Ее муж, дворецкий Берроуз, как всегда полный достоинства, вытирал большое блюдо. Они полюбили Алану как родную дочь сразу после ее появления в доме, в ту самую минуту, когда смех Габриеля вновь зазвенел в комнатах.
И Алана ответила им тем же; их честные добрые лица казались ей особенно прекрасными, потому что излучали участие и тепло.
- Я пришла за миской для игры в «Сокровище дракона», - объяснила Алана, - но, вижу, вы очень заняты…
- Что вы, милая, разве я позволю вам уйти безо всего? - сказала миссис Берроуз, отложив в сторону тряпку для мытья посуды и вытирая руки полотенцем. - Да пусть у меня осядет опара, если я не услужу такому ангелу, как вы.
- Прошу вас, я… - смутившись, начала Алана.
- Не надо отрицать, что вы совершили настоящее чудо, - у нас с Берроузом ведь есть глаза. Габриель совсем переменился, вот и сегодня тоже… Не могу сказать, как мы вам благодарны!
- Мы с ним немного поиграли в разные игры. Он очень хороший мальчик.
- Это правда. Но до вашего появления он всегда молчал, никогда не улыбался, а ведь он совсем крошка. Сегодня его не узнать: бегает, кричит, смеется, как и положено ребенку.
- Надеюсь, мы не слишком беспокоили вас.
- Вы нас беспокоили? Да что вы, мисс! - отозвался Берроуз. - Клянусь всеми святыми, это была настоящая музыка для наших ушей. Жаль только, что мистера Тристана не было, чтобы ее послушать. Он уж, наверное, забыл, когда в последний раз кто-то смеялся в этом старом доме. А было время, когда дня не проходило без веселья и радости.
Алана всматривалась в его печальное морщинистое лицо.
- Что же случилось, Берроуз? Почему в вашем доме затих смех? Тристан, я хочу сказать - ваш хозяин, не слишком-то стремится к веселью. А ведь у него сын, который нуждается в развлечениях.
- Вы не должны упрекать мистера Тристана, мисс, - нахмурился Берроуз. - Он не виноват. Он родился на свет не для того, чтобы часами просиживать в конторе отца и составлять перечень грузов для отправки.
- Но ему это нравится. Он сказал…
- Что он вам сказал? Что ему нравится заниматься коммерцией? Что он готов всю жизнь провести, пересчитывая тюки? Так вот, он уже почти восемь лет вдалбливает себе в голову эту ложь, и смотрите, как он переменился, - я больше не узнаю нашего молодого хозяина.
- Я не понимаю, Берроуз. Ведь когда-то он мечтал стать художником, а теперь не хочет даже взглянуть на кисти и краски.
- Можно сказать, он похоронил свой талант, - проворчала миссис Берроуз. - Уж лучше бы он пораньше похоронил эту свою жену.
Рука Аланы невольно потянулась к карману передника, оттянутого весом чужого дневника.
- И чем же плоха была его жена? - спросила она.
- Никогда не встречала более настырной и в то же время слабохарактерной женщины.
- Довольно, миссис Берроуз, - предупредил ее муж. - Нельзя говорить плохо о покойных. Кроме нее, ведь был еще и отец мистера Тристана.
- Его отец? - повторила Алана.
- Вы хотите знать, что в действительности случилось с Тристаном, мисс? - продолжил Берроуз. - Он сам вам ни за что об этом не расскажет. Старый хозяин никогда не относился серьезно к увлечению сына живописью, но Тристан упорствовал, и старый мистер Рэмзи не сумел его разубедить. Мне даже казалось, что он заставил Тристана жениться в надежде, что тот успокоится и серьезно займется торговыми делами. Но Тристан решил отправиться в Италию, чтобы стать учеником какого-то модного художника, который похвально отозвался о его картинах. Они уже упаковали вещи, и жена Тристана Шарлотта согласилась его сопровождать, хотя и была очень предубеждена против художников-итальянцев. И вот тогда несколько господ, которые были связаны с компанией «Рэмзи и Рэмзи», попросили мистера Тристана о встрече.
- Наверное, они хотели убедить его остаться? Но это было несправедливо! Ему не следовало отказываться от своих планов.
- Да, но это означало бы гибель для всей его семьи, - заметила миссис Берроуз. - Бедный добрый мальчик.
- Отец Тристана, как и его дед, много лет стоял во главе морской торговой компании. Она была его радостью и гордостью, но годы уже брали свое. Старый мистер Рэмзи стал плохо соображать, мисс, а это ничем нельзя поправить. Он делал ошибки и не замечал их, в то время как другие их ясно видели. Он допускал мелкие просчеты, но они с удивительной быстротой складывались в крупные. И еще он не желал никого слушать, полагая, что замечания подрывают его авторитет, а если кто осмеливался ему перечить, он устраивал ужасные сцены. Доктор сказал мистеру Тристану, что это не такой уж редкий случай. С каждым годом мозг постепенно слабеет, как постепенно и вроде бы незаметно отступает от берега волна во время отлива, и вот уже человек смотрит в родное лицо и не признает его, будь это даже его мать.
