер Херон? Ее привез матери один наш друг из другой страны. Летом она очень счастлива здесь, но зимой о ней приходится очень заботиться.
– Существо действительно смелое, – ответил Джайлс. – Но я пока не знаю, как вас зовут.
– Не знаете? Я Сесили Мор.
– О! – воскликнул Джайлс с радостью. – Вы… это правда?
Лицо девушки приняло удивленное выражение.
– Не понимаю. Он улыбнулся.
– Я думал, вы очень маленькая, бледная и сутулая от сидения за книгами.
Сесили рассмеялась.
– И, – продолжал Джайлс, тоже смеясь от громадного облегчения, – засыплете меня вопросами по-латыни.
– У нас в семье самая умная Маргарет. И Мерси. Возможно, вы слышали о них. Маргарет настоящая ученая, но вместе с тем и веселая. Она очень любит писать по-латыни и по-гречески, а Мерси увлекается математикой и медициной. Элизабет, она постарше меня, тоже умная. Бедняга Джек и я не столь уж умны. Правда, Джек?
– Я неуч в семье, – ответил мальчик. – С трудом умею писать по-латыни и понимать их разговоры.
– В сравнении со мной ты покажешься настоящим ученым, – сказал Джайлс.
– Тогда добро пожаловать! – воскликнул мальчик. – Мне будет очень приятно наконец-то ощутить себя образованным.
– Джек, – сказала Сесили, – правда, хорошо принимать в доме человека, не считающего знание латыни и греческого самым важным на свете?
– А что вы, мистресс Сесили, считаете самым важным?
– В настоящую минуту – убедиться, что кролики в безопасности и ласка больше не вернется.
– Не вернется, – заверил Джайлс. – Обезьянка хорошо задала ей жару. Надолго запомнится. У животных иногда бывает долгая память.
– Правда? – сказала Сесили. – Очень рада.
– Значит, вы любите животных? – спросил Джайлс.
– Да. А вы?
– Своих собак и лошадей.
– Я тоже люблю лошадей, собак и маленьких беспомощных существ вроде птиц и кроликов. У нас есть домашняя птица и хорошенькие поросята.
– Так у вас здесь ферма?
– Ну, есть земля и животные. Мы многое выращиваем для себя. Нам очень хотелось этого, пока мы жили в Баклерсбери. Сейчас у нас косят траву. Мне надо бы пойти помочь. И Джеку тоже. Но я увидела, что происходит здесь…
– Не думал, что у вас хватает времени содержать столько животных.
– Семья большая. Животные у всех свои. Отец разрешает заводить каких угодно. Единственное требование – мы должны заботиться о них, кормить и ухаживать. Этот павлин принадлежит Элизабет. Красивый, правда? И очень высокомерный, не берет еды ни у кого, кроме Бесс… разве что очень проголодается. Любит, чтобы им восхищались.
– Тщеславен, как придворный щеголь.
– Придворные щеголи так же тщеславны?
– Некоторые гораздо больше.
– И вы один из них?
– Да, но без своих нарядов. Здесь, среди ученых, я чувствую себя робко. Видели б вы меня при дворе! Там я распускаю свои красивые перья и жду восхищения.
– Хотелось бы видеть вас за этим занятием.
– Как знать, может, и увидите. Однако если я немного поживу здесь, как условились наши отцы, то, вне всякого сомнения, разгляжу себя очень ясно и пойму, что мне нечем хвастаться.
– Я не верю, что вы хвастун, – сказала Сесили, – поскольку суть тщеславия в том, что тщеславные люди его не сознают. Им кажется, их напыщенный вид и есть естественный.
– Вижу, вы очень умны, – сказал Джайлс.
– Чепуха. Смотрите, как Мармот глядит на вас. Вы ей нравитесь.
– Правда? Мне кажется, она смотрит на меня с подозрением.
– С любопытством. Если бы вы ей не нравились, она выражала бы это раздраженными звуками.
– Я рад, что я понравился хоть одному члену семьи.
– Не только ей, – ответила Сесили с обезоруживающей откровенностью. – Но и кое-кому еще.
Она непринужденно сделала легкий реверанс – Джайлс не ожидал такого от маленькой ученой.
