Так велика была его боязнь оскорбить девушку и так доподлинно его чувство к ней заслуживало благородного имени любви.
Фанни, оправившись от своего смущения, почти равного тому, какое охватило Джозефа, когда он его заметил, повторила свою просьбу; последовало немедленное и радостное согласие, и они вместе, пересекши два или три поля, подошли к жилищу мистера Адамса.
Глава VIII
Разговор, имевший место между мистером Адамсом, миссис Адамс, Джозефом и Фанни; и кратко о поведении мистера Адамса, которое кое-кто из читателей назовет недостойным, нелепым и противоестественным
Когда жених и невеста подошли к дверям, между пастором и его женой только что кончился долгий спор. Предметом его как раз и была молодая чета, ибо миссис Адамс принадлежала к тем благоразумным женщинам, которые никогда ничего не делают во вред своей семье, вернее даже, она была одной из тех добрых матерей, которые в своей заботе о детях готовы погрешить против совести. Она издавна лелеяла надежду, что старшая ее дочь займет место миссис Слипслоп, а второй сын станет акцизным чиновником по ходатайству леди Буби. Она и думать не хотела о том, чтобы отказаться от этих надежд, и была поэтому крайне недовольна, что муж ее в деле Фанни так решительно пошел наперекор желаниям миледи. Она уже сказала, что каждому человеку подобает заботиться в первую голову о своей семье; что у него жена и шестеро детей, содержание и пропитание которых доставляют ему достаточно хлопот, так что нечего ему вмешиваться еще и в чужие дела; что он сам всегда проповедовал покорность высшим и не пристало ему собственным своим поведением подавать пример обратного; что если леди Буби поступает дурно, то сама же и будет за это в ответе и не на их дом падет ее грех; что Фанни была раньше служанкой и выросла на глазах у леди Буби, а следовательно, леди уж, верно, знает ее лучше, чем они, и если бы девушка вела себя хорошо, то едва ли бы ее госпожа так против нее ожесточилась; что он, быть может, склонен думать о ней слишком хорошо из-за того, что она так красива, – но красивые женщины часто оказываются не лучше иных прочих; что некрасивые женщины тоже созданы богом и если женщина добродетельна, то не важно, наделена ли она красотой или нет. По всем этим причинам, заключила пасторша, Адамс должен послушаться миледи и приостановить дальнейшее оглашение брака. Но все эти превосходные доводы не оказали действия на пастора, который настаивал, что должен исполнять свой долг, невзирая на те последствия, какие это возымеет для него в смысле благ мирских; он постарался ответить жене, как мог вразумительней, и она только что высказала до конца свои новые возражения (так как повсюду, кроме как в церкви, за нею всегда оставалось последнее слово), когда Джозеф и Фанни вошли к ним в кухню, где пастор с женой сидели за завтраком, состоявшим из ветчины и капусты. В учтивости миссис Адамс проступала холодность, которую можно было бы почувствовать при внимательном наблюдении, но которая ускользнула от ее гостей; впрочем, эту холодность в значительной мере прикрыло радушие Адамса: узнав, что Фанни в это утро еще ничего не пила и не ела, он тотчас предложил ей кость от окорока, которую сам было начал обгладывать, – все, что осталось у него из еды, а затем проворно побежал в погреб и принес кружку легкого пива, которое он называл элем; так или иначе, но лучшего в доме не было. Джозеф, обратившись к пастору, передал ему, какой разговор относительно Фанни произошел между ним, его сестрою и сквайром Буби; затем он поведал пастору, от каких опасностей он спас свою невесту, и высказал некоторые свои опасения за нее. В заключение он добавил, что у него не будет ни минуты покоя, пока не назовет он Фанни окончательно своею, и спросил, не позволит ли им мистер Адамс выправить лицензию, сказав, что деньги он без труда займет. Пастор ответил, что он уже сообщил им свои взгляды на брак по лицензии и что через несколько дней она станет излишней.
