— Кто знает это лучше меня? И есть ли среди нас хоть одна, не усвоившая урока Квизана Садераха?
Нет нужды в разработке. Дурные предсказания не должны изменить хода событий. Это заставляло Беллонду молчать. Бенегессеритки были воодушевлены. Те, кто нападает на вестников недоброго, не дураки. Не принимать во внимание вестника? (Кто же может ожидать чего-нибудь полезного от таких как он?) Такого хода событий любой ценой надо избежать. «Заставим ли мы молчать вестников недоброго, думая, что молчание смерти сотрет послание?» Бенегессериткам прекрасно это известно! «Смерть лишь усиливает пророческий глас. Мученики по-настоящему опасны».
Одрейд наблюдала за тем, как ответное осознание распространялось по залу, даже вплоть до верхних рядов. «В тяжкие времена вступаем мы, Сестры, и должны смириться с этим. Даже Мурбелла знает это. Иона знает теперь, почему я столь горячо жаждала сделать ее Сестрой. Мы все так или иначе знаем это».
Одрейд повернулась и бросила взгляд на Беллонду. Никакого разочарования. Белл знала, почему ее нет среди избранных.
«Это для нас лучше всего, Белл. Просочиться. Захватить их раньше, чем они только начнут подозревать о том, что мы делаем».
Переведя взгляд на Мурбеллу, Одрейд увидела почтительное понимание. Мурбелла начинала получать свои первые хлебы добрых советов от Иной Памяти. Стадия безумия миновала, и она даже вновь обретала любовь к Дункану. Возможно, со временем… Воспитание бенегессериток давало уверенность в том, что она будет судить Иную Память по своей собственной. Ничто в осанке Мурбеллы не говорило: «Держи при себе свои паршивые советы!» У нее имелись исторические сравнения, и она не могла поддаваться их очевидным посылам.
«Не ходи строем по улицам с теми, кто разделяет твои предрассудки. Громкие выкрики часто легче всего проигнорировать». «Я имею в виду, найди среди них тех, кто орет на свою глупую голову. Ты хочешь иметь с ними общее?» Я говорила тебе, Мурбелла, теперь суди сама. «Чтобы создать различие, найди точки приложения сил и нажми на них. Опасайся темных переулков. Предложения более высокого положения есть всего-навсего обычный отвлекающий маневр перед теми, кто марширует на улицах. Не все точки приложения сил в верхних эшелонах власти. Они часто лежат в области экономики или центрах связи, и если ты этого не знаешь, то высокое положение бесполезно. Даже лейтенанты могут изменить ход событий. Не тем, что изменяют отчеты, но принося нежелательные приказы. Белл прячет приказы под сукно, пока считает их бесполезными. Я иногда приказываю ей для того, чтобы она могла поиграть в свою игру в долгий ящик. Она это знает и все-таки все равно играет в свою игру. Знай об этом, Мурбелла! И когда мы войдем в Единение, изучи мои действия с великой тщательностью».
Гармония была достигнута, хотя и с трудом. Одрейд дала знак к окончанию Совета, хорошо понимая, что не на все вопросы был дан ответ, и не все вопросы были заданы. Но невысказанные вопросы могли просочиться к Белл, где они найдут наиболее подходящее решение.
Те из сестер, что осторожничали, не станут спрашивать. Они уже поняли ее план.
Покинув Большой Общий Зал. Одрейд ощутила, что приняла все обязательства сделанного ей выбора, осознавая впервые предшествующую нерешительность. У нее были сожаления, но лишь Мурбелла и Шиана могли знать о них. Следуя за Беллондой, Одрейд думала о «местах, где я никогда не буду, вещах, которые я никогда не увижу, разве что как воспоминания в жизни другого».
Это была своеобразная ностальгия, что сконцентрировалась на Рассеяниях и так облегчила ее боль. Слишком тяжело одной личности видеть за пределами. Даже бенегессеритки с их накопленной памятью не могли никогда надеяться уловить все воспоминания, до последней интересующей подробности. Это было прерогативой Великого Замысла, Великой Картины, Главного Течения. «Особенности моего Сестринства». Это были важнейшие понятия, которые использовали Ментаты — наброски, движения событий и то, что они несли, к чему они шли. Последствия. Не карты, но потоки.
«Наконец, я сохранила ключевые элементы нашей управляемой присяжными демократии в первоначальной форме. Однажды они могут поблагодарить меня за это».
Глава 37
Ищи свободу — и станешь пленником собственного желания.
Ищи дисциплину — и обретешь свою свободу.
Кодекс
Кто мог ожидать поломки воздушной аппаратуры?
Вопрос Рабби не был адресован ни к кому конкретно. Он сидел на низкой скамье, прижимая к груди свиток. Свиток с помощью новейших ухищрений был подновлен, но казался по-прежнему старым и хрупким. Он не был уверен, который сейчас час. Возможно, позднее утро. Они так давно не ели пищи, которую можно было бы назвать завтраком.
