Если ты улетишь от нас на небо, мы последуем за тобой и ни чуточки не испугаемся.
Тристан нахмурился. Что будет с Габриелем, когда Алана покинет их дом? Что будет с Габриелем, когда родной отец посадит его в дилижанс, который увезет его далеко от родного дома, от доброй четы Берроуз и от самого Тристана? Как вынесет Габриель предательство отца?
Чтобы отогнать эти мысли, Тристан сорвал с елки еще одно печенье - на этот раз это была дама в пышном платье.
- Осторожней! - предупредила Алана, но было уже поздно: тяжелый предмет, спрятанный в ветвях, полетел вниз, сбивая по пути конфеты и печенье, и с громким стуком упал у ног Тристана.
- Что это? - удивился Тристан.
- Это для вас, - произнесла Алана и посмотрела на него с такой нежностью и пониманием, что Тристан с трепетом прикоснулся к коробке. И еще во взгляде Аланы мелькнул луч надежды, появился и тут же исчез.
Тристан открыл маленький замочек и поднял крышку деревянного ящика. И замер… Краски, новые, нетронутые, яркие, как драгоценные камни, сияли в свете свечей. Мягкие шелковистые кисти из волоса горностая и другие необходимые художнику вещи лежали в коробке.
Господи, когда же она успела все это купить? Выскользнула ли она из дома, когда он готовил подарки для сына? Как ей удалось незаметно внести все в дом? Сколько заплатила за подарок эта женщина в поношенном платье, с ее странно знакомыми глазами и щедрым сердцем? Понимает ли она, что значит для него ее подарок?
- Алана, - с чувством произнес Тристан, - я не знаю, что сказать…
- Не надо ничего говорить, просто пишите картины, Тристан. Мы вернули назад Рождество, значит, и вам не поздно возвратиться к своему любимому делу.
Тристан все еще не мог очнуться, он стоял, прижимая к груди коробку с красками, и не находил подходящих слов, чтобы выразить свои чувства. Наверное, он мог бы сделать это с помощью кистей и красок, которые его никогда не подводили…
- Но, папа, у нас нет подарка для Аланы, - шепнул ему Габриель.
Что можно подарить ангелу? Где отыскать такой подарок, который сравнился бы с щедростью ее сердца? Внезапно взгляд Тристана привлек необыкновенный блеск хрустальной подвески на канделябре. Он подошел и снял подвеску с крючка.
- Возьмите это, Алана, - сказал он и положил ей в руку хрустальную призму.
- Не надо, Тристан. Мне ничего не нужно…
- Послушай, папа, если уж дарить, так дарить весь канделябр целиком, - сказал Габриель. - К чему Алане одна подвеска?
- Когда ей станет очень грустно, она сможет поднести ее к свету. Вот так. - Тристан взял подвеску из руки Аланы, поднес ее к пламени свечи, и множество голубых зайчиков заплясало по стенам комнаты. - У вас всегда будет своя звезда, чтобы загадывать желания, - сказал он, глядя в глаза Алане.
В ответ Алана обняла его и долго не выпускала из своих объятий, словно хотела, чтобы это объятие длилось вечно. Давно никто не приникал к нему с такой любовью! И не для того, чтобы приковать к себе цепями рабства, а наоборот, открыть дорогу к свободе. Он вновь мог творить. Тристан почувствовал, что рубашка на его груди стала мокрой от ее слез, и он вздрогнул, словно просыпаясь после долгого тяжелого сна.
- Что бы вы хотели загадать, Алана? - спросил он, прикасаясь губами к ее волосам. - Какое ваше желание я мог бы исполнить? Я сделаю для вас все, что в моих силах.
Тихое рыдание вырвалось из ее груди.
- Вы не можете исполнить мое желание. Ни за что на свете. Но я сохраню ваш подарок, - шепнула она, напомнив Тристану, что скоро она покинет этот дом, скоро он будет звать ее, но она не откликнется. Где-то в других краях она будет загадывать свои желания, и лучи света, проходя сквозь хрустальные грани подвески, тысячами звезд загорятся в чужом небе.
Раздался стук в дверь, и Тристан понял, что отдал бы полжизни, только бы еще немного побыть в объятиях Аланы. Еще несколько мгновений видеть счастливое лицо Габриеля.
- Хотел бы я знать, кто это? - недовольно спросил Тристан, и в тот же миг в дверях появился сияющий старый Берроуз.
- Некий джентльмен спрашивает мистера Габриеля, - торжественно объявил он.
Тристан выпустил из объятий Алану.
- Иди посмотри, кто это пришел, - сказал он Габриелю, и мальчик тут же выбежал из комнаты, Тристан с Аланой последовали за ним.
В прихожей стоял благообразный джентльмен с соломинками в спутанных волосах.
- Если я не ошибаюсь, то именно здесь проживает мистер Габриель Рэмзи?
- Я Габриель Рэмзи.
