Маленькие людишки, рядовые участники, слепо шедшие за своими вожаками, никому не нужны, но вожаков необходимо было выловить и сурово наказать. Очень жаль, что Джек Кэд так и не предстал перед судом. А Генрих – от одной мысли о кровопролитии он приходил в ужас. С каждым днем король все дальше и дальше отдалялся от реальной жизни. Он хотел быть наедине со своими книгами, почти все время проводил в молитвах. Уж не размягчаются ли у него мозги, спрашивала себя королева. Слава Богу, Генрих ни в чем ей не перечил. Он охотно соглашался со всеми ее решениями и пытался перечить, лишь когда речь заходила о казнях.
– Клянусь Святым Иоанном! – слабым голосом лепетал король и добавлял самое страшное из своих ругательств: – Проклятье и еще раз проклятье!
Он жил сущим отшельником, а благочестием затмил бы любого монаха. Одевался король, как простой горожанин: круглая шапочка, длинный плащ скромной расцветки, модные остроносые башмаки не носил, отдавая предпочтение круглым крестьянским башмакам. Когда же Генриху приходилось обряжаться в королевские одежды по случаю какой-нибудь важной церемонии, под шелка и бархат он надевал власяницу.
Зато королева любила пышные наряды. А почему бы и нет? Разве мало настрадалась она от бедности в детстве и ранней юности? Разве она не королева? К тому же она так хороша собой, а красота требует соответствующего обрамления.
Генрих отказывал себе во всем, но с подданными был милостив и щедр. Он даже отказывался наказывать преступников, грабителей и воров. Для всякого злодея у него находилось оправдание. Однако милосердием преступность не искоренишь. Увы, король был слишком добр. Ему бы жить в каком-нибудь монастыре, а злодейка-судьба сделала его монархом.
С большой заботой король относился к своим сводным братьям Тюдорам. Он заявил, что сам будет следить за их воспитанием и образованием.
– Этого хотела бы моя мать, будь она жива, – говорил Генрих.
После смерти мужа королева жила с Оуэном Тюдором, и Генрих относился к этому человеку с большой приязнью. После смерти королевы Оуэн переехал в Уэльс и с тех пор не подавал о себе вестей. Генрих же считал, что, хоть его мать и Оуэн не были женаты, их дети за родителей не ответчики.
Маргарита лишь пожимала плечами – юные Тюдоры ее совершенно не интересовали. Ей и так хватало забот. Нужно было управлять страной, ибо Генриху такая задача явно была не по плечу.
И все же народ любил своего короля. В бедах и несчастьях, постигших Англию, виноват был кто угодно, но не Генрих. Главной же злодейкой, конечно же, была ненавистная королева.
Англичане относились к ней с враждебностью, которая усиливалась месяц от месяца.
А как же иначе? Английские войска отступали под натиском французов, а ведь королева была француженкой! Крови Саффолка толпе было мало. Нужен был новый громоотвод, и на эту роль лучше всего подходила Маргарита.
– Кто отдал Мэн французам? – спрашивали люди. – Кто предал наши войска? Конечно же, Маргарита. Она радеет не об Англии. Она старается ради своего отца Рене Анжуйского, ради своего дяди Карла, короля Франции. Что стряслось с герцогом Глостером? Почему он так быстро скончался после ареста? Наверняка это дело рук королевы.
Надменная, преступная, вероломная француженка прибрала к рукам бедного святошу короля, а он слишком добродетелен, чтобы прозреть ее истинную суть.
Поползли слухи, что Маргарита – не законная дочь Рене Анжуйского, а прижита вне брака. Потом стали поговаривать, что у королевы была связь с Саффолком. Никто не брал в расчет ни годы Саффолка, ни дружбу королевы с его женой. Людям мало было назвать королеву незаконнорожденной, ее еще нужно было во что бы то ни стало уличить в безнравственности. Воистину не было в Англии женщины, которую ненавидели бы больше, чем Маргариту!
Она приняла Сомерсета ласково и приветливо. Маргарита всегда была щедра с друзьями и непримирима к врагам. Сама она называла это честностью и не желала играть в дипломатию, даже если прямота была ей во вред.
– Миледи, вы вызывали меня, – сказал Сомерсет, преклоняя колено.
– Встаньте, Эдмунд. Я рада вас видеть. Теперь, по крайней мере, со мной рядом будет друг.
– Да, я ваш друг до конца моих дней.
– Эдмунд, ходят тревожные слухи. Правда ли, что Йорк покинул Ирландию?
– Похоже, что правда.
