Одним словом, совсем таким, как письма, которые матери с незапамятных времен всегда хранили в своих заветных шкатулках.
- А что мы будем делать дальше? - Габриель вопросительно посмотрел на Алану.
- Папа тебе скажет.
Тристан подвел сына к камину, где ярко горел огонь и время от времени стреляли поленья.
- Мы бросим письма в огонь. Если дым сразу уйдет вверх, в трубу, значит, наши письма отправились прямо на небо и твое желание обязательно исполнится.
- А если нет?
- Тогда мы напишем еще раз, только немного погодя.
Габриель напряженно сморщился и сунул свой прямоугольник в самый огонь. Концы листа обуглились и вспыхнули, бумага загорелась. Все трое напряженно следили, что же будет дальше. Алана затаила дыхание, изо всех сил желая, чтобы дым пошел прямо вверх. Дым действительно пошел прямо в трубу, его слабые завитки потянулись к небу, к облакам, к ангелам, к той, которой Габриель написал свое письмо.
- Папа, папа, она меня услышала! Мама меня услышала! Как тогда, когда она прислала Алану! - Габриель сиял от счастья. - А теперь очередь за тобой!
Тристан опустился на колени и бросил в огонь свое послание; вся его фигура выражала напряженное ожидание, на грустном лице была написана безнадежность.
Записка сгорела дотла, и завитки дыма поплыли вверх, по своему пути к небу.
Габриель придвинулся к отцу и прижался головой к его плечу.
- Папа, а что ты попросил у мамы?
- Я попросил у нее прощения, - еле расслышала Алана шепот Тристана.
- Почему ты просил прощения, папа?
- Потому что я не был ей хорошим мужем, Габриель. А тебе не был хорошим отцом.
- Ты замечательный отец, папа. Только ты очень занятой человек и часто беспокоишься.
- Я лишил тебя Рождества, Габриель, - напомнил Тристан, безжалостно клеймя себя презрением.
- Ну и что же, папа. Ты сделал мне необыкновенный подарок: знаешь, ты улыбнулся целых три раза. Это ведь не последнее Рождество, впереди у нас еще много праздников, когда ты не будешь печальным.
Нечто похожее на стон вырвалось из груди Тристана. Это не последнее Рождество… «Нет, последнее, Габриель, только ты об этом не догадываешься. Последнее Рождество, которое ты проводишь в этом доме…»
В следующем году все будет по-иному. Габриель будет жить в доме Бет и ее мужа, надежного и очень доброго Генри. Гуляя, Генри будет держать Габриеля за руку, Генри будет утешать Габриеля, если тот вдруг разобьет коленку. Генри научит Габриеля ездить верхом и играть в крикет, он вырастит из него мужчину.
А будущее Тристана лежало перед ним, как заброшенная земля в осенний день под моросящим холодным дождем. Тристан осознал, чего он лишится, расставшись с Габриелем.
Озарение было столь ярким, что Тристан вздрогнул. И все же Габриелю будет лучше без него. У Тристана не было другого выбора, кроме как отдать Габриеля Бет. Тристан с трудом удержался, чтобы не обнять сына: поддайся он соблазну, его воля ослабела бы и он никогда бы уже не решился отослать его от себя.
- Тебе пора ложиться спать, сын, - сказал Тристан. Габриель доверчиво улыбнулся и вдруг быстро обнял отца, что было совсем на него не похоже. Мальчик охотно обнимал миссис Берроуз, не забывал и мистера Берроуза, ласкался к матери и теперь к Алане, но очень редко - к отцу.
Тристан взял на руки драгоценный груз и отнес сына в постель. Он заботливо подоткнул со всех сторон одеяло, а любимого игрушечного пони Габриеля уложил на подушке рядом. Когда Габриель был уже устроен на ночь, Тристан поднял голову и встретился глазами с Алан ой, наблюдавшей за ним, стоя на пороге. Ее взгляд проник в самую его душу, но она тут же повернулась и исчезла, лишь ее серое платье мелькнуло в дверях.
Оттаявшее сердце Тристана проснулось, вздрогнуло и сжалось от боли впервые за много лет.
Это все Алана, это она перевернула его жизнь. Кто она, эта женщина, которую не устрашила его суровость, которая разгадала тайну его страданий и проникла в волшебный мир, созданный Габриелем? Габриель утверждал, что она его ангел. Но, стоя на коленях у постели сына, Тристан спрашивал себя, в ответ на чьи молитвы явилась сюда Алана Макшейн - Габриеля или его собственные?
Глава 7
Ночь за окном гостиной была темной, одинокой и бесконечной. Алана в ночной рубашке смотрела в ее черноту, и старый дом вокруг вздыхал во сне, как беспокойно вздыхает седой, но все еще крепкий пожилой джентльмен.
