Нам вскоре придется ограничить доступ к данным по запасам меланжа. Деморализующее зрелище. Администрация! Вспомнилось Великой Матери. Предоставьте все одним и тем же людям и вскоре вы скатитесь к бюрократии.
Одрейд знала, что слишком зависит от своего внутреннего восприятия администрации. Система, часто тестируемая и исправляемая, использующая механизмы только в случае необходимости. Они называли их «железками». К тому времени, как послушницы становились Преподобными Матерями, у каждой из них вырабатывалось разумное отношение к этим «железкам» и они использовали механизмы не задавая более никаких вопросов. Одрейд настаивала на постоянных улучшениях (пусть даже совсем незначительных), которые внесли бы в деятельность Сестер разнообразие. Случайность!
Никакого абсолютного порядка, который, будучи раскрыт, может быть использован против Общины. Одному человеку за его короткую жизнь, возможно, и не стать свидетелем подобных сдвигов, но за длительные периоды времени различия станут весьма значительными.
Инспекционная группа спустилась на нижний уровень и вышла на главную магистраль Централи. Сестры называли ее «Путь». Шутка в себе, отсылающая к тренингову режиму, широко известному как «Путь Бене Джессерит».
Путь простирался от площади около башни Одрейд до южных окраин городской территории — прямой, как луч лазгана, насчитывающий едва ли не двенадцать кликов высоких и приземистых зданий. У всех низких было нечто общее: все они были построены так, чтобы их можно было надстроить впоследствии.
Одрейд подозвала открытый транспортер, где были свободные места, и все трое забрались в кабину, где могли продолжать разговор. У фасадов вдоль Пути приятный старомодный вид, подумалось Одрейд. Здания, подобные этим с их длинными прямоугольными окнами изолирующего плаза, сопровождали «Пути» Бене Джессерит на протяжении всей истории Общины. Вдоль центра магистрали выстроилась цепочка вязов, генетически выведенных для придания им высоты и стройного очерка. В их ветвях гнездились птицы, чье пестрое оперение делало утро еще ярче.
Не опасная ли для нас привычка предпочитать знакомое окружение?
Одрейд вывела их из транспортера у Пьяного Тупика, подумав, что юмор Бене Джессерит наиболее отчетливо проявляется в забавных названиях. Озорство в названиях улиц. Пьяный Тупик — это название возникло в результате того, что фундамент одного из зданий слегка осел, придав всей конструкции комичный вид «как бы навеселе». Один из солдатов вдруг нарушил строй.
Как Великая Мать. Только они пока еще этого не знают.
Когда они подошли к Аллее Башен, резко зазвенел сигнал связи.
— Великая Мать? — это была Стегги.
Не останавливаясь, Одрейд послала в ответ, что она на связи.
— Вы просили доклад по самочувствию Мурбеллы. Доктор Сук говорит, что она готова для назначенного класса.
— Так назначь ее.
Они продолжали шагать по Аллее Башен, по обеим сторонам которой выстроились одноэтажные постройки.
Одрейд позволила себе окинуть взглядом здания, над одним из них по правой стороне возводили второй и третий этажи. Может быть, переулок действительно станет когда-нибудь Аллеей Башен, и шутка (какая сейчас заключалась в его названии) будет забыта.
Не раз говорилось о том, что присвоение имен улицам все равно делается лишь ради удобства, а потому, почему бы не рискнуть вторгнуться в достаточно деликатную для Общины область.
Одрейд внезапно остановилась посреди заполненной прохожими пешеходной дорожки и обернулась к своим спутницам.
— Что бы вы сказали, если бы я предложила называть улицы и площади именами ушедших Сестер?
— Голова у тебя сегодня забита форменной чушью! — обвинила в ответ Белл.
— Они не ушли, — сказала Тамейлан.
Одрейд возобновила быстрый шаг. Чего-то подобного она и ожидала. Мысли Белл были почти слышимы, как если бы она говорила вслух: «Ушедшие» вместе с нами, в наших Иных Воспоминаниях!
Одрейд не хотелось спорить здесь на виду у всех, но она осталась при мнении, что в ее идее есть определенный смысл. Некоторые Сестры умерли без Разделения. Основные Линии Памяти дублировались, но терялись ниточки и их уничтоженный носитель. Именно так ушла из жизни Шангу из Обители на Гамму, была убита внезапно напавшими Чтимыми Матре. Осталось немало воспоминаний, несущих в себе ценные ее качества… и проблемы. Нельзя сказать, что может научить большему, ее успехи или ее ошибки.