– С какой целью? Связано ли это с Джеком Кэдом?
– Боюсь, что да.
– Кэд называл себя Мортимером, однако доказано, что к Мортимерам он никакого отношения не имел.
– Как знать, как знать…
– Если имел, значит, Йорк – изменник.
– Он человек честолюбивый.
– Хорошо, что мы отослали его в Ирландию. Он не имеет права возвращаться без нашего позволения.
– А что говорит король?
– Король! – скривилась Маргарита. – Он говорит, что Йорк превосходно проявил себя в Ирландии, показал себя хорошим правителем.
– Тем более он должен оставаться там.
– Я так и сказала Генриху. Но вы ведь утверждаете, что Йорк уже в пути.
– Так мне доносят.
– Будут ли у нас с ним неприятности?
– Скорее всего, он едет, чтобы снять с себя подозрение в причастности к мятежу. Тем самым он как бы засвидетельствует свою преданность вам и его величеству.
– Надеюсь, – мрачно сказала Маргарита. – Я хо-чу отвести вас к королю. Он хорошо к вам относится, Эдмунд.
– За это я должен благодарить вашу милость.
– Да, Генрих хорошо относится к моим друзьям, – спокойно согласилась Маргарита.
И она была права. Король по-прежнему не чаял души в своей жене. Она тоже по-своему любила его, однако для Маргариты королевский сан значил куда больше, чем супружеская привязанность. В глубине души Маргарита была рада, что Генрих так слаб. Это давало ей возможность в полной мере проявлять свою силу. Ей никогда не приходилось спорить с Генрихом и тратить много сил на уговоры. Королеве ничего не стоило убедить короля в своей правоте. Генрих был счастлив, что его прекрасная жена готова взять на себя обязанности, которые представлялись ему тягостными и неприятными. Маргарита всегда была с ним так нежна, так терпелива. Еще бы – ведь он никогда и ни в чем ей не отказывал. Генрих требовал от нее совсем немногого, был благодарен за любую малость.
Его не уставало удивлять то, как Маргарита интересуется всем вокруг, даже жизнью своих слуг. Она охотно устраивала браки фрейлинам и служанкам. Со всей присущей ей страстностью Маргарита принималась «устраивать судьбу» своих девиц, радея исключительно об их благе. Если же девушка внезапно не соглашалась с выбором своей госпожи, королева страшно обижалась, сердилась, и вчерашняя подруга моментально превращалась в злейшую врагиню. А врагам королевы следовало опасаться гнева ее величества.
Короля умиляло, сколько силы, энергии и страсти в миниатюрном теле его супруги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Клянусь Святым Иоанном! – слабым голосом лепетал король и добавлял самое страшное из своих ругательств: – Проклятье и еще раз проклятье!
Он жил сущим отшельником, а благочестием затмил бы любого монаха. Одевался король, как простой горожанин: круглая шапочка, длинный плащ скромной расцветки, модные остроносые башмаки не носил, отдавая предпочтение круглым крестьянским башмакам. Когда же Генриху приходилось обряжаться в королевские одежды по случаю какой-нибудь важной церемонии, под шелка и бархат он надевал власяницу.
Зато королева любила пышные наряды. А почему бы и нет? Разве мало настрадалась она от бедности в детстве и ранней юности? Разве она не королева? К тому же она так хороша собой, а красота требует соответствующего обрамления.
Генрих отказывал себе во всем, но с подданными был милостив и щедр. Он даже отказывался наказывать преступников, грабителей и воров. Для всякого злодея у него находилось оправдание. Однако милосердием преступность не искоренишь. Увы, король был слишком добр. Ему бы жить в каком-нибудь монастыре, а злодейка-судьба сделала его монархом.
С большой заботой король относился к своим сводным братьям Тюдорам. Он заявил, что сам будет следить за их воспитанием и образованием.
– Этого хотела бы моя мать, будь она жива, – говорил Генрих.
После смерти мужа королева жила с Оуэном Тюдором, и Генрих относился к этому человеку с большой приязнью. После смерти королевы Оуэн переехал в Уэльс и с тех пор не подавал о себе вестей. Генрих же считал, что, хоть его мать и Оуэн не были женаты, их дети за родителей не ответчики.
Маргарита лишь пожимала плечами – юные Тюдоры ее совершенно не интересовали. Ей и так хватало забот. Нужно было управлять страной, ибо Генриху такая задача явно была не по плечу.
И все же народ любил своего короля. В бедах и несчастьях, постигших Англию, виноват был кто угодно, но не Генрих. Главной же злодейкой, конечно же, была ненавистная королева.