Прошло уже много часов с тех пор, как она оставила Тристана у постели сына. Сначала у себя в спальне она при колеблющемся свете свечи читала дневник в зеленом кожаном переплете. А потом целую вечность ходила по комнате, мучительно переживая слова, написанные Шарлоттой Рэмзи много лет назад.
Чужие грустные слова преследовали Алану и не давали ей уснуть, новые открытия вызывали беспокойные мысли, стены уютной спальни обступили Алану, будто высокие стены тюремной башни, ей не хватало воздуха, и она пришла сюда, в просторную гостиную, где было легче дышать.
Год за годом на Рождество она смотрела в окно этой комнаты и любовалась ярким пламенем камина, сиянием свечей, смеющимися радостными лицами, уютом обжитого жилища, с его шкафами, заполненными старыми книгами и знакомыми, привычными безделушками. И она твердо верила, что никому в этом волшебном мире не грозит никакая беда. Но она ошибалась.
Вчера Алана стала свидетелем того, как сильно одиночество меняет человека. Какими опустошенными бывают глаза, каким несчастным и сиротливым становится человек даже под защитой толстых кирпичных стен, даже в тепле комнаты, освещенной множеством свечей. Даже если за его спиной стоят прошлые поколения - надежная опора для тех, кто пришел им на смену.
Листая страницу за страницей, Алана проследила, как медленно, постепенно разрушались мечты Тристана и каким горьким было его разочарование в жене, своими руками погубившей их счастье.
Что произошло с Тристаном после рождения Габриеля? Какая потеря, настолько огромная, что он до сих пор не оправился от нее, постигла его в те годы? И все же вчера в гостиной у камина Алана ощутила, как зашевелилась в ее сердце надежда, крошечный росток, пригретый первыми весенними лучами. Тристан наконец обратился душой к сыну и не таясь открыл ему всю глубину своих страданий.
Их послания небесам, письмо Габриеля, наивное и трогательное в своей детской непосредственности, и письмо Тристана с мольбой о прощении, легкий дым, что унес их просьбы наверх, к ангелам, вряд ли способным устоять перед таким искренним проявлением чувств… И Шарлотта, его жена, где она теперь? Неужели там вверху, среди ангелов?
На земле Шарлотта Рэмзи не была ангелом. Сколько сил потратил Тристан, чтобы заставить ее улыбаться, чтобы защитить ее и согреть своей любовью! Нет, Шарлотта не заслуживала такой преданности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
- А что мы будем делать дальше? - Габриель вопросительно посмотрел на Алану.
- Папа тебе скажет.
Тристан подвел сына к камину, где ярко горел огонь и время от времени стреляли поленья.
- Мы бросим письма в огонь. Если дым сразу уйдет вверх, в трубу, значит, наши письма отправились прямо на небо и твое желание обязательно исполнится.
- А если нет?
- Тогда мы напишем еще раз, только немного погодя.
Габриель напряженно сморщился и сунул свой прямоугольник в самый огонь. Концы листа обуглились и вспыхнули, бумага загорелась. Все трое напряженно следили, что же будет дальше. Алана затаила дыхание, изо всех сил желая, чтобы дым пошел прямо вверх. Дым действительно пошел прямо в трубу, его слабые завитки потянулись к небу, к облакам, к ангелам, к той, которой Габриель написал свое письмо.
- Папа, папа, она меня услышала! Мама меня услышала! Как тогда, когда она прислала Алану! - Габриель сиял от счастья. - А теперь очередь за тобой!
Тристан опустился на колени и бросил в огонь свое послание; вся его фигура выражала напряженное ожидание, на грустном лице была написана безнадежность.
Записка сгорела дотла, и завитки дыма поплыли вверх, по своему пути к небу.
Габриель придвинулся к отцу и прижался головой к его плечу.
- Папа, а что ты попросил у мамы?
- Я попросил у нее прощения, - еле расслышала Алана шепот Тристана.
- Почему ты просил прощения, папа?
- Потому что я не был ей хорошим мужем, Габриель. А тебе не был хорошим отцом.
- Ты замечательный отец, папа. Только ты очень занятой человек и часто беспокоишься.
- Я лишил тебя Рождества, Габриель, - напомнил Тристан, безжалостно клеймя себя презрением.
- Ну и что же, папа. Ты сделал мне необыкновенный подарок: знаешь, ты улыбнулся целых три раза. Это ведь не последнее Рождество, впереди у нас еще много праздников, когда ты не будешь печальным.
Нечто похожее на стон вырвалось из груди Тристана. Это не последнее Рождество… «Нет, последнее, Габриель, только ты об этом не догадываешься. Последнее Рождество, которое ты проводишь в этом доме…»
В следующем году все будет по-иному. Габриель будет жить в доме Бет и ее мужа, надежного и очень доброго Генри. Гуляя, Генри будет держать Габриеля за руку, Генри будет утешать Габриеля, если тот вдруг разобьет коленку. Генри научит Габриеля ездить верхом и играть в крикет, он вырастит из него мужчину.
