я не хочу, чтобы на нас легло новое бремя; поэтому я предлагаю вам прекратить оглашения.
– Сударыня, – возразил Адамс, – я подчинился бы вашей милости во всем, что законно; но, право же, если люди бедны, это не основание против их брака. Бог не допустил бы такого закона. Бедным и так выпадает достаточно скудная доля в этом мире; было бы поистине жестоко отказывать им в простейших правах и в невинных радостях, какие природа предоставила всякой живой твари.
– Если вы, – кричит леди, – не знаете своего места и не понимаете, с каким почтением такой человек, как вы, должен смотреть на такую женщину, как я; если вы позволяете себе оскорблять мой слух распутными речами, то я скажу лишь одно короткое слово: мой вам приказ – не смейте делать больше оглашений, а не то я посоветую вашему господину, приходскому священнику, уволить вас со службы! Да, сэр, я сделаю это, невзирая на ваше несчастное семейство, и тогда, пожалуйста, идите побираться вместе с первой красавицей в приходе!
– Сударыня, – ответил Адамс, – я не знаю, что ваша милость разумеет под словами «господин» и «служба». Я служу господину, который никогда не уволит меня за исполнение моего долга; и если начальство (я, правда, не был никогда в состоянии оплатить лицензию) почтет нужным устранить меня от попечения над моей паствой , господь, я надеюсь, предоставит мне другую. Во всяком случае, в моей семье у каждого, как и у меня самого, есть пара рук, и я не сомневаюсь, что господь благословит нас в наших стараниях честно зарабатывать свой хлеб трудом. Доколе совесть моя чиста, я никогда не устрашусь того, что могут сотворить надо мною люди.
– Я кляну себя, – сказала леди, – что по кротости своей унизилась до столь долгого разговора с вами. Придется мне принять другие меры, потому что вы, я вижу, в сговоре с этими людьми. Но чем скорее вы оставите меня, тем будет лучше; и я отдам приказ, чтоб отныне двери мои были для вас закрыты. Я не потерплю, чтобы здесь принимали пасторов, которые шатаются по дорогам с красотками.
– Сударыня, – сказал Адамс, – ни в одном доме я не переступлю порога против желания хозяев; но, я уверен, когда вы более вникнете в дело, вы станете одобрять, а не хулить мои действия. Итак, я смиренно удаляюсь! – что он и сделал, отвесив несколько поклонов или, вернее, несколько раз попытавшись отвесить поклон.
Глава III
Что произошло между леди и адвокатом Скаутом
Среди дня леди послала за мистером Скаутом и яростно на него накинулась за то, что он баламутит ее слуг, но он стал это отрицать – в согласии с истиной: он только заметил как-то мимоходом – и, пожалуй, правильно, – что год службы дает право поселения; итак, он повинился, что он мог в свое время разъяснить это пастору; и, насколько ему известно, сказал он, такой закон есть. – Я решила не допускать, – сказала леди, – чтоб мои уволенные слуги селились здесь у нас; и если таков ваш закон, я приглашу другого адвоката.
Скаут ответил, что, пригласи она хоть сто адвокатов, ни один из них и все они вместе не смогут изменить закон. Самое большее, что доступно адвокату, это помешать законам возыметь действие; а это он и сам может сделать для ее милости не хуже всякого другого.
– Я думаю, сударыня, – говорит он, – ваша милость не уловили различия: я только утверждал, что человек, прослужив год, становится поселенцем. Но есть существенное различие между поселением по закону и поселением фактическим. И когда я утверждал вообще, что человек становится поселенцем, то, поскольку закон предпочтительней факта, мои слова следовало понимать в смысле поселения по закону, а не фактического. Предположим теперь, сударыня, что мы допускаем законность его поселения: какую пользу могут они отсюда извлечь? Какое это имеет отношение к фактической стороне? Фактически он не поселился; а если он фактически не поселился – он не обитатель; а если он не обитатель, то он не принадлежит к этому приходу, – и тогда, несомненно, не здесь должны делаться оглашения о его браке. Мне мистер Адамс объяснил волю вашей милости и ваше нежелание, вполне основательное, допускать обременение прихода бедняками: у нас их и так слишком много; и, я думаю, следовало бы издать закон, по которому половину из них отправили бы на виселицу или в колонии. Если мы можем с очевидностью доказать, что он не поселился фактически, дело принимает совсем иной оборот. То, что я говорил мистеру Адамсу, предполагало еще и фактическое поселение; и действительно, будь оно тут налицо, я бы сильно колебался, как поступить.
