Прогулки могли подождать до более теплых времен без этих вспышек ураганчиков, что рвали их одежду. Когда они сели в частный экипаж, Беллонда еще раз повторила свой обвиняющий припев:
— Все, что он делает, может быть маскировкой.
Еще раз Одрейд провозгласила часто повторяемое предостережение Бене Джессерит ограничивать свое доверие Ментатам.
— Логика слепа и часто понимает лишь свое собственное прошлое.
Тамалан вступила в разговор с неожиданной поддержкой.
— Ты становишься параноиком, Белл!
Шиана заговорила более мягко.
— Я слышала, как ты, Белл, говорила, что логика хороша для игры в пирамидальные шахматы, но часто она слишком медленно помогает в нуждах выживания.
Беллонда сидела в накаленном молчании, и лишь слабое шипящее урчание движения в трубе нарушало тишину. Одрейд заговорила под стать Шиане. «Нельзя с раной в душе ехать на корабль».
— Белл, дорогая Белл. У нас нет времени рассматривать все ответвления состояния наших дел. Мне не можем более говорить: «Если случится то, то конечно должно воспоследовать это, и в таком случае наши действия должны быть такими-то и такими-то, и такими-то…?
Беллонда откровенно хихикнула.
— Ох какая я! В заурядном разуме может быть подобный беспорядок. И я не должна требовать того, что нужно нам всем, но чего мы иметь не можем достаточного времени для каждого плана.
Это говорила им Беллонда Ментат, показывая им, что знала о трещине, проделанной гордыней в ее заурядном разуме. Что же за глупо организованным, неопрятным местом был этот разум… «Представить только, до чего додумался бы не-Ментат, будь у него такая каша в голове». Она протянула руку через проход между креслами и похлопала Одрейд по плечу.
— Все в порядке. Дар. Я буду работать.
Что бы подумал посторонний, увидев такой обмен любезностями, спросила себя Одрейд. Все четверо, они действовали сообща ради одной из Сестер. «Равно как и ради Страстей Мурбеллы».
Люди видели лишь внешнюю сторону личины Преподобных Матерей, что носили они.
«Когда мы должны (как большую часть времени в эти дни), мы действуем на потрясающем уровне компетенции. И в том нет гордыни — это всего лишь факт. Но стоит нам расслабиться, как по краям проступает тарабарщина, как и у обычных людей. В нашей только смысла больше. Мы проводим нашу жизнь не в такой толпе, как прочие. Пространство для ума, пространство для тела». Беллонда успокоилась, стиснула колени руками. Она знала, что задумала Одрейд и держала это при себе Это было доверие, что уходило за пределы Проекции Ментата в нечто более человеческое в своей основе. Проекция была замечательно приемлемым орудием, но всего лишь орудием. Короче говоря, всем орудиям требуется тот, кто их употребляет. Одрейд не знала, как выразить свою благодарность, не уменьшая доверия.
«Я должна идти по своему канату в молчании».
Она почувствовала под собой глубокую расселину, кошмар, вызванный в воображении этими раздумьями. Приблизился невидимый охотник с секирой. Одрад хотела повернуться и опознать крадущегося за дичью, но не поддалась искушению.
«Я не повторю ошибки Муаддиба!» Провидческое предупреждение, которое она впервые ощутила на Дюне в руинах Сиетч Табр нельзя изгонять, покуда не придет конец ей или общине Сестер. «Не создала ли я эту ужасную угрозу своими собственными страхами? Нет, конечно!» Все же она по-прежнему ощущала себя так, словно всматривалась в глубины Времени в этой древней цитадели Фримена, как будто все прошедшее и грядущее застыло картиной, которую невозможно было изменить. «Я должна полностью вырваться от тебя, Муад Диб!?
Их прибытие на Посадочную Площадку вывело ее из этой пугающей медитации.
Мурбелла ожидала в комнате, приготовленной Поверенными. В центре ее был маленький амфитеатр, метров семи в длину. Поверенные оставили ее без всяких объяснений на нижней скамье смотреть на суспензорный стол. По сторонам свисали ремни, чтобы удерживать всякого, кто ляжет на него. «Меня».
Ошеломляющая серия комнат, подумала она. Ей раньше никогда не дозволялось бывать в этой части корабля. Здесь она чувствовала себя беззащитной, даже больше, чем под открытым небом. Меньшие комнаты, через которые ее вели к этому амфитеатру, были явно предназначены для медицинских экстренных случаев — реанимационное оборудование, санитарные запахи, антисептика.
