Она не была чрезмерно встревожена. Она не ожидала, что к отцу явятся прямо сюда. Должно быть, это приглашение от кого-то из знакомых. Нет? Тогда это, вероятно, посыльный от двора. Очевидно, за Джоном, ведь он теперь один из королевских врачей.
Посыльный подошел. В руке он держал свиток.
– Письмо для меня? – спросил Джон.
– Нет, сэр. Мне поручено отвезти его сэру Томасу Мору в Челси, но я сократил себе путь, узнав, что он здесь.
Томас поднялся и взял свиток у посыльного.
– Благодарю. Вы очень разумно поступили, сократив себе путь.
Он дружелюбно поговорил с посыльным, и когда тот ушел, продолжал держать свиток неразвернутым.
– Папа… – испуганно произнесла Мерси.
– Дочка, давай есть замечательный обед, который ты для нас приготовила.
– Но…
– После, – сказал он. – Нечего спешить.
И заговорил о проповеди, которую слушал с Уиллом в соборе Святого Павла; но его никто не слушал; глаза сидящих постоянно обращались к лежащему на столе свитку.
– Отец, – сердито сказал Уилл, – не держи нас в неведении. Что там написано?
– Не догадался, мой сын? Ручаюсь, это требование предстать перед комиссией и подписать присягу новому главе Церкви.
– Загляните в свиток. Убедитесь.
– Уилл, не волнуйся так. Мы знаем, что это должно случиться.
– Отец, – раздраженно сказал Уилл, – ваше спокойствие сводит меня с ума. Прочтите, умоляю вас.
Томас прочел.
– Да, Уилл, – сказал он, – я должен предстать перед комиссией в Ламбете для принятия присяги.
– Я не смогу этого вынести, – сказал Ропер. – И Маргарет не сможет.
– Не теряй надежды, сын. Пусть тебя не гнетет беспокойство. Если оно долго тянется, выносить его легко. Если трудно, оно тянется недолго.
– Папа, когда ты должен быть в Ламбете? – спросила Мерси.
– Завтра, так что сегодня волноваться мне незачем. Сегодня я сам себе хозяин.
– Надо возвращаться в Челси, – сказал Уилл.
– Зачем?
– Все захотят, чтобы вы побыли с домашними как можно дольше. Маргарет…
– Оставь ее в неведении. Пусть проведет этот день спокойно. Чем раньше она узнает об этом вызове, тем раньше начнет расстраиваться подобно тебе.
– Разве знание, что вызов пришел, хуже страха, что он придет, знания, что он должен прийти?
– Да, Уилл, потому что в неопределенности есть надежда. Оставь пока в неведении Маргарет. Ну, давайте есть, а то Мерси обидится. И она, и слуги трудились, стараясь угодить нам обедом.
Есть? Наслаждаться едой? Как это можно? Их мучила почти невыносимая душевная боль. Лишь сэр Томас Мор был весел.
* * *
Ранним вечером они поплыли обратно в Челси.
– Пока никому ни слова, Уилл, – сказал Томас зятю. – Оставь их в покое… Оставь им этот день.
– Отец, – горестно ответил тот, – я не уверен, что сумею скрыть от них свой страх.
– Уилл, ты страдаешь от страха уже много дней. Улыбнись, сын мой. Они не узнают. Им не придет в голову, что вызов мне могут вручить где-то за пределами дома. Давай в этот вечер повеселимся. Будем петь, рассказывать истории, смеяться и радоваться друг другу, Уилл. В последний раз.
Уилл справился со своим мрачным настроением. Он пел так же громко, как остальные, и чувствовал, что тесть благодарен ему.
В ту ночь, лежа рядом с Маргарет, он не спал, и она тоже.
– Уилл, – прошептала она, – это не может продолжаться долго, правда? Нам осталось немного подобных дней.
Уилл ответил:
– Не может.
Он вспомнил просьбу отца и не сказал: «Таких дней больше не будет. Сегодня последний, потому что завтра отец отправляется в Ламбет».
* * *
Наутро семья поднялась, как обычно. Вид у Томаса был умиротворенный, на что Маргарет обратила внимание: казалось, он радуется этому дню. Алиса тоже обратила внимание на его вид и подумала: «Наверно, он поступит, как того хочет король. Видно все-таки образумился».
После завтрака Томас сказал:
– Давайте сходим в церковь.
Они пошли через поле к сельской церкви, как ходили не раз по утрам. А после службы, когда солнце стояло уже высоко, он положил ладонь на руку Уилла и произнес:
– Уилл, нам пора.
Потом подозвал двух слуг и распорядился:
– Приготовьте барку. Сегодня мне нужно плыть в Ламбет.
Все поняли. Этот день наступил.
Маргарет шагнула к нему, но Томас остановил ее взглядом. «Не здесь, Мег, – говорили его глаза. – Не здесь… не при всех».
«Мне нужно плыть в Ламбет». Эти слова не звучали для других так зловеще, как для Маргарет и Уилла.