— Я ожидал. — Казалось, он обращается к свитку. — Пасха пришла и ушла, и наши врата закрылись.
Ребекка подошла и встала, возвышаясь над ним.
— Пожалуйста, Рабби. Как это может помочь Джошуа в его трудах?
— Мы не были покинуты, — сказал Рабби своему свитку. — Мы сами скрылись. Если нас не могут найти странники, где нас отыщет кто-нибудь, кто может помочь нам?
Внезапно он вонзил взгляд в Ребекку, похожий в своих очках на сову.
— Не ты ли навлекла на нас зло, Ребекка?
Она знала, что это значит.
— Посторонние всегда думают, что в бенегессеритках есть нечто нечестивое, — сказала она.
— Значит, теперь я, твой Рабби, Посторонний?
— Ты сам удалился, Рабби. Я говорю с точки зрения Сестер, которым ты заставил меня помогать. То, что они делают, часто скучно. Скучно, но зла в этом нет.
— Я заставил тебя помогать? Да, я сделал это. Прости меня, Ребекка. Если нас объединяет зло, то это сделал я.
— Рабби! Перестань. Они многочисленный клан. И по-прежнему, они придерживаются раздражительного индивидуализма. Неужели многочисленный клан ничего не значит для тебя? Неужели мой сан оскорбляет тебя?
— Я сказал тебе, Ребекка, что оскорбляет меня. Собственной рукой я научил тебя следовать книгам, отличным от… — он поднял свиток, словно это была дубинка.
— Книги здесь ни при чем, Рабби. О, у них есть Кода, но это только собрание напоминаний, иногда полезных, иногда негодных. Они всегда приспосабливают Коду к текущим нуждам.
— Есть книги, которые не могут быть приспособлены, Ребекка!
Она посмотрела на него сверху вниз с плохо скрытым ужасом. Неужели он смотрит на Сестер так? Или страшно говорить? Джошуа подошел и встал рядом с ней. Руки его были в масле, черные пятна размазаны по лбу и щекам.
— Твое предложение было верным. Они снова работают. Как долго протянут, я не знаю. Проблема в том…
— Ты не знаешь проблемы, — вмешался Рабби.
— Проблема механики, Рабби, — сказала Ребекка. — Это вне-поле мешает работе механизмов. — Мы не могли поставить нефрикционную аппаратуру, — сказал Джошуа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Нет нужды в разработке. Дурные предсказания не должны изменить хода событий. Это заставляло Беллонду молчать. Бенегессеритки были воодушевлены. Те, кто нападает на вестников недоброго, не дураки. Не принимать во внимание вестника? (Кто же может ожидать чего-нибудь полезного от таких как он?) Такого хода событий любой ценой надо избежать. «Заставим ли мы молчать вестников недоброго, думая, что молчание смерти сотрет послание?» Бенегессериткам прекрасно это известно! «Смерть лишь усиливает пророческий глас. Мученики по-настоящему опасны».
Одрейд наблюдала за тем, как ответное осознание распространялось по залу, даже вплоть до верхних рядов. «В тяжкие времена вступаем мы, Сестры, и должны смириться с этим. Даже Мурбелла знает это. Иона знает теперь, почему я столь горячо жаждала сделать ее Сестрой. Мы все так или иначе знаем это».
Одрейд повернулась и бросила взгляд на Беллонду. Никакого разочарования. Белл знала, почему ее нет среди избранных.
«Это для нас лучше всего, Белл. Просочиться. Захватить их раньше, чем они только начнут подозревать о том, что мы делаем».
Переведя взгляд на Мурбеллу, Одрейд увидела почтительное понимание. Мурбелла начинала получать свои первые хлебы добрых советов от Иной Памяти. Стадия безумия миновала, и она даже вновь обретала любовь к Дункану. Возможно, со временем… Воспитание бенегессериток давало уверенность в том, что она будет судить Иную Память по своей собственной. Ничто в осанке Мурбеллы не говорило: «Держи при себе свои паршивые советы!» У нее имелись исторические сравнения, и она не могла поддаваться их очевидным посылам.
«Не ходи строем по улицам с теми, кто разделяет твои предрассудки. Громкие выкрики часто легче всего проигнорировать». «Я имею в виду, найди среди них тех, кто орет на свою глупую голову. Ты хочешь иметь с ними общее?» Я говорила тебе, Мурбелла, теперь суди сама. «Чтобы создать различие, найди точки приложения сил и нажми на них. Опасайся темных переулков. Предложения более высокого положения есть всего-навсего обычный отвлекающий маневр перед теми, кто марширует на улицах. Не все точки приложения сил в верхних эшелонах власти. Они часто лежат в области экономики или центрах связи, и если ты этого не знаешь, то высокое положение бесполезно. Даже лейтенанты могут изменить ход событий. Не тем, что изменяют отчеты, но принося нежелательные приказы. Белл прячет приказы под сукно, пока считает их бесполезными. Я иногда приказываю ей для того, чтобы она могла поиграть в свою игру в долгий ящик. Она это знает и все-таки все равно играет в свою игру. Знай об этом, Мурбелла! И когда мы войдем в Единение, изучи мои действия с великой тщательностью».