Алана закрыла глаза, вспоминая заносчивого властолюбивого человека, каким был отец Тристана, человека, который когда-то подарил Тристану пони и сиял от гордости, любуясь своим сыном. Она вспомнила и то обожание, с каким Тристан смотрел на отца, бывшего его надежной опорой, скалой, на которой Тристан построил свои планы и мечты.
Должно быть, ему было очень тяжело наблюдать, как отец шаг за шагом, мысль за мыслью отдаляется от него…
- Ничто в мире не могло заставить мистера Тристана изменить своему увлечению, мисс Алана. Ничто, кроме необходимости спасти честь семьи.
- Но почему Тристан не поехал в Италию после смерти старшего мистера Рэмзи?
- Родился Габриель, и жена мистера Тристана закапризничала. Она не хотела ехать с младенцем в далекую чужую страну. Вообще не хотела, чтобы мистер Тристан занимался живописью.
- Мне это всегда казалось странным, - снова вступила в разговор миссис Берроуз, - и знаете почему? Миссис Тристан Рэмзи была родом из Германии, а можно было подумать, что она никогда не путешествовала дальше Гайд-парка. Некоторое время Тристан днем работал с отцом, а писал по ночам, когда все спали. Но мисс Шарлотта не желала терпеть и этого. Глаза у нее все время были на мокром месте, ну прямо неиссякаемый источник, и она никуда не отпускала от себя мистера Тристана, ревновала его к каждой картине, как если бы это была женщина.
Как-то вечером между ними произошла страшная ссора, миссис Шарлотта кричала, рыдала, а мистер Тристан, который обычно очень сдержан, на этот раз кричал даже громче ее. Следующим вечером я, как обычно, пришла к нему в мастерскую и принесла горячий шоколад и печенье. Но его там не было. Там вообще было пусто. Исчезли краски, мольберт и портрет его маленького сына, который он писал. Габриель на нем был изображен в виде ангела, тянущегося за звездой. Больше того, Тристан прошел по всему дому и снял со стен все до единой свои картины. Мне кажется, он снял их потому, что ему было больно на них смотреть.
«Боже милостивый, - подумала Алана, - эта боль его и погубила».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
И Алана ответила им тем же; их честные добрые лица казались ей особенно прекрасными, потому что излучали участие и тепло.
- Я пришла за миской для игры в «Сокровище дракона», - объяснила Алана, - но, вижу, вы очень заняты…
- Что вы, милая, разве я позволю вам уйти безо всего? - сказала миссис Берроуз, отложив в сторону тряпку для мытья посуды и вытирая руки полотенцем. - Да пусть у меня осядет опара, если я не услужу такому ангелу, как вы.
- Прошу вас, я… - смутившись, начала Алана.
- Не надо отрицать, что вы совершили настоящее чудо, - у нас с Берроузом ведь есть глаза. Габриель совсем переменился, вот и сегодня тоже… Не могу сказать, как мы вам благодарны!
- Мы с ним немного поиграли в разные игры. Он очень хороший мальчик.
- Это правда. Но до вашего появления он всегда молчал, никогда не улыбался, а ведь он совсем крошка. Сегодня его не узнать: бегает, кричит, смеется, как и положено ребенку.
- Надеюсь, мы не слишком беспокоили вас.
- Вы нас беспокоили? Да что вы, мисс! - отозвался Берроуз. - Клянусь всеми святыми, это была настоящая музыка для наших ушей. Жаль только, что мистера Тристана не было, чтобы ее послушать. Он уж, наверное, забыл, когда в последний раз кто-то смеялся в этом старом доме. А было время, когда дня не проходило без веселья и радости.
Алана всматривалась в его печальное морщинистое лицо.
- Что же случилось, Берроуз? Почему в вашем доме затих смех? Тристан, я хочу сказать - ваш хозяин, не слишком-то стремится к веселью. А ведь у него сын, который нуждается в развлечениях.
- Вы не должны упрекать мистера Тристана, мисс, - нахмурился Берроуз. - Он не виноват. Он родился на свет не для того, чтобы часами просиживать в конторе отца и составлять перечень грузов для отправки.
- Но ему это нравится. Он сказал…
- Что он вам сказал? Что ему нравится заниматься коммерцией? Что он готов всю жизнь провести, пересчитывая тюки? Так вот, он уже почти восемь лет вдалбливает себе в голову эту ложь, и смотрите, как он переменился, - я больше не узнаю нашего молодого хозяина.