А будущее Тристана лежало перед ним, как заброшенная земля в осенний день под моросящим холодным дождем. Тристан осознал, чего он лишится, расставшись с Габриелем.
Озарение было столь ярким, что Тристан вздрогнул. И все же Габриелю будет лучше без него. У Тристана не было другого выбора, кроме как отдать Габриеля Бет. Тристан с трудом удержался, чтобы не обнять сына: поддайся он соблазну, его воля ослабела бы и он никогда бы уже не решился отослать его от себя.
- Тебе пора ложиться спать, сын, - сказал Тристан. Габриель доверчиво улыбнулся и вдруг быстро обнял отца, что было совсем на него не похоже. Мальчик охотно обнимал миссис Берроуз, не забывал и мистера Берроуза, ласкался к матери и теперь к Алане, но очень редко - к отцу.
Тристан взял на руки драгоценный груз и отнес сына в постель. Он заботливо подоткнул со всех сторон одеяло, а любимого игрушечного пони Габриеля уложил на подушке рядом. Когда Габриель был уже устроен на ночь, Тристан поднял голову и встретился глазами с Алан ой, наблюдавшей за ним, стоя на пороге. Ее взгляд проник в самую его душу, но она тут же повернулась и исчезла, лишь ее серое платье мелькнуло в дверях.
Оттаявшее сердце Тристана проснулось, вздрогнуло и сжалось от боли впервые за много лет.
Это все Алана, это она перевернула его жизнь. Кто она, эта женщина, которую не устрашила его суровость, которая разгадала тайну его страданий и проникла в волшебный мир, созданный Габриелем? Габриель утверждал, что она его ангел. Но, стоя на коленях у постели сына, Тристан спрашивал себя, в ответ на чьи молитвы явилась сюда Алана Макшейн - Габриеля или его собственные?
Глава 7
Ночь за окном гостиной была темной, одинокой и бесконечной. Алана в ночной рубашке смотрела в ее черноту, и старый дом вокруг вздыхал во сне, как беспокойно вздыхает седой, но все еще крепкий пожилой джентльмен.
Прошло уже много часов с тех пор, как она оставила Тристана у постели сына. Сначала у себя в спальне она при колеблющемся свете свечи читала дневник в зеленом кожаном переплете. А потом целую вечность ходила по комнате, мучительно переживая слова, написанные Шарлоттой Рэмзи много лет назад.
Чужие грустные слова преследовали Алану и не давали ей уснуть, новые открытия вызывали беспокойные мысли, стены уютной спальни обступили Алану, будто высокие стены тюремной башни, ей не хватало воздуха, и она пришла сюда, в просторную гостиную, где было легче дышать.
Год за годом на Рождество она смотрела в окно этой комнаты и любовалась ярким пламенем камина, сиянием свечей, смеющимися радостными лицами, уютом обжитого жилища, с его шкафами, заполненными старыми книгами и знакомыми, привычными безделушками. И она твердо верила, что никому в этом волшебном мире не грозит никакая беда. Но она ошибалась.
Вчера Алана стала свидетелем того, как сильно одиночество меняет человека. Какими опустошенными бывают глаза, каким несчастным и сиротливым становится человек даже под защитой толстых кирпичных стен, даже в тепле комнаты, освещенной множеством свечей. Даже если за его спиной стоят прошлые поколения - надежная опора для тех, кто пришел им на смену.
Листая страницу за страницей, Алана проследила, как медленно, постепенно разрушались мечты Тристана и каким горьким было его разочарование в жене, своими руками погубившей их счастье.
Что произошло с Тристаном после рождения Габриеля? Какая потеря, настолько огромная, что он до сих пор не оправился от нее, постигла его в те годы? И все же вчера в гостиной у камина Алана ощутила, как зашевелилась в ее сердце надежда, крошечный росток, пригретый первыми весенними лучами. Тристан наконец обратился душой к сыну и не таясь открыл ему всю глубину своих страданий.
Их послания небесам, письмо Габриеля, наивное и трогательное в своей детской непосредственности, и письмо Тристана с мольбой о прощении, легкий дым, что унес их просьбы наверх, к ангелам, вряд ли способным устоять перед таким искренним проявлением чувств… И Шарлотта, его жена, где она теперь? Неужели там вверху, среди ангелов?
На земле Шарлотта Рэмзи не была ангелом. Сколько сил потратил Тристан, чтобы заставить ее улыбаться, чтобы защитить ее и согреть своей любовью! Нет, Шарлотта не заслуживала такой преданности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28