Он отправляется туда по парламентским делам, решили остальные. К вечеру вернется.
Но Маргарет понимала, зачем он плывет в Ламбет, понимала и как поступит, оказавшись там. В глазах ее читался немой призыв: «Папа, папа, сделай, как они хотят. Не все ли равно, кто глава Церкви, если ты глава своей семьи и продолжаешь жить с ней в любви и согласии?»
Томас поглядел на нее и сказал:
– Не ходи дальше калитки. Мне нужно отплывать срочно. Прощайте все.
Он расцеловал всех, когда настал черед Маргарет, она прильнула к нему.
– Папа…
– Прощай, моя дочь, моя любимая дочь. Я буду с тобой… вскоре…
И пошел по лужайкам, распахнул калитку, пропустив Уилла, быстро закрыл ее и спустился по ступеням к барке.
Томас бросил взгляд на дом, который построил, дом, где познал полное семейное счастье. Поглядел на блестящие в солнечных лучах окна, павлинов на заборе, цветущие плодовые деревья. «Кто будет собирать фрукты в этом году?» – мелькнула у него мысль.
Последний взгляд на все, что составляло его счастье на земле. Потом Томас повернулся к Уиллу и, когда барка стала медленно отходить от пристани, сказал:
– Я благодарю Бога, сын Ропер, что одержал победу.
* * *
Томаса отправили в Тауэр, и веселье покинуло дом в Челси.
Радости в доме не было. Не было ничего, кроме ожидания в страхе, что произойдет дальше.
Маргарет просила разрешения повидаться с отцом, благодаря влиянию доктора Клемента и Джайлса Эллингтона ей наконец предоставили такую возможность.
Накануне ночью Мег совсем не спала, да и много ночей до того провела без сна. Слегка задремывала и просыпалась с мыслями об отце в неуютной камере. Днями ходила по берегу реки, разглядывая мрачную крепость, ставшую его тюрьмой.
А теперь она увидит отца, теперь, когда можно сесть в барку и спуститься по реке к Тауэру, надо приготовить ему слова утешения. Ни в коем случае не просить его поступать против совести.
Маргарет подплыла к пристани, сошла с барки. Уилл помог ей, он настоял, что проводит ее к Тауэру. И будет ждать возвращения. Милый, добрый Уилл, лучший из всех утешителей, любимейший из всех мужей! Она благословляет тот день, когда отец привел его в дом; надо думать о своих благах, а не о несчастьях.
Как ненавистно ей это строение своими мощью и мрачностью! Маргарет подняла взгляд к круглым башням, к узким прорезям, служащим окнами, к темницам с решетками на прорезях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Посыльный подошел. В руке он держал свиток.
– Письмо для меня? – спросил Джон.
– Нет, сэр. Мне поручено отвезти его сэру Томасу Мору в Челси, но я сократил себе путь, узнав, что он здесь.
Томас поднялся и взял свиток у посыльного.
– Благодарю. Вы очень разумно поступили, сократив себе путь.
Он дружелюбно поговорил с посыльным, и когда тот ушел, продолжал держать свиток неразвернутым.
– Папа… – испуганно произнесла Мерси.
– Дочка, давай есть замечательный обед, который ты для нас приготовила.
– Но…
– После, – сказал он. – Нечего спешить.
И заговорил о проповеди, которую слушал с Уиллом в соборе Святого Павла; но его никто не слушал; глаза сидящих постоянно обращались к лежащему на столе свитку.
– Отец, – сердито сказал Уилл, – не держи нас в неведении. Что там написано?
– Не догадался, мой сын? Ручаюсь, это требование предстать перед комиссией и подписать присягу новому главе Церкви.
– Загляните в свиток. Убедитесь.
– Уилл, не волнуйся так. Мы знаем, что это должно случиться.
– Отец, – раздраженно сказал Уилл, – ваше спокойствие сводит меня с ума. Прочтите, умоляю вас.
Томас прочел.
– Да, Уилл, – сказал он, – я должен предстать перед комиссией в Ламбете для принятия присяги.
– Я не смогу этого вынести, – сказал Ропер. – И Маргарет не сможет.
– Не теряй надежды, сын. Пусть тебя не гнетет беспокойство. Если оно долго тянется, выносить его легко. Если трудно, оно тянется недолго.
– Папа, когда ты должен быть в Ламбете? – спросила Мерси.
– Завтра, так что сегодня волноваться мне незачем. Сегодня я сам себе хозяин.
– Надо возвращаться в Челси, – сказал Уилл.
– Зачем?
– Все захотят, чтобы вы побыли с домашними как можно дольше. Маргарет…
– Оставь ее в неведении. Пусть проведет этот день спокойно. Чем раньше она узнает об этом вызове, тем раньше начнет расстраиваться подобно тебе.
– Разве знание, что вызов пришел, хуже страха, что он придет, знания, что он должен прийти?
