Наследная принцесса подала табакерку с поклоном, и королева взяла щепотку табака. А-а-а-апчхи, так-то лучше! Ничто так не укрепляет дух, как понюшка табака. – Кто собирается читать сегодня? – спросила королева. – Наверное, вы, Гоули?
Мисс Голсуорси-Гоули ответила, что, если таково желание Ее Величества, она с удовольствием начнет чтение для королевской семьи. Принесли книгу, принцессы и их гувернантки расселись по местам, началось чтение вслух.
«Какая скука! – шептала про себя Шарлотта, принцесса-наследница. – Так они и проходят, один скучный день за другим. И ничего нельзя изменить, если только я не выйду замуж и не сбегу отсюда. Лишь чудом принцесса может сбежать отсюда, и это чудо – замужество. Хотя кто знает, чем оно закончится? Пусть будет, что будет. В любом случае хуже этой нудной монотонности не будет».
Ей было двадцать девять лет, и до двадцати шести ей разрешали знакомиться только с теми, кого ей представляла королева. Когда она достигла этого более чем зрелого возраста, ей позволили вкусить «немного свободы». Теперь она могла беседовать с людьми без согласия на то ее матери. Вот и вся свобода! Этого достаточно, чтобы молодая женщина выбрала себе в любовники первого встречного. «И скоро, – размышляла принцесса-наследница, – я буду в таком отчаянии, что решусь на это». В двадцать шесть ей разрешили самой выбирать книги для чтения. Раньше она читала только то, что давала ей мать. Как унизительно было узнать, что писательница Фэнни Бэрни, одна из приближенных матери, подвергала цензуре «Джона Булля», написанного Свифтом, специально для нее. А в это время братья… Ох уж эти братья! Георг с его женщинами, про которого вся страна гадает, женат он или нет, и шепчут имя этой женщины – Марии Фитцгерберт. А до этого еще была интрига с актрисой Пердитой Робинсон, которая грозила опубликовать его письма, от нее откупились пожизненной пенсией. Был еще скандал с Августом, потом Уильям завел семью с актрисой, наплевав на мнение родителей. Мальчикам все дозволено, а девочек воспитывают, как монашек в монастыре. Чего удивляться, что она в таком отчаянии!
Скоро мне тридцать, горевала она. Тридцать… сорок… пятьдесят. Кому хочется быть принцессой при унылом дворе Георга III?
Наследная принцесса смотрела на сестер. Августу меньше других тревожит их положение. Она на два года моложе. Одевается не так тщательно, что-то есть в ней от сорванца. И строгость ее не раздражает так, как наследную принцессу, она лишь пожимает плечами и безмолвно подчиняется.
Двадцатипятилетняя Елизавета сидела за маленьким столиком и рисовала. Она зарисовывала всю их группу, не обращая внимания на неудовольствие Шарлотты. Она хотела быть художником. Хотя король и королева не воспринимали это всерьез, они не видели вреда в подобном безобидном увлечении. Король часто просил ее показать свои работы, благодушно рассматривал их и хвалил.
Мари и София, девятнадцати и шестнадцати лет, только начинали раздражаться из-за всяких ограничений, а двенадцатилетняя Амелия еще не понимала, что они вообще существуют. Любимица папы, она занимала особое место в семье и была довольна своей участью. Ей еще не надоели ежедневные обязанности: гулять с собаками, приводить их к маме в гостиную, уводить, следить, чтобы мамина табакерка была всегда наполнена и лежала на столике около нее. Как все это надоедало! Вечером на террасе настоящее представление, на королевских особ приходила посмотреть публика. Их специально одевали ради этого случая, они обмахивались веерами, улыбались и кланялись, когда им выражали восхищение. Всех, конечно, занимала Амелия. Этот ребенок невероятно тщеславен. Она складывала и раскладывала веер, строила всем шутовские рожицы, выставляя себя напоказ, и если там бывал папа, то он глаз с нее не сводил. В отличие от других дочерей ее никогда ни за что не ругали.
Все всегда с нетерпением ждали четверга, это был день двора, когда король с королевой должны были присутствовать в Сент-Джеймсе. Ничего восхитительного там не было, и все достоинство этого дня заключалось в том, что он отличается от других. Потом мама торжественно одевалась и ехала в Лондон, на манжеты и рюшечки ей надевали бумажные чехлы, чтобы, по ее словам, они не запылились в дороге. Она вела себя, как жена какого-нибудь скромного сквайра, а не королева.
«И мы должны так жить, потому что так живут они». Если бы королем был принц Уэльский, каким чудесным был бы двор! Она слышала, как Фредерик говорил, что сам Георг ему обещал, заняв трон, первым делом выдать замуж своих сестер.
Она верила, что он так и сделает. В душе Георг был добрым, несмотря на свою разгульную и романтическую жизнь. А поскольку он хотел вовсю наслаждаться жизнью и в этом, без сомнения, видел смысл жизни, то ему доставляло удовольствие наблюдать, как и окружающие люди наслаждаются ею.
О Боже, какую жалкую жизнь мы ведем! Мне около тридцати, и я не вижу возможности ускользнуть отсюда.
– Принцесса-наследница, выведите собаку. – Голос королевы звучал строго. Конечно, она заметила невнимание. – И Гоули, у вас усталый голос. Я думаю, теперь мисс Планта соизволит почитать нам. Вы можете взять ее вышивание.
Когда принцесса-наследница вернулась в комнаты, у Амелии был приступ кашля.
– Постучите ей по спине, – приказала королева, что и поспешила сделать София, бывшая ближе всех. – Ну вот, так лучше?
Амелия сказала, что да, а через некоторое время снова стала кашлять.
У нее был противный кашель, который не очень беспокоил королеву, но, что ужасно, его мог услышать король. Он ужасно расстроился бы.
Амелия пришла в себя, маленькая, хрупкая и очень красивая. Слово «болезненная» сразу пришло на ум королеве. О нет, Амелия здорова. Если бы только у нее прошел этот проклятый кашель… Конечно, все пройдет, главное, чтобы не услышал король. Если он услышит, то начнет жаловаться, воображать Бог весть что. С его дорогой Амелии надо сдувать пылинки, а то он еще вспомнит, что Октавий и Альфред точно так кашляли перед кончиной.
– Теперь вам лучше, Амелия? – строго поинтересовалась королева.
– Да, мама.
– Не кашляйте, когда будете с папой, он не любит кашля.
Амелия будет стараться. В любом случае, было нарушением этикета кашлять или чихать в присутствии короля. Придворные дамы шли на разные ухищрения, чтобы только не чихать. Любимый способ – прижать палец к переносице, когда начинало щекотать в носу. Кашель было подавить легче. «Зачем такие глупые правила? – думала наследная принцесса. – Как бы счастлива я была, если бы какой-нибудь принц попросил моей руки. Я не позволю им отказаться вместо меня… ни при каких обстоятельствах. Все что угодно, только не эта унылая жизнь в Кью».
Настало время королеве возвращаться в свои апартаменты, она поднялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94