В эту комнату ее привели, не допуская никаких возражений, ни на один ее вопрос не отвечали. Поверенные забрали ее с занятий курса повышенного типа для послушниц по прана-бинду. Сказали только одно: «Приказ Настоятельницы». Поверенные очень хорошо объяснили ей достоинства ее охраны. «Ласково, но твердо». Они были здесь, чтобы не дать ей сбежать и удостовериться, что она пойдет туда, куда приказано. «Я же не стану пытаться убежать!?
Где Дункан?
Одрейд обещала, что он будет рядом с ней во время ее Страстей Не значило ли его отсутствие то, что приговор еще не окончательный? Или они прячут его за какой-то потайной стеной, сквозь которую он может видеть, оставаясь невидимым?
«Я хочу, чтобы он был рядом со мной!?
Неужели они не знают, как ей управлять? Уж конечно, знают!
«Стоит только пригрозить, что отнимут этого мужчину у меня. Этого довольно, чтобы удержать меня и успокоить мои сомнения. Успокоить! Какое бессмысленное слово. Завершить меня. Это вернее. Я умаляюсь, когда мы в разлуке. И он тоже об этом знает, будь он проклят».
Мурбелла улыбнулась.
«Откуда ему знать? Да потому, что он становится целостным таким же образом».
Но как может это быть любовью? Она не ощущала слабости от напряжения сил или желания. Бене Джессерит и Достопочтенные Матери говорили, что любовь ослабляет. А она чувствовала, что Дункан придает ей сил. Даже малейший знак его внимания придавал сил. Когда он приносил ей дымящуюся чашку бодрящего чая поутру, питье, поданное именно его руками, действовало лучше. «Возможно, между нами нечто большее, чем любовь».
Одрейд и сопровождающие вошли в амфитеатр с верхнего ряда и остановилась на миг, глядя вниз на сидящую фигурку. Мурбелла была одета в опрятное белое длинное платье старшей послушницы. Она сидела, облокотившись о колено, подперев кулаком подбородок, сконцентрировав внимание на столе.
«Она знает».
— Где Дункан? — спросила Одрейд.
Мурбелла встала и обернулась на ее слова. Вопрос подтвердил ее подозрения.
— Я пойду выясню, — сказала Шиана и покинула их.
Мурбелла ждала в молчании, отвечая Одрейд пристальным взглядом на пристальный взгляд.
«Мы обязаны забрать ее», — подумала Одрад. Никогда Бене Джессерит не был в такой нужде. Какой же незначительной фигурой казалась стоящая внизу Мурбелла, чтобы нести в себе столь многое. Почти овальное лицо, расширявшееся ко лбу, показывало новое строение лица для Сестер Бене Джессерит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
— Все, что он делает, может быть маскировкой.
Еще раз Одрейд провозгласила часто повторяемое предостережение Бене Джессерит ограничивать свое доверие Ментатам.
— Логика слепа и часто понимает лишь свое собственное прошлое.
Тамалан вступила в разговор с неожиданной поддержкой.
— Ты становишься параноиком, Белл!
Шиана заговорила более мягко.
— Я слышала, как ты, Белл, говорила, что логика хороша для игры в пирамидальные шахматы, но часто она слишком медленно помогает в нуждах выживания.
Беллонда сидела в накаленном молчании, и лишь слабое шипящее урчание движения в трубе нарушало тишину. Одрейд заговорила под стать Шиане. «Нельзя с раной в душе ехать на корабль».
— Белл, дорогая Белл. У нас нет времени рассматривать все ответвления состояния наших дел. Мне не можем более говорить: «Если случится то, то конечно должно воспоследовать это, и в таком случае наши действия должны быть такими-то и такими-то, и такими-то…?
Беллонда откровенно хихикнула.
— Ох какая я! В заурядном разуме может быть подобный беспорядок. И я не должна требовать того, что нужно нам всем, но чего мы иметь не можем достаточного времени для каждого плана.
Это говорила им Беллонда Ментат, показывая им, что знала о трещине, проделанной гордыней в ее заурядном разуме. Что же за глупо организованным, неопрятным местом был этот разум… «Представить только, до чего додумался бы не-Ментат, будь у него такая каша в голове». Она протянула руку через проход между креслами и похлопала Одрейд по плечу.
— Все в порядке. Дар. Я буду работать.
Что бы подумал посторонний, увидев такой обмен любезностями, спросила себя Одрейд. Все четверо, они действовали сообща ради одной из Сестер. «Равно как и ради Страстей Мурбеллы».
Люди видели лишь внешнюю сторону личины Преподобных Матерей, что носили они.
