— Мы долго не виделись. Великая Мать.
Первое впечатление Одрейд явно было смешанным.
Прямота и маскировка?
Шиана стояла в тихом ожидании.
Гены Сионы Атридес создали занимательное лицо под налетом патины Бене Джессерит. Зрелость проявлялась на нем в соответствии с образами как Сестринства, так и Атридесов. Твердо запечатлелись следы многочисленных решений. Слабая, темнокожая беспризорница с выгоревшими каштановыми волосами превратилась в уравновешенную Преподобную Мать. Кожа оставалась все такой же темной от многих часов, проводимых на свежем воздухе. Волосы — такими же выгоревшими. Правда, глаза стали непреклонными и целиком синими, подчеркивая: «Я прошла Агонию».
Что же такое я чувствую в ней?
Шиана перехватила взгляд Одрейд (бене-джессеритская наивность) и поняла, что в нем отражалась давно довлеющая конфронтация.
У меня нет никакой защиты, кроме правды, и, надеюсь, она удержится от исповеди.
Одрейд с большим вниманием глядела на свою бывшую ученицу, дав волю всем чувствам.
Страх? Что я чувствую? Что-то в разговоре?
Твердость голоса Шианы была превращена в мощный инструмент, раздражавший со времени первой же встречи Одрейд. Естественная сущность Шианы (если можно так сказать, сущность Свободных!) была обуздана и перенаправлена. Было отшлифовано ядро жертвенности. Ее способность любить и ненавидеть была сдержана крепкой уздой.
Откуда у меня такое ощущение, будто она хочет сдержать меня?
Одрейд внезапно ощутила свою уязвимость.
Эта женщина ознакамливалась с моей крепостью изнутри. И теперь нельзя уже было забывать об этом.
На ум пришла беседа с Тамейлан: «Она из сохраняющих себя для себя. Помнишь сестру Швангью? Она такая же, только лучше. Шиана знает, куда направляется. Надо тщательней следить за ней. Кровь Атридесов, понимаешь?» «И я из Атридесов, Там.?
«Мы никогда не забываем об этом! Ты думаешь, мы будем стоять и смотреть, если Великая Мать решила самовоспитываться? Есть пределы нашему терпению, Дар».
— И вправду, этот визит запоздал, Шиана.
Тон Одрейд встревожил Шиану. Она ответила на него резким взглядом, который в Сестринстве называют «БГ безмятежный», и едва ли во всей Вселенной можно было найти более безмятежной маскировки, чем в этом взгляде. Это был не просто барьер, это было нечто. Любое отклонение от этой маски было для нее разрушительным. Сама по себе она была оскорблением. Шиана тут же поняла это и рассмеялась.
— Я знала, что ты придешь спрашивать! Беседа с Дунканом, верно? -Пожалуйста, Великая Мать! Не отрицайте этого.
— Совершенно, Шиана.
— Он хочет, чтобы кто-нибудь защитил его в случае нападения Чтимых Матре.
— И все? — Она что, держит меня за набитую дуру?
— Нет. Его интересует информация о наших намерениях в случае нападения Чтимых Матре.
— Что ты сказала ему?
— Все, что могла. — Правда — мое единственное оружие. Мне надо отвлечь ее.
— Ты разделяешь его мысли, Шиана?
— Да!
— И я тоже.
— Но не Там и не Белл?
— Мои осведомители сообщают, что сейчас Беля готова терпеть его.
— Белл? Терпеть?
— Ты неверно оценила ее, Шиана. Это — твой порыв, — Она что-то скрывает. Что ты сделала, Шиана?
— Шиана, ты думаешь, что сработаешься с Белл?
— Потому что я надоедаю ей? — Работать с Белл? Что она имеет в виду? Не Белл должна возглавлять этот проклятый проект Миссионарии!
Уголки рта Одрейд слегка подергивались. Очередная выходка? Неужели? Шиана была главным предметом сплетен в столовых Централа. Рассказы о том, как она надоедала Воспитательницам (особенно Белл) и весьма детальные отчеты об обольщениях, вскармливаемые сравнениями с Чтимыми Матре, принесенными Мурбеллой, были приправлены спайсом почище еды. Одрейд слышала обрывки разговоров не далее, как два дня назад. «Она сказала: (Я воспользовалась методом „позволь мне дурно вести себя“. Очень действует на мужчин, считающих, что они выгуливают тебя по дорожке в саду)».
— Надоедаешь? Ты правильно выразилась, Шиана?
— Подходящее слово: видоизменить, борясь с заложенными склонностями. И в тот самый момент, когда с губ слетели слова, Шиана поняла, что допустила промах.
Одрейд почувствовала напряженную тишину. Видоизменить? Взгляд ее вернулся к той странной черной груде в углу. Она посмотрела на нее с отрешенностью, которая удивила ее.
Зрелище захватывало. Она попыталась найти согласованность, какую-то подсказку. Но не смогла, даже напрягшись до предела. И в этом цель.
— Оно называется «Пустота», — сказала Шиана.
— Твое? — Пожалуйста, Шиана. Скажи нет. Скажи, что автор там, куда мне не добраться.
— Я создала это ночью неделю назад.
А черный плаз — единственная видоизмененная тобою вещь?
— Изумительное замечание по поводу искусства в целом.
Но не искусства в частности.
У меня есть связанная с тобою Шиана проблема. Ты тревожишь некоторых сестер, — И меня. Есть в тебе дикий пунктик, который мы никак не найдем. Генные следы Атридесов, которые Дункан предложил поискать, заложены в твоих клетках. Что они дают тебе?
— Тревожу Сестер?
— Особенно когда они вспоминают, что ты — моложе всех, когда-либо прошедших Агонию.
— Ну, кроме Отклонений.
— И ты что, тоже?
— Великая Мать? — Она никогда умышленно не ранила моих чувств просто так.
— Ты прошла через Агонию, влекомая своей непокорностью.
— А может лучше сказать, что я воспротивилась зрелому совету. — Юмор иногда смущал ее.
В дверях появилась Престер, помощница Шианы. Она постукивала по стене, пока на нее не обратили внимания.
— Вы велели мне немедленно сообщить вам о возвращении поисковой бригады.
— О чем они сообщают?
Облегчение в голосе Шианы?
— Бригада номер восемь хочет, чтобы взглянули на их результаты.
— Они всегда этого хотят!
Интонация Шианы была подчеркнуто разочарованной:
— Не хотите ли взглянуть со мной на их результаты, Великая Мать?
— Я подожду здесь.
— Я ненадолго.
— Когда они ушли, Одрейд подошла к западному окну: ясный вид на лежащую за крышами новорожденную пустыню. Маленькие дюны. Почти закат и сухая жара, так напоминающая о Дюне.
Что скрывает Шиана?
Молодой парень, почти мальчик, загорал голышом на соседней крыше, лежа кверху животом на матрасе цвета морской волны, набросив на лицо золотое полотенце. Загар у него был бронзовым, под цвет полотенца и рыжеватых волос. Ветерок приподнял уголок полотенца, забросив его на лицо. Устало двинулась вялая рука и восстановила покров. Как он может бездельничать? С ночной смены? Может быть.
Безделье не поощрялось, а он выставлял его напоказ. Одрейд улыбнулась сама себе. Могли простить любого, приняв за ночного работника. Он мог рассчитывать на это. Весь фокус заключался в том, чтобы не попасться на глаза тому, кто знал обратное.
Я не буду спрашивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137