– Да, Уилл, потому что в неопределенности есть надежда. Оставь пока в неведении Маргарет. Ну, давайте есть, а то Мерси обидится. И она, и слуги трудились, стараясь угодить нам обедом.
Есть? Наслаждаться едой? Как это можно? Их мучила почти невыносимая душевная боль. Лишь сэр Томас Мор был весел.
* * *
Ранним вечером они поплыли обратно в Челси.
– Пока никому ни слова, Уилл, – сказал Томас зятю. – Оставь их в покое… Оставь им этот день.
– Отец, – горестно ответил тот, – я не уверен, что сумею скрыть от них свой страх.
– Уилл, ты страдаешь от страха уже много дней. Улыбнись, сын мой. Они не узнают. Им не придет в голову, что вызов мне могут вручить где-то за пределами дома. Давай в этот вечер повеселимся. Будем петь, рассказывать истории, смеяться и радоваться друг другу, Уилл. В последний раз.
Уилл справился со своим мрачным настроением. Он пел так же громко, как остальные, и чувствовал, что тесть благодарен ему.
В ту ночь, лежа рядом с Маргарет, он не спал, и она тоже.
– Уилл, – прошептала она, – это не может продолжаться долго, правда? Нам осталось немного подобных дней.
Уилл ответил:
– Не может.
Он вспомнил просьбу отца и не сказал: «Таких дней больше не будет. Сегодня последний, потому что завтра отец отправляется в Ламбет».
* * *
Наутро семья поднялась, как обычно. Вид у Томаса был умиротворенный, на что Маргарет обратила внимание: казалось, он радуется этому дню. Алиса тоже обратила внимание на его вид и подумала: «Наверно, он поступит, как того хочет король. Видно все-таки образумился».
После завтрака Томас сказал:
– Давайте сходим в церковь.
Они пошли через поле к сельской церкви, как ходили не раз по утрам. А после службы, когда солнце стояло уже высоко, он положил ладонь на руку Уилла и произнес:
– Уилл, нам пора.
Потом подозвал двух слуг и распорядился:
– Приготовьте барку. Сегодня мне нужно плыть в Ламбет.
Все поняли. Этот день наступил.
Маргарет шагнула к нему, но Томас остановил ее взглядом. «Не здесь, Мег, – говорили его глаза. – Не здесь… не при всех».
«Мне нужно плыть в Ламбет». Эти слова не звучали для других так зловеще, как для Маргарет и Уилла.
Он отправляется туда по парламентским делам, решили остальные. К вечеру вернется.
Но Маргарет понимала, зачем он плывет в Ламбет, понимала и как поступит, оказавшись там. В глазах ее читался немой призыв: «Папа, папа, сделай, как они хотят. Не все ли равно, кто глава Церкви, если ты глава своей семьи и продолжаешь жить с ней в любви и согласии?»
Томас поглядел на нее и сказал:
– Не ходи дальше калитки. Мне нужно отплывать срочно. Прощайте все.
Он расцеловал всех, когда настал черед Маргарет, она прильнула к нему.
– Папа…
– Прощай, моя дочь, моя любимая дочь. Я буду с тобой… вскоре…
И пошел по лужайкам, распахнул калитку, пропустив Уилла, быстро закрыл ее и спустился по ступеням к барке.
Томас бросил взгляд на дом, который построил, дом, где познал полное семейное счастье. Поглядел на блестящие в солнечных лучах окна, павлинов на заборе, цветущие плодовые деревья. «Кто будет собирать фрукты в этом году?» – мелькнула у него мысль.
Последний взгляд на все, что составляло его счастье на земле. Потом Томас повернулся к Уиллу и, когда барка стала медленно отходить от пристани, сказал:
– Я благодарю Бога, сын Ропер, что одержал победу.
* * *
Томаса отправили в Тауэр, и веселье покинуло дом в Челси.
Радости в доме не было. Не было ничего, кроме ожидания в страхе, что произойдет дальше.
Маргарет просила разрешения повидаться с отцом, благодаря влиянию доктора Клемента и Джайлса Эллингтона ей наконец предоставили такую возможность.
Накануне ночью Мег совсем не спала, да и много ночей до того провела без сна. Слегка задремывала и просыпалась с мыслями об отце в неуютной камере. Днями ходила по берегу реки, разглядывая мрачную крепость, ставшую его тюрьмой.
А теперь она увидит отца, теперь, когда можно сесть в барку и спуститься по реке к Тауэру, надо приготовить ему слова утешения. Ни в коем случае не просить его поступать против совести.
Маргарет подплыла к пристани, сошла с барки. Уилл помог ей, он настоял, что проводит ее к Тауэру. И будет ждать возвращения. Милый, добрый Уилл, лучший из всех утешителей, любимейший из всех мужей! Она благословляет тот день, когда отец привел его в дом; надо думать о своих благах, а не о несчастьях.
Как ненавистно ей это строение своими мощью и мрачностью! Маргарет подняла взгляд к круглым башням, к узким прорезям, служащим окнами, к темницам с решетками на прорезях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71