«Когда мы должны (как большую часть времени в эти дни), мы действуем на потрясающем уровне компетенции. И в том нет гордыни — это всего лишь факт. Но стоит нам расслабиться, как по краям проступает тарабарщина, как и у обычных людей. В нашей только смысла больше. Мы проводим нашу жизнь не в такой толпе, как прочие. Пространство для ума, пространство для тела». Беллонда успокоилась, стиснула колени руками. Она знала, что задумала Одрейд и держала это при себе Это было доверие, что уходило за пределы Проекции Ментата в нечто более человеческое в своей основе. Проекция была замечательно приемлемым орудием, но всего лишь орудием. Короче говоря, всем орудиям требуется тот, кто их употребляет. Одрейд не знала, как выразить свою благодарность, не уменьшая доверия.
«Я должна идти по своему канату в молчании».
Она почувствовала под собой глубокую расселину, кошмар, вызванный в воображении этими раздумьями. Приблизился невидимый охотник с секирой. Одрад хотела повернуться и опознать крадущегося за дичью, но не поддалась искушению.
«Я не повторю ошибки Муаддиба!» Провидческое предупреждение, которое она впервые ощутила на Дюне в руинах Сиетч Табр нельзя изгонять, покуда не придет конец ей или общине Сестер. «Не создала ли я эту ужасную угрозу своими собственными страхами? Нет, конечно!» Все же она по-прежнему ощущала себя так, словно всматривалась в глубины Времени в этой древней цитадели Фримена, как будто все прошедшее и грядущее застыло картиной, которую невозможно было изменить. «Я должна полностью вырваться от тебя, Муад Диб!?
Их прибытие на Посадочную Площадку вывело ее из этой пугающей медитации.
Мурбелла ожидала в комнате, приготовленной Поверенными. В центре ее был маленький амфитеатр, метров семи в длину. Поверенные оставили ее без всяких объяснений на нижней скамье смотреть на суспензорный стол. По сторонам свисали ремни, чтобы удерживать всякого, кто ляжет на него. «Меня».
Ошеломляющая серия комнат, подумала она. Ей раньше никогда не дозволялось бывать в этой части корабля. Здесь она чувствовала себя беззащитной, даже больше, чем под открытым небом. Меньшие комнаты, через которые ее вели к этому амфитеатру, были явно предназначены для медицинских экстренных случаев — реанимационное оборудование, санитарные запахи, антисептика.
В эту комнату ее привели, не допуская никаких возражений, ни на один ее вопрос не отвечали. Поверенные забрали ее с занятий курса повышенного типа для послушниц по прана-бинду. Сказали только одно: «Приказ Настоятельницы». Поверенные очень хорошо объяснили ей достоинства ее охраны. «Ласково, но твердо». Они были здесь, чтобы не дать ей сбежать и удостовериться, что она пойдет туда, куда приказано. «Я же не стану пытаться убежать!?
Где Дункан?
Одрейд обещала, что он будет рядом с ней во время ее Страстей Не значило ли его отсутствие то, что приговор еще не окончательный? Или они прячут его за какой-то потайной стеной, сквозь которую он может видеть, оставаясь невидимым?
«Я хочу, чтобы он был рядом со мной!?
Неужели они не знают, как ей управлять? Уж конечно, знают!
«Стоит только пригрозить, что отнимут этого мужчину у меня. Этого довольно, чтобы удержать меня и успокоить мои сомнения. Успокоить! Какое бессмысленное слово. Завершить меня. Это вернее. Я умаляюсь, когда мы в разлуке. И он тоже об этом знает, будь он проклят».
Мурбелла улыбнулась.
«Откуда ему знать? Да потому, что он становится целостным таким же образом».
Но как может это быть любовью? Она не ощущала слабости от напряжения сил или желания. Бене Джессерит и Достопочтенные Матери говорили, что любовь ослабляет. А она чувствовала, что Дункан придает ей сил. Даже малейший знак его внимания придавал сил. Когда он приносил ей дымящуюся чашку бодрящего чая поутру, питье, поданное именно его руками, действовало лучше. «Возможно, между нами нечто большее, чем любовь».
Одрейд и сопровождающие вошли в амфитеатр с верхнего ряда и остановилась на миг, глядя вниз на сидящую фигурку. Мурбелла была одета в опрятное белое длинное платье старшей послушницы. Она сидела, облокотившись о колено, подперев кулаком подбородок, сконцентрировав внимание на столе.
«Она знает».
— Где Дункан? — спросила Одрейд.
Мурбелла встала и обернулась на ее слова. Вопрос подтвердил ее подозрения.
— Я пойду выясню, — сказала Шиана и покинула их.
Мурбелла ждала в молчании, отвечая Одрейд пристальным взглядом на пристальный взгляд.
«Мы обязаны забрать ее», — подумала Одрад. Никогда Бене Джессерит не был в такой нужде. Какой же незначительной фигурой казалась стоящая внизу Мурбелла, чтобы нести в себе столь многое. Почти овальное лицо, расширявшееся ко лбу, показывало новое строение лица для Сестер Бене Джессерит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137