- Тогда в саду вас ждет кто-то, кто очень хочет с вами познакомиться.
- Ты позволишь, папа?
- Конечно, иди, - разрешил Тристан.
И Габриель выбежал наружу, туда, где утреннее солнце золотило сосульки, а снег напоминал сахарную глазурь. Он побежал по дорожке в сад, и вокруг него было сказочное белое царство. Он уже миновал розовую беседку, поспешил дальше и вдруг остановился как вкопанный. Перед ним, привязанный к столбу, стоял черный красавец пони под седлом, украшенным серебряным галуном.
- Папа? - шепотом спросил Габриель.
- Он твой, сынок, - ответил Тристан слегка хриплым от волнения голосом. - Счастливого Рождества, Габриель.
Взвизгнув от радости, мальчик бросился к пони и обнял его за шею. Светлые локоны Габриеля золотом сияли на черной шерсти пони. Послушное животное посапывало и толкало мальчика мягким носом, поглядывая на него добрыми умными глазами, словно ожидая, что хозяин доверит ему все свои тайны и мечты, которые не выскажет никому другому.
«О чем они там говорят между собой? - спрашивал себя Тристан. - Как будут расставаться, когда придет день отъезда, и будет ли плакать Габриель, уткнувшись в шелковую гриву своего нового друга?»
Тристан прогнал печальные мысли и, подойдя к Габриелю, подхватил его под мышки и посадил в седло.
- Папа, смотри, у пони такое же имя, как у тебя! Тут на седле серебряными буквами написано «Тристан»!
- Это потому, что седло принадлежало мне, когда я был мальчиком. Как видишь, мне тоже когда-то на Рождество подарили пони.
- Как же звали твоего пони, папа?
- Его звали Галахед. Я хотел, чтобы мой пони носил благородное имя, только тогда мы бы с ним могли отправиться в поход против драконов.
Драконы были куда понятнее детскому воображению, чем поход против всеобщего зла.
- Я тоже назову моего пони Галахед. Мы можем вместе поехать на прогулку в парк и посмотреть, есть ли у лебедей на озере такие же короны, как на волшебной броши.
- Какие же сейчас лебеди, там все сковано льдом.
- Мы подождем до весны и лета и тогда будем вместе кататься всякий день, - сказал Габриель, и внезапная тень скользнула по его лицу, стерев с него радость. - А если ты будешь занят, я подожду тебя у дверей кабинета. Я буду вести себя очень тихо, чтобы не мешать тебе.
- А может быть, ты не испугаешься, придешь прямо ко мне и скажешь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Тристан нахмурился. Что будет с Габриелем, когда Алана покинет их дом? Что будет с Габриелем, когда родной отец посадит его в дилижанс, который увезет его далеко от родного дома, от доброй четы Берроуз и от самого Тристана? Как вынесет Габриель предательство отца?
Чтобы отогнать эти мысли, Тристан сорвал с елки еще одно печенье - на этот раз это была дама в пышном платье.
- Осторожней! - предупредила Алана, но было уже поздно: тяжелый предмет, спрятанный в ветвях, полетел вниз, сбивая по пути конфеты и печенье, и с громким стуком упал у ног Тристана.
- Что это? - удивился Тристан.
- Это для вас, - произнесла Алана и посмотрела на него с такой нежностью и пониманием, что Тристан с трепетом прикоснулся к коробке. И еще во взгляде Аланы мелькнул луч надежды, появился и тут же исчез.
Тристан открыл маленький замочек и поднял крышку деревянного ящика. И замер… Краски, новые, нетронутые, яркие, как драгоценные камни, сияли в свете свечей. Мягкие шелковистые кисти из волоса горностая и другие необходимые художнику вещи лежали в коробке.
Господи, когда же она успела все это купить? Выскользнула ли она из дома, когда он готовил подарки для сына? Как ей удалось незаметно внести все в дом? Сколько заплатила за подарок эта женщина в поношенном платье, с ее странно знакомыми глазами и щедрым сердцем? Понимает ли она, что значит для него ее подарок?
- Алана, - с чувством произнес Тристан, - я не знаю, что сказать…
- Не надо ничего говорить, просто пишите картины, Тристан. Мы вернули назад Рождество, значит, и вам не поздно возвратиться к своему любимому делу.
Тристан все еще не мог очнуться, он стоял, прижимая к груди коробку с красками, и не находил подходящих слов, чтобы выразить свои чувства. Наверное, он мог бы сделать это с помощью кистей и красок, которые его никогда не подводили…
- Но, папа, у нас нет подарка для Аланы, - шепнул ему Габриель.
Что можно подарить ангелу? Где отыскать такой подарок, который сравнился бы с щедростью ее сердца? Внезапно взгляд Тристана привлек необыкновенный блеск хрустальной подвески на канделябре. Он подошел и снял подвеску с крючка.
- Возьмите это, Алана, - сказал он и положил ей в руку хрустальную призму.