– Джозеф, – сказал он, – мне не хотелось бы думать, что эта поспешность вызывается больше твоим нетерпением, нежели страхами, но так как она, несомненно, порождена одной из этих двух причин, я рассмотрю их обе, каждую в свою очередь, и сперва первую из них, а именно – нетерпение. Так вот) дитя, я должен тебе сказать, что если в предполагаемом твоем браке с этой молодой женщиной у тебя нет иных намерений, кроме потворства плотским желаниям, то ты виновен в тяжком грехе. Брак освящается в более благородных целях, как ты узнаешь, когда услышишь чтение службы, установленной для этого случая. И, может быть, если ты проявишь себя добрым юношей, я прочту вам проповедь gratis, в которой покажу, как мало внимания должно уделять в браке плотскому наслаждению. Текстом для нее, сын мой, будет часть двадцать восьмого стиха из пятой главы Евангелия от Матфея: «Кто смотрит на женщину с вожделением…» Окончание опускаю, как чуждое моим целям. Воистину, все такие скотские вожделения и чувства должны быть сурово подавлены, если не совершенно искоренены, и лишь тогда можно назвать сосуд освященным для благодати. Женитьба в видах удовлетворения этих наклонностей есть осквернение святого обряда и должна навлекать проклятие на всякого, кто с такой легкостью ее предпринимает. Итак, если твоя поспешность возникает из нетерпения, ты должен исправиться, а не попустительствовать пороку. Теперь возьмем вторую статью, намеченную мной для обсуждения, а именно – страх: он означает недоверие, в высшей степени греховное, к той единственной силе, на которую должны мы возлагать всё наше упование с полным убеждением, что она не только может разрушить замыслы наших врагов, но и обратить их сердца к добру. Поэтому, чем пускаться на непозволительные и отчаянные средства, чтобы избавиться от страха, мы должны прибегать в этих случаях только к молитве; и тогда мы можем быть уверены, что получим наилучшее для нас. Если грозит нам какое-либо несчастье, мы не должны отчаиваться, как не должны предаваться горю, когда оно постигнет нас: мы во всем должны покоряться воле провидения, не привязываясь ни к одному земному предмету настолько, чтобы не могли мы разлучиться с ним без душевного возмущения. Ты еще молодой человек и плохо знаешь жизнь; я старше и видел больше. Всякая страсть в чрезмерности своей становится преступной, и даже сама любовь, если мы ее не подчиняем долгу, порой заставляет нас пренебрегать им. Если б Авраам настолько любил сына своего Исаака, что отказался бы от требуемой жертвы, кто из нас не осудил бы его? Джозеф, я знаю многие твои добрые качества и ценю тебя за них; но так как с меня спросится за твою душу, вверенную моему попечению, я не могу не укорить тебя в пороке, когда я вижу его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Фанни, оправившись от своего смущения, почти равного тому, какое охватило Джозефа, когда он его заметил, повторила свою просьбу; последовало немедленное и радостное согласие, и они вместе, пересекши два или три поля, подошли к жилищу мистера Адамса.
Глава VIII
Разговор, имевший место между мистером Адамсом, миссис Адамс, Джозефом и Фанни; и кратко о поведении мистера Адамса, которое кое-кто из читателей назовет недостойным, нелепым и противоестественным
Когда жених и невеста подошли к дверям, между пастором и его женой только что кончился долгий спор. Предметом его как раз и была молодая чета, ибо миссис Адамс принадлежала к тем благоразумным женщинам, которые никогда ничего не делают во вред своей семье, вернее даже, она была одной из тех добрых матерей, которые в своей заботе о детях готовы погрешить против совести. Она издавна лелеяла надежду, что старшая ее дочь займет место миссис Слипслоп, а второй сын станет акцизным чиновником по ходатайству леди Буби. Она и думать не хотела о том, чтобы отказаться от этих надежд, и была поэтому крайне недовольна, что муж ее в деле Фанни так решительно пошел наперекор желаниям миледи. Она уже сказала, что каждому человеку подобает заботиться в первую голову о своей семье; что у него жена и шестеро детей, содержание и пропитание которых доставляют ему достаточно хлопот, так что нечего ему вмешиваться еще и в чужие дела; что он сам всегда проповедовал покорность высшим и не пристало ему собственным своим поведением подавать пример обратного; что если леди Буби поступает дурно, то сама же и будет за это в ответе и не на их дом падет ее грех; что Фанни была раньше служанкой и выросла на глазах у леди Буби, а следовательно, леди уж, верно, знает ее лучше, чем они, и если бы девушка вела себя хорошо, то едва ли бы ее госпожа так против нее ожесточилась; что он, быть может, склонен думать о ней слишком хорошо из-за того, что она так