– Довольно с меня ваших «фактических» и ваших «если бы», – сказала леди, – я не разбираюсь в этой тарабарщине; вы слишком много на себя берете, и очень дерзко с вашей стороны делать вид, будто вы управляете всем приходом; вас еще поставят на место, уверяю вас, – поставят на место. Что касается девчонки, так я решила: она здесь не поселится, – я не позволю всяким красавицам плодить детей и отдавать их нам на иждивение.
– Красавица! Ну и ну! Ваша милость изволили, конечно, пошутить, – промолвил Скаут.
– Так мне описал ее мистер Адамс, – ответила леди, – скажите, пожалуйста, что это за особа, мистер Скаут?
– Чуть ли не самое уродливое существо, какое только я видел. Жалкая, грязная девка, вашей милости едва ли доводилось когда-либо видеть такую.
– Ну хорошо, дорогой мистер Скаут, пусть она будет чем угодно, но вы же знаете, эти безобразные бабы тоже рожают детей; так что мы должны воспрепятствовать этому браку.
– Поистине так, сударыня, – ответил Скаут, – ибо последующий брак в единодействии с законом превращает закон в факт; и тогда он уже неоспорим. Я повидаюсь с мистером Адамсом, и мне, несомненно, удастся его убедить. Он может выставить, конечно, только то возражение, что он лишается платы за требу; но я уверен, что, когда это будет должным порядком улажено, не останется никаких препятствий. Нет, нет, это невозможно! Но ваша милость не может осуждать его за нежелание упустить гонорар. Каждый должен знать цену своим услугам. Что же касается до самого дела, то, если ваша милость соизволит поручить его мне, я позволю себе пообещать вам успех. Законы этой страны не столь грубы, чтобы разрешить ничтожному бедняку тягаться с владельцами такого состояния, как у вашей милости. У нас есть одна верная карта: притянуть молодчика к ответу перед судьей Фроликом, который, как только услышит имя вашей милости, отправит его в тюрьму, не вдаваясь в расспросы. А что касается этой грязной потаскухи, то против нее нам и начинать-то ничего не нужно: раз мы избавимся от молодца, эта уродина сама…
– Принимайте все меры, какие вы найдете нужными, милый мистер Скаут, – ответила леди, – но я хочу избавить приход от них обоих, потому что Слипслоп рассказывает мне такие истории об этой особе, что мне противна всякая мысль о ней;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
– Сударыня, – возразил Адамс, – я подчинился бы вашей милости во всем, что законно; но, право же, если люди бедны, это не основание против их брака. Бог не допустил бы такого закона. Бедным и так выпадает достаточно скудная доля в этом мире; было бы поистине жестоко отказывать им в простейших правах и в невинных радостях, какие природа предоставила всякой живой твари.
– Если вы, – кричит леди, – не знаете своего места и не понимаете, с каким почтением такой человек, как вы, должен смотреть на такую женщину, как я; если вы позволяете себе оскорблять мой слух распутными речами, то я скажу лишь одно короткое слово: мой вам приказ – не смейте делать больше оглашений, а не то я посоветую вашему господину, приходскому священнику, уволить вас со службы! Да, сэр, я сделаю это, невзирая на ваше несчастное семейство, и тогда, пожалуйста, идите побираться вместе с первой красавицей в приходе!
– Сударыня, – ответил Адамс, – я не знаю, что ваша милость разумеет под словами «господин» и «служба». Я служу господину, который никогда не уволит меня за исполнение моего долга; и если начальство (я, правда, не был никогда в состоянии оплатить лицензию) почтет нужным устранить меня от попечения над моей паствой , господь, я надеюсь, предоставит мне другую. Во всяком случае, в моей семье у каждого, как и у меня самого, есть пара рук, и я не сомневаюсь, что господь благословит нас в наших стараниях честно зарабатывать свой хлеб трудом. Доколе совесть моя чиста, я никогда не устрашусь того, что могут сотворить надо мною люди.
– Я кляну себя, – сказала леди, – что по кротости своей унизилась до столь долгого разговора с вами. Придется мне принять другие меры, потому что вы, я вижу, в сговоре с этими людьми. Но чем скорее вы оставите меня, тем будет лучше; и я отдам приказ, чтоб отныне двери мои были для вас закрыты. Я не потерплю, чтобы здесь принимали пасторов, которые шатаются по дорогам с красотками.
– Сударыня, – сказал Адамс, – ни в одном доме я не переступлю порога против желания хозяев; но, я уверен, когда вы более вникнете в дело, вы станете одобрять, а не хулить мои действия. Итак, я смиренно удаляюсь! – что он и сделал, отвесив несколько поклонов или, вернее, несколько раз попытавшись отвесить поклон.