- Не надо, Тристан. Мне ничего не нужно…
- Послушай, папа, если уж дарить, так дарить весь канделябр целиком, - сказал Габриель. - К чему Алане одна подвеска?
- Когда ей станет очень грустно, она сможет поднести ее к свету. Вот так. - Тристан взял подвеску из руки Аланы, поднес ее к пламени свечи, и множество голубых зайчиков заплясало по стенам комнаты. - У вас всегда будет своя звезда, чтобы загадывать желания, - сказал он, глядя в глаза Алане.
В ответ Алана обняла его и долго не выпускала из своих объятий, словно хотела, чтобы это объятие длилось вечно. Давно никто не приникал к нему с такой любовью! И не для того, чтобы приковать к себе цепями рабства, а наоборот, открыть дорогу к свободе. Он вновь мог творить. Тристан почувствовал, что рубашка на его груди стала мокрой от ее слез, и он вздрогнул, словно просыпаясь после долгого тяжелого сна.
- Что бы вы хотели загадать, Алана? - спросил он, прикасаясь губами к ее волосам. - Какое ваше желание я мог бы исполнить? Я сделаю для вас все, что в моих силах.
Тихое рыдание вырвалось из ее груди.
- Вы не можете исполнить мое желание. Ни за что на свете. Но я сохраню ваш подарок, - шепнула она, напомнив Тристану, что скоро она покинет этот дом, скоро он будет звать ее, но она не откликнется. Где-то в других краях она будет загадывать свои желания, и лучи света, проходя сквозь хрустальные грани подвески, тысячами звезд загорятся в чужом небе.
Раздался стук в дверь, и Тристан понял, что отдал бы полжизни, только бы еще немного побыть в объятиях Аланы. Еще несколько мгновений видеть счастливое лицо Габриеля.
- Хотел бы я знать, кто это? - недовольно спросил Тристан, и в тот же миг в дверях появился сияющий старый Берроуз.
- Некий джентльмен спрашивает мистера Габриеля, - торжественно объявил он.
Тристан выпустил из объятий Алану.
- Иди посмотри, кто это пришел, - сказал он Габриелю, и мальчик тут же выбежал из комнаты, Тристан с Аланой последовали за ним.
В прихожей стоял благообразный джентльмен с соломинками в спутанных волосах.
- Если я не ошибаюсь, то именно здесь проживает мистер Габриель Рэмзи?
- Я Габриель Рэмзи.
- Тогда в саду вас ждет кто-то, кто очень хочет с вами познакомиться.
- Ты позволишь, папа?
- Конечно, иди, - разрешил Тристан.
И Габриель выбежал наружу, туда, где утреннее солнце золотило сосульки, а снег напоминал сахарную глазурь. Он побежал по дорожке в сад, и вокруг него было сказочное белое царство. Он уже миновал розовую беседку, поспешил дальше и вдруг остановился как вкопанный. Перед ним, привязанный к столбу, стоял черный красавец пони под седлом, украшенным серебряным галуном.
- Папа? - шепотом спросил Габриель.
- Он твой, сынок, - ответил Тристан слегка хриплым от волнения голосом. - Счастливого Рождества, Габриель.
Взвизгнув от радости, мальчик бросился к пони и обнял его за шею. Светлые локоны Габриеля золотом сияли на черной шерсти пони. Послушное животное посапывало и толкало мальчика мягким носом, поглядывая на него добрыми умными глазами, словно ожидая, что хозяин доверит ему все свои тайны и мечты, которые не выскажет никому другому.
«О чем они там говорят между собой? - спрашивал себя Тристан. - Как будут расставаться, когда придет день отъезда, и будет ли плакать Габриель, уткнувшись в шелковую гриву своего нового друга?»
Тристан прогнал печальные мысли и, подойдя к Габриелю, подхватил его под мышки и посадил в седло.
- Папа, смотри, у пони такое же имя, как у тебя! Тут на седле серебряными буквами написано «Тристан»!
- Это потому, что седло принадлежало мне, когда я был мальчиком. Как видишь, мне тоже когда-то на Рождество подарили пони.
- Как же звали твоего пони, папа?
- Его звали Галахед. Я хотел, чтобы мой пони носил благородное имя, только тогда мы бы с ним могли отправиться в поход против драконов.
Драконы были куда понятнее детскому воображению, чем поход против всеобщего зла.
- Я тоже назову моего пони Галахед. Мы можем вместе поехать на прогулку в парк и посмотреть, есть ли у лебедей на озере такие же короны, как на волшебной броши.
- Какие же сейчас лебеди, там все сковано льдом.
- Мы подождем до весны и лета и тогда будем вместе кататься всякий день, - сказал Габриель, и внезапная тень скользнула по его лицу, стерев с него радость. - А если ты будешь занят, я подожду тебя у дверей кабинета. Я буду вести себя очень тихо, чтобы не мешать тебе.
- А может быть, ты не испугаешься, придешь прямо ко мне и скажешь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28