Впрочем, вы так полюбились джентльмену, что он охотно ссудит вас суммой и побольше той, что мы тут задолжали; с нас следует четыре-пять шиллингов, не более.
– Правильно, дитя мое, – ответил Адамс, – я напишу ему письмо и осмелюсь, пожалуй, попросить у него полторы кроны; два-три лишних шиллинга в кармане нам не помешают, – они могут нам понадобиться, ведь нам предстоит еще пройти добрых сорок миль.
Фанни уже встала, и Джозеф пошел ее проведать, оставив Адамса писать письмо; и пастор, кончив, отправил письмо с мальчишкой, а сам сел у порога, разжег свою трубку и предался размышлениям.
Посыльный был в отсутствии дольше, чем казалось потребным, и Джозеф, вернувшись вместе с Фанни к пастору, высказал опасение, что дворецкий сквайра запер также и его кошелек. На что Адамс ответил, что и это вполне возможно и что дьявол способен надоумить дурного слугу сыграть любую шутку со своим достойным хозяином; но, добавил он, так как сумма невелика, то такой благородный джентльмен легко достанет ее в своем приходе, – если этих денег не окажется у него в кармане. Будь это пять-шесть гиней, сказал он, или еще того больше, тогда бы другое дело!
Они сели завтракать элем с гренками, когда посыльный вернулся и сообщил им, что джентльмена нет дома.
– Прекрасно! – сказал Адамс. – Но почему же, дитя мое, ты его не подождал? Ступай, мой добрый мальчик, и дождись его прихода: он не мог уехать куда-нибудь далеко, раз все его лошади больны, и кроме того, он совсем не собирался уезжать: ведь он же приглашал нас провести у него в доме весь этот день и завтрашний. Так что ступай назад, дитя, и жди, пока он не придет домой.
Посыльный ушел и вернулся назад очень скоро с донесением, что джентльмен отправился в дальнее путешествие и будет дома не раньше как через месяц. При этих словах Адамс, видимо, очень расстроился и сказал, что стряслось, вероятно, что-нибудь непредвиденное, болезнь или смерть кого-либо из родных или еще какое-нибудь неожиданное несчастье; и, обратившись затем к Джозефу, вскричал:
– Жаль, что ты не напомнил мне занять у него эти деньги с вечера.
Джозеф ответил с улыбкой, что он очень ошибся бы в джентльмене, если бы тот не нашел какого-нибудь предлога, чтобы отказать в этом займе.
– Признаться, – сказал он, – мне и раньше не слишком-то нравилось, что, едва познакомившись с вами, он проявляет к вам столько любезности: в Лондоне я слышал от джентльменов в ливреях много подобных историй о господах. Когда же мальчик принес известие, что джентльмена нет дома, я уже понял, что последует дальше, потому что когда светский человек не желает исполнять свое обещание, то он обыкновенно предупреждает слуг, что его никогда не будет дома для того просителя, которому оно дано. В Лондоне я сам не раз говорил, что сэра Томаса Буби нет дома. А когда человек протанцевал у подъезда с месяц или больше, он под конец узнает, что джентльмен уехал из города и ничего не может предпринять по его делу.
– Боже милостивый! – говорит Адамс. – Какая испорченность в христианском мире! Она, скажу я, почти равна тому, что я читал о язычниках. Но, право же, Джозеф, твои подозрения касательно этого джентльмена несправедливы; каким глупцом должен быть человек, который без всякой корысти возьмет на себя труд дьявола? А скажи, пожалуйста, на какую выгоду мог он надеяться, обманывая нас своими предложениями?
– Не мне, – ответил Джозеф, – объяснять поведение людей такому, как вы, ученому человеку.
– Ты говоришь справедливо, – изрек Адамс, – знание людей приобретается только из книг; прежде всего из книг Платона и Сенеки, а этих авторов ты, дитя, боюсь, никогда не читал.
– Правда, сэр, не читал, – ответил Джозеф, – а только нам в лакейской известно правило, что те господа, которые больше всех обещают, меньше всех делают для других; и я часто слышал от своих товарищей, что самые хорошие подарки получали они в тех домах, где им не обещали ничего. Но, сэр, чем нам дальше обсуждать такие материи, умнее будет поискать способ, как бы выбраться из этого дома: потому что щедрый джентльмен мало что не оказал нам никакой услуги, но еще оставил на нас весь счет.
Адамс хотел ответить, когда вошел кабатчик и сказал с усмешкой:
– Ну что, господа, сквайр еще не прислал вам лошадей? Бог ты мой, до чего легко иные люди раздают обещания!
– Как! – вскричал Адамс. – Вы и раньше знали за ним такие поступки?