Гармония была достигнута, хотя и с трудом. Одрейд дала знак к окончанию Совета, хорошо понимая, что не на все вопросы был дан ответ, и не все вопросы были заданы. Но невысказанные вопросы могли просочиться к Белл, где они найдут наиболее подходящее решение.
Те из сестер, что осторожничали, не станут спрашивать. Они уже поняли ее план.
Покинув Большой Общий Зал. Одрейд ощутила, что приняла все обязательства сделанного ей выбора, осознавая впервые предшествующую нерешительность. У нее были сожаления, но лишь Мурбелла и Шиана могли знать о них. Следуя за Беллондой, Одрейд думала о «местах, где я никогда не буду, вещах, которые я никогда не увижу, разве что как воспоминания в жизни другого».
Это была своеобразная ностальгия, что сконцентрировалась на Рассеяниях и так облегчила ее боль. Слишком тяжело одной личности видеть за пределами. Даже бенегессеритки с их накопленной памятью не могли никогда надеяться уловить все воспоминания, до последней интересующей подробности. Это было прерогативой Великого Замысла, Великой Картины, Главного Течения. «Особенности моего Сестринства». Это были важнейшие понятия, которые использовали Ментаты — наброски, движения событий и то, что они несли, к чему они шли. Последствия. Не карты, но потоки.
«Наконец, я сохранила ключевые элементы нашей управляемой присяжными демократии в первоначальной форме. Однажды они могут поблагодарить меня за это».
Глава 37
Ищи свободу — и станешь пленником собственного желания.
Ищи дисциплину — и обретешь свою свободу.
Кодекс
Кто мог ожидать поломки воздушной аппаратуры?
Вопрос Рабби не был адресован ни к кому конкретно. Он сидел на низкой скамье, прижимая к груди свиток. Свиток с помощью новейших ухищрений был подновлен, но казался по-прежнему старым и хрупким. Он не был уверен, который сейчас час. Возможно, позднее утро. Они так давно не ели пищи, которую можно было бы назвать завтраком.
— Я ожидал. — Казалось, он обращается к свитку. — Пасха пришла и ушла, и наши врата закрылись.
Ребекка подошла и встала, возвышаясь над ним.
— Пожалуйста, Рабби. Как это может помочь Джошуа в его трудах?
— Мы не были покинуты, — сказал Рабби своему свитку. — Мы сами скрылись. Если нас не могут найти странники, где нас отыщет кто-нибудь, кто может помочь нам?
Внезапно он вонзил взгляд в Ребекку, похожий в своих очках на сову.
— Не ты ли навлекла на нас зло, Ребекка?
Она знала, что это значит.
— Посторонние всегда думают, что в бенегессеритках есть нечто нечестивое, — сказала она.
— Значит, теперь я, твой Рабби, Посторонний?
— Ты сам удалился, Рабби. Я говорю с точки зрения Сестер, которым ты заставил меня помогать. То, что они делают, часто скучно. Скучно, но зла в этом нет.
— Я заставил тебя помогать? Да, я сделал это. Прости меня, Ребекка. Если нас объединяет зло, то это сделал я.
— Рабби! Перестань. Они многочисленный клан. И по-прежнему, они придерживаются раздражительного индивидуализма. Неужели многочисленный клан ничего не значит для тебя? Неужели мой сан оскорбляет тебя?
— Я сказал тебе, Ребекка, что оскорбляет меня. Собственной рукой я научил тебя следовать книгам, отличным от… — он поднял свиток, словно это была дубинка.
— Книги здесь ни при чем, Рабби. О, у них есть Кода, но это только собрание напоминаний, иногда полезных, иногда негодных. Они всегда приспосабливают Коду к текущим нуждам.
— Есть книги, которые не могут быть приспособлены, Ребекка!
Она посмотрела на него сверху вниз с плохо скрытым ужасом. Неужели он смотрит на Сестер так? Или страшно говорить? Джошуа подошел и встал рядом с ней. Руки его были в масле, черные пятна размазаны по лбу и щекам.
— Твое предложение было верным. Они снова работают. Как долго протянут, я не знаю. Проблема в том…
— Ты не знаешь проблемы, — вмешался Рабби.
— Проблема механики, Рабби, — сказала Ребекка. — Это вне-поле мешает работе механизмов. — Мы не могли поставить нефрикционную аппаратуру, — сказал Джошуа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137