Глава III
Что произошло между леди и адвокатом Скаутом
Среди дня леди послала за мистером Скаутом и яростно на него накинулась за то, что он баламутит ее слуг, но он стал это отрицать – в согласии с истиной: он только заметил как-то мимоходом – и, пожалуй, правильно, – что год службы дает право поселения; итак, он повинился, что он мог в свое время разъяснить это пастору; и, насколько ему известно, сказал он, такой закон есть. – Я решила не допускать, – сказала леди, – чтоб мои уволенные слуги селились здесь у нас; и если таков ваш закон, я приглашу другого адвоката.
Скаут ответил, что, пригласи она хоть сто адвокатов, ни один из них и все они вместе не смогут изменить закон. Самое большее, что доступно адвокату, это помешать законам возыметь действие; а это он и сам может сделать для ее милости не хуже всякого другого.
– Я думаю, сударыня, – говорит он, – ваша милость не уловили различия: я только утверждал, что человек, прослужив год, становится поселенцем. Но есть существенное различие между поселением по закону и поселением фактическим. И когда я утверждал вообще, что человек становится поселенцем, то, поскольку закон предпочтительней факта, мои слова следовало понимать в смысле поселения по закону, а не фактического. Предположим теперь, сударыня, что мы допускаем законность его поселения: какую пользу могут они отсюда извлечь? Какое это имеет отношение к фактической стороне? Фактически он не поселился; а если он фактически не поселился – он не обитатель; а если он не обитатель, то он не принадлежит к этому приходу, – и тогда, несомненно, не здесь должны делаться оглашения о его браке. Мне мистер Адамс объяснил волю вашей милости и ваше нежелание, вполне основательное, допускать обременение прихода бедняками: у нас их и так слишком много; и, я думаю, следовало бы издать закон, по которому половину из них отправили бы на виселицу или в колонии. Если мы можем с очевидностью доказать, что он не поселился фактически, дело принимает совсем иной оборот. То, что я говорил мистеру Адамсу, предполагало еще и фактическое поселение; и действительно, будь оно тут налицо, я бы сильно колебался, как поступить.
– Довольно с меня ваших «фактических» и ваших «если бы», – сказала леди, – я не разбираюсь в этой тарабарщине; вы слишком много на себя берете, и очень дерзко с вашей стороны делать вид, будто вы управляете всем приходом; вас еще поставят на место, уверяю вас, – поставят на место. Что касается девчонки, так я решила: она здесь не поселится, – я не позволю всяким красавицам плодить детей и отдавать их нам на иждивение.
– Красавица! Ну и ну! Ваша милость изволили, конечно, пошутить, – промолвил Скаут.
– Так мне описал ее мистер Адамс, – ответила леди, – скажите, пожалуйста, что это за особа, мистер Скаут?
– Чуть ли не самое уродливое существо, какое только я видел. Жалкая, грязная девка, вашей милости едва ли доводилось когда-либо видеть такую.
– Ну хорошо, дорогой мистер Скаут, пусть она будет чем угодно, но вы же знаете, эти безобразные бабы тоже рожают детей; так что мы должны воспрепятствовать этому браку.
– Поистине так, сударыня, – ответил Скаут, – ибо последующий брак в единодействии с законом превращает закон в факт; и тогда он уже неоспорим. Я повидаюсь с мистером Адамсом, и мне, несомненно, удастся его убедить. Он может выставить, конечно, только то возражение, что он лишается платы за требу; но я уверен, что, когда это будет должным порядком улажено, не останется никаких препятствий. Нет, нет, это невозможно! Но ваша милость не может осуждать его за нежелание упустить гонорар. Каждый должен знать цену своим услугам. Что же касается до самого дела, то, если ваша милость соизволит поручить его мне, я позволю себе пообещать вам успех. Законы этой страны не столь грубы, чтобы разрешить ничтожному бедняку тягаться с владельцами такого состояния, как у вашей милости. У нас есть одна верная карта: притянуть молодчика к ответу перед судьей Фроликом, который, как только услышит имя вашей милости, отправит его в тюрьму, не вдаваясь в расспросы. А что касается этой грязной потаскухи, то против нее нам и начинать-то ничего не нужно: раз мы избавимся от молодца, эта уродина сама…
– Принимайте все меры, какие вы найдете нужными, милый мистер Скаут, – ответила леди, – но я хочу избавить приход от них обоих, потому что Слипслоп рассказывает мне такие истории об этой особе, что мне противна всякая мысль о ней;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105