– Я-то? Ого! – ответил кабатчик. – Мне, знаете, не пристало говорить что-нибудь этакое джентльмену в лицо, но теперь, когда его здесь нет, я могу вас заверить, что другого такого не сыщешь на трех ярмарках. Признаться, я едва не рассмеялся, когда услышал, как он вам предложил место пастора в нашем приходе; вот отколол штуку! Я уже подумал, не предложит ли он вам вслед за тем мой дом, потому что то и другое одинаково не в его власти.
При этих словах Адамс, призвав на себя благословение божие, сказал, что даже не читал никогда о таком чудовище.
– Но больше всего меня удручает, – сказал он, – что он втянул нас в большой долг перед вами, который мы не сможем заплатить, потому что у нас нет при себе денег и – что еще того хуже – мы проживаем так далеко, что, если вы и поверите нам в долг, я боюсь, вы потеряете ваши деньги, так как мы не найдем оказии переслать их вам.
– Поверить вам, сударь? – говорит хозяин. – С превеликой радостью! Я слишком уважаю церковь, чтобы не поверить священнику в долг такую малость, и к тому же мне нравится ваше опасение, что вы мне не заплатите вовсе. У меня пропало за людьми немало денег, и каждый раз меня уверяли, что мне вернут долг в самое короткое время. Я ради одной новизны готов подождать с уплатой. Это будет у меня – верно вам говорю – первый такой случай. Но что вы скажете, сударь, не распить ли нам на прощанье еще один жбанчик? Возьмем на мелок немного больше, только и всего; а если вы не уплатите мне ни шиллинга, потеря меня не разорит.
Адамсу это приглашение пришлось очень по душе, тем более что оно было сделано так сердечно. Он пожал хозяину руку и, поблагодарив его, сказал, что не откажется от жбанчика больше ради удовольствия распить его с таким достойным человеком, чем ради самого напитка; и он счастлив убедиться, добавил он, что есть еще в королевстве добрые христиане, а то ему уже начинало казаться, что он живет в стране, населенной одними иудеями и турками.
Радушный кабатчик принес жбан пива, а Джозеф с Фанни удалились в сад. Пока они там наслаждались любовной беседой, Адамс с хозяином принялись за пиво; и когда оба наполнили свои стаканы и разожгли свои трубки, между ними завязался разговор, который читатель найдет в следующей главе.
Глава XVII
Диалог между мистером Авраамом Адамсом и его хозяином, который в силу несходности их мнений привел бы, может быть, к бедственной развязке, не помешай тому своевременное возвращение влюбленных
– Сэр, – начал хозяин, – уверяю вас, вы не первый, кому наш сквайр наобещал больше, чем потом исполнил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
– Правильно, дитя мое, – ответил Адамс, – я напишу ему письмо и осмелюсь, пожалуй, попросить у него полторы кроны; два-три лишних шиллинга в кармане нам не помешают, – они могут нам понадобиться, ведь нам предстоит еще пройти добрых сорок миль.
Фанни уже встала, и Джозеф пошел ее проведать, оставив Адамса писать письмо; и пастор, кончив, отправил письмо с мальчишкой, а сам сел у порога, разжег свою трубку и предался размышлениям.
Посыльный был в отсутствии дольше, чем казалось потребным, и Джозеф, вернувшись вместе с Фанни к пастору, высказал опасение, что дворецкий сквайра запер также и его кошелек. На что Адамс ответил, что и это вполне возможно и что дьявол способен надоумить дурного слугу сыграть любую шутку со своим достойным хозяином; но, добавил он, так как сумма невелика, то такой благородный джентльмен легко достанет ее в своем приходе, – если этих денег не окажется у него в кармане. Будь это пять-шесть гиней, сказал он, или еще того больше, тогда бы другое дело!
Они сели завтракать элем с гренками, когда посыльный вернулся и сообщил им, что джентльмена нет дома.
– Прекрасно! – сказал Адамс. – Но почему же, дитя мое, ты его не подождал? Ступай, мой добрый мальчик, и дождись его прихода: он не мог уехать куда-нибудь далеко, раз все его лошади больны, и кроме того, он совсем не собирался уезжать: ведь он же приглашал нас провести у него в доме весь этот день и завтрашний. Так что ступай назад, дитя, и жди, пока он не придет домой.
Посыльный ушел и вернулся назад очень скоро с донесением, что джентльмен отправился в дальнее путешествие и будет дома не раньше как через месяц. При этих словах Адамс, видимо, очень расстроился и сказал, что стряслось, вероятно, что-нибудь непредвиденное, болезнь или смерть кого-либо из родных или еще какое-нибудь неожиданное несчастье; и, обратившись затем к Джозефу, вскричал:
– Жаль, что ты не напомнил мне занять у него эти деньги с вечера.
Джозеф ответил с улыбкой, что он очень ошибся бы в джентльмене, если бы тот не нашел какого-нибудь предлога, чтобы отказать в этом займе.