красива, – но красивые женщины часто оказываются не лучше иных прочих; что некрасивые женщины тоже созданы богом и если женщина добродетельна, то не важно, наделена ли она красотой или нет. По всем этим причинам, заключила пасторша, Адамс должен послушаться миледи и приостановить дальнейшее оглашение брака. Но все эти превосходные доводы не оказали действия на пастора, который настаивал, что должен исполнять свой долг, невзирая на те последствия, какие это возымеет для него в смысле благ мирских; он постарался ответить жене, как мог вразумительней, и она только что высказала до конца свои новые возражения (так как повсюду, кроме как в церкви, за нею всегда оставалось последнее слово), когда Джозеф и Фанни вошли к ним в кухню, где пастор с женой сидели за завтраком, состоявшим из ветчины и капусты. В учтивости миссис Адамс проступала холодность, которую можно было бы почувствовать при внимательном наблюдении, но которая ускользнула от ее гостей; впрочем, эту холодность в значительной мере прикрыло радушие Адамса: узнав, что Фанни в это утро еще ничего не пила и не ела, он тотчас предложил ей кость от окорока, которую сам было начал обгладывать, – все, что осталось у него из еды, а затем проворно побежал в погреб и принес кружку легкого пива, которое он называл элем; так или иначе, но лучшего в доме не было. Джозеф, обратившись к пастору, передал ему, какой разговор относительно Фанни произошел между ним, его сестрою и сквайром Буби; затем он поведал пастору, от каких опасностей он спас свою невесту, и высказал некоторые свои опасения за нее. В заключение он добавил, что у него не будет ни минуты покоя, пока не назовет он Фанни окончательно своею, и спросил, не позволит ли им мистер Адамс выправить лицензию, сказав, что деньги он без труда займет. Пастор ответил, что он уже сообщил им свои взгляды на брак по лицензии и что через несколько дней она станет излишней.
– Джозеф, – сказал он, – мне не хотелось бы думать, что эта поспешность вызывается больше твоим нетерпением, нежели страхами, но так как она, несомненно, порождена одной из этих двух причин, я рассмотрю их обе, каждую в свою очередь, и сперва первую из них, а именно – нетерпение. Так вот) дитя, я должен тебе сказать, что если в предполагаемом твоем браке с этой молодой женщиной у тебя нет иных намерений, кроме потворства плотским желаниям, то ты виновен в тяжком грехе. Брак освящается в более благородных целях, как ты узнаешь, когда услышишь чтение службы, установленной для этого случая. И, может быть, если ты проявишь себя добрым юношей, я прочту вам проповедь gratis, в которой покажу, как мало внимания должно уделять в браке плотскому наслаждению. Текстом для нее, сын мой, будет часть двадцать восьмого стиха из пятой главы Евангелия от Матфея: «Кто смотрит на женщину с вожделением…» Окончание опускаю, как чуждое моим целям. Воистину, все такие скотские вожделения и чувства должны быть сурово подавлены, если не совершенно искоренены, и лишь тогда можно назвать сосуд освященным для благодати. Женитьба в видах удовлетворения этих наклонностей есть осквернение святого обряда и должна навлекать проклятие на всякого, кто с такой легкостью ее предпринимает. Итак, если твоя поспешность возникает из нетерпения, ты должен исправиться, а не попустительствовать пороку. Теперь возьмем вторую статью, намеченную мной для обсуждения, а именно – страх: он означает недоверие, в высшей степени греховное, к той единственной силе, на которую должны мы возлагать всё наше упование с полным убеждением, что она не только может разрушить замыслы наших врагов, но и обратить их сердца к добру. Поэтому, чем пускаться на непозволительные и отчаянные средства, чтобы избавиться от страха, мы должны прибегать в этих случаях только к молитве; и тогда мы можем быть уверены, что получим наилучшее для нас. Если грозит нам какое-либо несчастье, мы не должны отчаиваться, как не должны предаваться горю, когда оно постигнет нас: мы во всем должны покоряться воле провидения, не привязываясь ни к одному земному предмету настолько, чтобы не могли мы разлучиться с ним без душевного возмущения. Ты еще молодой человек и плохо знаешь жизнь; я старше и видел больше. Всякая страсть в чрезмерности своей становится преступной, и даже сама любовь, если мы ее не подчиняем долгу, порой заставляет нас пренебрегать им. Если б Авраам настолько любил сына своего Исаака, что отказался бы от требуемой жертвы, кто из нас не осудил бы его? Джозеф, я знаю многие твои добрые качества и ценю тебя за них; но так как с меня спросится за твою душу, вверенную моему попечению, я не могу не укорить тебя в пороке, когда я вижу его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105