– И еще кое-кому, – сказал Джек. – Пойдемте на сенокос. Там надо помочь.
К удивлению Джайлса, сам Томас Мор сидел на лугу у забора, пил из кувшина какой-то напиток, вокруг него расположились дочери.
Неужели это заместитель казначея, друг короля и кардинала?
– Вот и вы! Добро пожаловать! – воскликнул Томас. – Рад, что приехали, когда мы все дома. Сейчас самое время косить, и мне повезло оказаться здесь. Вам, конечно, хочется пить. Подходите к нам. Маргарет, есть у тебя кружка для мастера Херона? И отрежь ему ломоть хлеба.
Джайлса представили членам семьи. Хозяйка дома приняла его очень радушно, и даже мистресс Ропер, старшая дочь, легенды о ее славе ученой дошли до ушей юного Херона, не вызывала у него беспокойства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Джайлс поглядел на девушку. Лицо ее разрумянилось, светлые волосы выбивались из-под шапочки; в голубых глазах сквозила тревога. Было ясно, что о кроликах она думает больше, чем о госте. Он нашел ее довольно оригинальной в сравнении с юными леди, которых встречал при королевском дворе.
– Возможно, поблизости горностай или ласка, – ответил Джайлс. – Кролики ведут себя так от страха.
– Но где? Я ничего не вижу… А вы?
– Может, собака? – предположил Джайлс.
– Нет, Сократ и Платон любят кроликов. «Диоген, Пифагор, Сократ и Платон! – подумал Джайлс. – Разве этого не стоило ожидать? Даже животных называют греческими именами». Однако девушка с мальчиком понравились ему. Девушка продолжала:
– У нас все животные дружат. Отец говорит – потому что они живут вместе и знают, что бояться друг друга им не нужно. И что в мире не существовало бы страха, если б все понимали друг друга. Так что думаю, испугались они не собак.
Джайлс оглядел обнесенный стеной садик, и его зоркие глаза разглядели пару блестящих глаз в кустах неподалеку от клетки.
– Вот! – крикнул он. – Смотрите.
Девушка и мальчик обратили взгляды в ту же сторону.
– Ласка, – сказал Джайлс. – Этим все объясняется.
– Надо ее прогнать, – сказала девушка. Джайлс ухватил ее за руку.
– Нет. Это опасно. Побудьте здесь.
Тут в садик вбежала большая собака, за ней обезьянка. В кустах послышалось шевеление; собака замерла на миг, потом бросилась к кустам, громко лая и весело подпрыгивая.
Обезьянка последовала за ней. Джайлс все еще держал девушку за руку. От волнения он забыл о придворных манерах и этикете. Все напряженно ждали, как поведут себя животные.
В атаку пошла обезьянка. Она неожиданно прыгнула в кусты. Девушка затаила дыхание. Джайлс крепко стиснул ее руку. В кустах послышались писк и шорох; оттуда появилась обезьянка, она что-то лопотала, глаза ее блестели.
– Ласка убежала! – взволнованно воскликнул Джайлс. – Обезьянка прогнала ее.
– Мармот! – воскликнула девушка. – Ты смелое существо!
Обезьянка подбежала к ней и взобралась на плечо. Собака прыгала вокруг нее, неистово лая.
– А ты, мастер Платон, только поднимал шум. Ты был герольдом, а Мармот – героиней. Она победительница. Нравится вам Мармот, мастер Херон? Ее привез матери один наш друг из другой страны. Летом она очень счастлива здесь, но зимой о ней приходится очень заботиться.
– Существо действительно смелое, – ответил Джайлс. – Но я пока не знаю, как вас зовут.
– Не знаете? Я Сесили Мор.
– О! – воскликнул Джайлс с радостью. – Вы… это правда?
Лицо девушки приняло удивленное выражение.
– Не понимаю. Он улыбнулся.
– Я думал, вы очень маленькая, бледная и сутулая от сидения за книгами.
Сесили рассмеялась.
– И, – продолжал Джайлс, тоже смеясь от громадного облегчения, – засыплете меня вопросами по-латыни.