– Признаться, – сказал он, – мне и раньше не слишком-то нравилось, что, едва познакомившись с вами, он проявляет к вам столько любезности: в Лондоне я слышал от джентльменов в ливреях много подобных историй о господах. Когда же мальчик принес известие, что джентльмена нет дома, я уже понял, что последует дальше, потому что когда светский человек не желает исполнять свое обещание, то он обыкновенно предупреждает слуг, что его никогда не будет дома для того просителя, которому оно дано. В Лондоне я сам не раз говорил, что сэра Томаса Буби нет дома. А когда человек протанцевал у подъезда с месяц или больше, он под конец узнает, что джентльмен уехал из города и ничего не может предпринять по его делу.
– Боже милостивый! – говорит Адамс. – Какая испорченность в христианском мире! Она, скажу я, почти равна тому, что я читал о язычниках. Но, право же, Джозеф, твои подозрения касательно этого джентльмена несправедливы; каким глупцом должен быть человек, который без всякой корысти возьмет на себя труд дьявола? А скажи, пожалуйста, на какую выгоду мог он надеяться, обманывая нас своими предложениями?
– Не мне, – ответил Джозеф, – объяснять поведение людей такому, как вы, ученому человеку.
– Ты говоришь справедливо, – изрек Адамс, – знание людей приобретается только из книг; прежде всего из книг Платона и Сенеки, а этих авторов ты, дитя, боюсь, никогда не читал.
– Правда, сэр, не читал, – ответил Джозеф, – а только нам в лакейской известно правило, что те господа, которые больше всех обещают, меньше всех делают для других; и я часто слышал от своих товарищей, что самые хорошие подарки получали они в тех домах, где им не обещали ничего. Но, сэр, чем нам дальше обсуждать такие материи, умнее будет поискать способ, как бы выбраться из этого дома: потому что щедрый джентльмен мало что не оказал нам никакой услуги, но еще оставил на нас весь счет.
Адамс хотел ответить, когда вошел кабатчик и сказал с усмешкой:
– Ну что, господа, сквайр еще не прислал вам лошадей? Бог ты мой, до чего легко иные люди раздают обещания!
– Как! – вскричал Адамс. – Вы и раньше знали за ним такие поступки?
– Я-то? Ого! – ответил кабатчик. – Мне, знаете, не пристало говорить что-нибудь этакое джентльмену в лицо, но теперь, когда его здесь нет, я могу вас заверить, что другого такого не сыщешь на трех ярмарках. Признаться, я едва не рассмеялся, когда услышал, как он вам предложил место пастора в нашем приходе; вот отколол штуку! Я уже подумал, не предложит ли он вам вслед за тем мой дом, потому что то и другое одинаково не в его власти.
При этих словах Адамс, призвав на себя благословение божие, сказал, что даже не читал никогда о таком чудовище.
– Но больше всего меня удручает, – сказал он, – что он втянул нас в большой долг перед вами, который мы не сможем заплатить, потому что у нас нет при себе денег и – что еще того хуже – мы проживаем так далеко, что, если вы и поверите нам в долг, я боюсь, вы потеряете ваши деньги, так как мы не найдем оказии переслать их вам.
– Поверить вам, сударь? – говорит хозяин. – С превеликой радостью! Я слишком уважаю церковь, чтобы не поверить священнику в долг такую малость, и к тому же мне нравится ваше опасение, что вы мне не заплатите вовсе. У меня пропало за людьми немало денег, и каждый раз меня уверяли, что мне вернут долг в самое короткое время. Я ради одной новизны готов подождать с уплатой. Это будет у меня – верно вам говорю – первый такой случай. Но что вы скажете, сударь, не распить ли нам на прощанье еще один жбанчик? Возьмем на мелок немного больше, только и всего; а если вы не уплатите мне ни шиллинга, потеря меня не разорит.
Адамсу это приглашение пришлось очень по душе, тем более что оно было сделано так сердечно. Он пожал хозяину руку и, поблагодарив его, сказал, что не откажется от жбанчика больше ради удовольствия распить его с таким достойным человеком, чем ради самого напитка; и он счастлив убедиться, добавил он, что есть еще в королевстве добрые христиане, а то ему уже начинало казаться, что он живет в стране, населенной одними иудеями и турками.
Радушный кабатчик принес жбан пива, а Джозеф с Фанни удалились в сад. Пока они там наслаждались любовной беседой, Адамс с хозяином принялись за пиво; и когда оба наполнили свои стаканы и разожгли свои трубки, между ними завязался разговор, который читатель найдет в следующей главе.
Глава XVII
Диалог между мистером Авраамом Адамсом и его хозяином, который в силу несходности их мнений привел бы, может быть, к бедственной развязке, не помешай тому своевременное возвращение влюбленных
– Сэр, – начал хозяин, – уверяю вас, вы не первый, кому наш сквайр наобещал больше, чем потом исполнил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105