Англичане относились к ней с враждебностью, которая усиливалась месяц от месяца.
А как же иначе? Английские войска отступали под натиском французов, а ведь королева была француженкой! Крови Саффолка толпе было мало. Нужен был новый громоотвод, и на эту роль лучше всего подходила Маргарита.
– Кто отдал Мэн французам? – спрашивали люди. – Кто предал наши войска? Конечно же, Маргарита. Она радеет не об Англии. Она старается ради своего отца Рене Анжуйского, ради своего дяди Карла, короля Франции. Что стряслось с герцогом Глостером? Почему он так быстро скончался после ареста? Наверняка это дело рук королевы.
Надменная, преступная, вероломная француженка прибрала к рукам бедного святошу короля, а он слишком добродетелен, чтобы прозреть ее истинную суть.
Поползли слухи, что Маргарита – не законная дочь Рене Анжуйского, а прижита вне брака. Потом стали поговаривать, что у королевы была связь с Саффолком. Никто не брал в расчет ни годы Саффолка, ни дружбу королевы с его женой. Людям мало было назвать королеву незаконнорожденной, ее еще нужно было во что бы то ни стало уличить в безнравственности. Воистину не было в Англии женщины, которую ненавидели бы больше, чем Маргариту!
Она приняла Сомерсета ласково и приветливо. Маргарита всегда была щедра с друзьями и непримирима к врагам. Сама она называла это честностью и не желала играть в дипломатию, даже если прямота была ей во вред.
– Миледи, вы вызывали меня, – сказал Сомерсет, преклоняя колено.
– Встаньте, Эдмунд. Я рада вас видеть. Теперь, по крайней мере, со мной рядом будет друг.
– Да, я ваш друг до конца моих дней.
– Эдмунд, ходят тревожные слухи. Правда ли, что Йорк покинул Ирландию?
– Похоже, что правда.
– С какой целью? Связано ли это с Джеком Кэдом?
– Боюсь, что да.
– Кэд называл себя Мортимером, однако доказано, что к Мортимерам он никакого отношения не имел.
– Как знать, как знать…
– Если имел, значит, Йорк – изменник.
– Он человек честолюбивый.
– Хорошо, что мы отослали его в Ирландию. Он не имеет права возвращаться без нашего позволения.
– А что говорит король?
– Король! – скривилась Маргарита. – Он говорит, что Йорк превосходно проявил себя в Ирландии, показал себя хорошим правителем.
– Тем более он должен оставаться там.
– Я так и сказала Генриху. Но вы ведь утверждаете, что Йорк уже в пути.
– Так мне доносят.
– Будут ли у нас с ним неприятности?
– Скорее всего, он едет, чтобы снять с себя подозрение в причастности к мятежу. Тем самым он как бы засвидетельствует свою преданность вам и его величеству.
– Надеюсь, – мрачно сказала Маргарита. – Я хо-чу отвести вас к королю. Он хорошо к вам относится, Эдмунд.
– За это я должен благодарить вашу милость.
– Да, Генрих хорошо относится к моим друзьям, – спокойно согласилась Маргарита.
И она была права. Король по-прежнему не чаял души в своей жене. Она тоже по-своему любила его, однако для Маргариты королевский сан значил куда больше, чем супружеская привязанность. В глубине души Маргарита была рада, что Генрих так слаб. Это давало ей возможность в полной мере проявлять свою силу. Ей никогда не приходилось спорить с Генрихом и тратить много сил на уговоры. Королеве ничего не стоило убедить короля в своей правоте. Генрих был счастлив, что его прекрасная жена готова взять на себя обязанности, которые представлялись ему тягостными и неприятными. Маргарита всегда была с ним так нежна, так терпелива. Еще бы – ведь он никогда и ни в чем ей не отказывал. Генрих требовал от нее совсем немногого, был благодарен за любую малость.
Его не уставало удивлять то, как Маргарита интересуется всем вокруг, даже жизнью своих слуг. Она охотно устраивала браки фрейлинам и служанкам. Со всей присущей ей страстностью Маргарита принималась «устраивать судьбу» своих девиц, радея исключительно об их благе. Если же девушка внезапно не соглашалась с выбором своей госпожи, королева страшно обижалась, сердилась, и вчерашняя подруга моментально превращалась в злейшую врагиню. А врагам королевы следовало опасаться гнева ее величества.
Короля умиляло, сколько силы, энергии и страсти в миниатюрном теле его супруги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102