– У нас в семье самая умная Маргарет. И Мерси. Возможно, вы слышали о них. Маргарет настоящая ученая, но вместе с тем и веселая. Она очень любит писать по-латыни и по-гречески, а Мерси увлекается математикой и медициной. Элизабет, она постарше меня, тоже умная. Бедняга Джек и я не столь уж умны. Правда, Джек?
– Я неуч в семье, – ответил мальчик. – С трудом умею писать по-латыни и понимать их разговоры.
– В сравнении со мной ты покажешься настоящим ученым, – сказал Джайлс.
– Тогда добро пожаловать! – воскликнул мальчик. – Мне будет очень приятно наконец-то ощутить себя образованным.
– Джек, – сказала Сесили, – правда, хорошо принимать в доме человека, не считающего знание латыни и греческого самым важным на свете?
– А что вы, мистресс Сесили, считаете самым важным?
– В настоящую минуту – убедиться, что кролики в безопасности и ласка больше не вернется.
– Не вернется, – заверил Джайлс. – Обезьянка хорошо задала ей жару. Надолго запомнится. У животных иногда бывает долгая память.
– Правда? – сказала Сесили. – Очень рада.
– Значит, вы любите животных? – спросил Джайлс.
– Да. А вы?
– Своих собак и лошадей.
– Я тоже люблю лошадей, собак и маленьких беспомощных существ вроде птиц и кроликов. У нас есть домашняя птица и хорошенькие поросята.
– Так у вас здесь ферма?
– Ну, есть земля и животные. Мы многое выращиваем для себя. Нам очень хотелось этого, пока мы жили в Баклерсбери. Сейчас у нас косят траву. Мне надо бы пойти помочь. И Джеку тоже. Но я увидела, что происходит здесь…
– Не думал, что у вас хватает времени содержать столько животных.
– Семья большая. Животные у всех свои. Отец разрешает заводить каких угодно. Единственное требование – мы должны заботиться о них, кормить и ухаживать. Этот павлин принадлежит Элизабет. Красивый, правда? И очень высокомерный, не берет еды ни у кого, кроме Бесс… разве что очень проголодается. Любит, чтобы им восхищались.
– Тщеславен, как придворный щеголь.
– Придворные щеголи так же тщеславны?
– Некоторые гораздо больше.
– И вы один из них?
– Да, но без своих нарядов. Здесь, среди ученых, я чувствую себя робко. Видели б вы меня при дворе! Там я распускаю свои красивые перья и жду восхищения.
– Хотелось бы видеть вас за этим занятием.
– Как знать, может, и увидите. Однако если я немного поживу здесь, как условились наши отцы, то, вне всякого сомнения, разгляжу себя очень ясно и пойму, что мне нечем хвастаться.
– Я не верю, что вы хвастун, – сказала Сесили, – поскольку суть тщеславия в том, что тщеславные люди его не сознают. Им кажется, их напыщенный вид и есть естественный.
– Вижу, вы очень умны, – сказал Джайлс.
– Чепуха. Смотрите, как Мармот глядит на вас. Вы ей нравитесь.
– Правда? Мне кажется, она смотрит на меня с подозрением.
– С любопытством. Если бы вы ей не нравились, она выражала бы это раздраженными звуками.
– Я рад, что я понравился хоть одному члену семьи.
– Не только ей, – ответила Сесили с обезоруживающей откровенностью. – Но и кое-кому еще.
Она непринужденно сделала легкий реверанс – Джайлс не ожидал такого от маленькой ученой.
– И еще кое-кому, – сказал Джек. – Пойдемте на сенокос. Там надо помочь.
К удивлению Джайлса, сам Томас Мор сидел на лугу у забора, пил из кувшина какой-то напиток, вокруг него расположились дочери.
Неужели это заместитель казначея, друг короля и кардинала?
– Вот и вы! Добро пожаловать! – воскликнул Томас. – Рад, что приехали, когда мы все дома. Сейчас самое время косить, и мне повезло оказаться здесь. Вам, конечно, хочется пить. Подходите к нам. Маргарет, есть у тебя кружка для мастера Херона? И отрежь ему ломоть хлеба.
Джайлса представили членам семьи. Хозяйка дома приняла его очень радушно, и даже мистресс Ропер, старшая дочь, легенды о ее славе ученой дошли до ушей юного Херона, не вызывала у него беспокойства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71