- Я не понимаю, Берроуз. Ведь когда-то он мечтал стать художником, а теперь не хочет даже взглянуть на кисти и краски.
- Можно сказать, он похоронил свой талант, - проворчала миссис Берроуз. - Уж лучше бы он пораньше похоронил эту свою жену.
Рука Аланы невольно потянулась к карману передника, оттянутого весом чужого дневника.
- И чем же плоха была его жена? - спросила она.
- Никогда не встречала более настырной и в то же время слабохарактерной женщины.
- Довольно, миссис Берроуз, - предупредил ее муж. - Нельзя говорить плохо о покойных. Кроме нее, ведь был еще и отец мистера Тристана.
- Его отец? - повторила Алана.
- Вы хотите знать, что в действительности случилось с Тристаном, мисс? - продолжил Берроуз. - Он сам вам ни за что об этом не расскажет. Старый хозяин никогда не относился серьезно к увлечению сына живописью, но Тристан упорствовал, и старый мистер Рэмзи не сумел его разубедить. Мне даже казалось, что он заставил Тристана жениться в надежде, что тот успокоится и серьезно займется торговыми делами. Но Тристан решил отправиться в Италию, чтобы стать учеником какого-то модного художника, который похвально отозвался о его картинах. Они уже упаковали вещи, и жена Тристана Шарлотта согласилась его сопровождать, хотя и была очень предубеждена против художников-итальянцев. И вот тогда несколько господ, которые были связаны с компанией «Рэмзи и Рэмзи», попросили мистера Тристана о встрече.
- Наверное, они хотели убедить его остаться? Но это было несправедливо! Ему не следовало отказываться от своих планов.
- Да, но это означало бы гибель для всей его семьи, - заметила миссис Берроуз. - Бедный добрый мальчик.
- Отец Тристана, как и его дед, много лет стоял во главе морской торговой компании. Она была его радостью и гордостью, но годы уже брали свое. Старый мистер Рэмзи стал плохо соображать, мисс, а это ничем нельзя поправить. Он делал ошибки и не замечал их, в то время как другие их ясно видели. Он допускал мелкие просчеты, но они с удивительной быстротой складывались в крупные. И еще он не желал никого слушать, полагая, что замечания подрывают его авторитет, а если кто осмеливался ему перечить, он устраивал ужасные сцены. Доктор сказал мистеру Тристану, что это не такой уж редкий случай. С каждым годом мозг постепенно слабеет, как постепенно и вроде бы незаметно отступает от берега волна во время отлива, и вот уже человек смотрит в родное лицо и не признает его, будь это даже его мать.
Алана закрыла глаза, вспоминая заносчивого властолюбивого человека, каким был отец Тристана, человека, который когда-то подарил Тристану пони и сиял от гордости, любуясь своим сыном. Она вспомнила и то обожание, с каким Тристан смотрел на отца, бывшего его надежной опорой, скалой, на которой Тристан построил свои планы и мечты.
Должно быть, ему было очень тяжело наблюдать, как отец шаг за шагом, мысль за мыслью отдаляется от него…
- Ничто в мире не могло заставить мистера Тристана изменить своему увлечению, мисс Алана. Ничто, кроме необходимости спасти честь семьи.
- Но почему Тристан не поехал в Италию после смерти старшего мистера Рэмзи?
- Родился Габриель, и жена мистера Тристана закапризничала. Она не хотела ехать с младенцем в далекую чужую страну. Вообще не хотела, чтобы мистер Тристан занимался живописью.
- Мне это всегда казалось странным, - снова вступила в разговор миссис Берроуз, - и знаете почему? Миссис Тристан Рэмзи была родом из Германии, а можно было подумать, что она никогда не путешествовала дальше Гайд-парка. Некоторое время Тристан днем работал с отцом, а писал по ночам, когда все спали. Но мисс Шарлотта не желала терпеть и этого. Глаза у нее все время были на мокром месте, ну прямо неиссякаемый источник, и она никуда не отпускала от себя мистера Тристана, ревновала его к каждой картине, как если бы это была женщина.
Как-то вечером между ними произошла страшная ссора, миссис Шарлотта кричала, рыдала, а мистер Тристан, который обычно очень сдержан, на этот раз кричал даже громче ее. Следующим вечером я, как обычно, пришла к нему в мастерскую и принесла горячий шоколад и печенье. Но его там не было. Там вообще было пусто. Исчезли краски, мольберт и портрет его маленького сына, который он писал. Габриель на нем был изображен в виде ангела, тянущегося за звездой. Больше того, Тристан прошел по всему дому и снял со стен все до единой свои картины. Мне кажется, он снял их потому, что ему было больно на них смотреть.
«Боже милостивый, - подумала Алана, - эта боль его и погубила».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28