Ускорив шаг, Беллонда поравнялась с Одрейд на относительно пустой дорожке:
— Я должна вновь вернуться к Айдахо. Ментат, да, но все эти многочисленные воспоминания. Крайне опасно!
Они как раз проходили мимо морга, и резкий запах антисептиков чувствовался даже на улице. Высокая узкая дверь была открыта настежь.
— Кто умер? — спросила Одрейд, не обращая внимания на озабоченность Беллонды.
— Проктор из Секции Четыре и человек из обслуги садов, — ответила Тамейлан. Тамейлан всегда знала.
— Ты перестанешь уклоняться от разговора? — Беллонда была в ярости оттого, что ее игнорируют, и не собиралась этого скрывать.
— А о чем мы? — очень мягко спросила Одрейд.
Они вышли на южную террасу и остановились у каменного парапета, откуда открывался чудесный вид на сады и виноградники. Яркость утренних красок притупляла пыльная дымка, совсем не похожая на туман, создаваемый влажностью.
— Ты знаешь о чем! — не сдавалась Белл.
Прижимаясь к камню, Одрейд вглядывалась в далекие деревья. От камней исходил холод. Странный цвет у этого тумана, подумала Одрейд. Солнечный свет, проходя сквозь пыль, преломлялся иным спектром отражения. Надуваемые пыль и песок, как вода, заползают в каждую щелочку, но выдают их кашель и чиханье прохожих и механизмов. То же и с настойчивостью Белл. Никакой смазки.
— Это пустынный свет, — сказала вслух Одрейд.
— Перестань избегать меня, — вновь Белл о своем.
Одрейд решил не отвечать. Пыльный свет нечто классическое, но не настолько успокаивающее, как старые живописцы с их туманными утрами.
Рядом с Одрейд встала Тамейлан.
— Красиво, лишь ему присущей красотой, — ее отстраненный тон говорил о том, что ее сравнения с тем, из Иных Воспоминаний, совпали с мыслями Одрейд.
Если это то, как тебя научили смотреть на красоту. Но что-то в глубине памяти Одрейд говорило, что это не та красота, по которой она тоскует.
В тенистых низинах под ними, там, где когда-то буйно зеленела листва, теперь царили сушь и ощущение выпотрошенной земли, что-то вроде того, как подготавливали своих умерших древние египтяне — высушены до последнего, сохраненные для своей Вечности. Пустыня, как палач, расщепляет грязь на нитроны, бальзамирует нашу прекрасную планету, скрывая все ее чудеса. Беллонда стояла у них за спиной, что-то бормоча себе под нос и покачивая головой, отказываясь смотреть на то, чем станет их планета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Одрейд знала, что слишком зависит от своего внутреннего восприятия администрации. Система, часто тестируемая и исправляемая, использующая механизмы только в случае необходимости. Они называли их «железками». К тому времени, как послушницы становились Преподобными Матерями, у каждой из них вырабатывалось разумное отношение к этим «железкам» и они использовали механизмы не задавая более никаких вопросов. Одрейд настаивала на постоянных улучшениях (пусть даже совсем незначительных), которые внесли бы в деятельность Сестер разнообразие. Случайность!
Никакого абсолютного порядка, который, будучи раскрыт, может быть использован против Общины. Одному человеку за его короткую жизнь, возможно, и не стать свидетелем подобных сдвигов, но за длительные периоды времени различия станут весьма значительными.
Инспекционная группа спустилась на нижний уровень и вышла на главную магистраль Централи. Сестры называли ее «Путь». Шутка в себе, отсылающая к тренингову режиму, широко известному как «Путь Бене Джессерит».
Путь простирался от площади около башни Одрейд до южных окраин городской территории — прямой, как луч лазгана, насчитывающий едва ли не двенадцать кликов высоких и приземистых зданий. У всех низких было нечто общее: все они были построены так, чтобы их можно было надстроить впоследствии.
Одрейд подозвала открытый транспортер, где были свободные места, и все трое забрались в кабину, где могли продолжать разговор. У фасадов вдоль Пути приятный старомодный вид, подумалось Одрейд. Здания, подобные этим с их длинными прямоугольными окнами изолирующего плаза, сопровождали «Пути» Бене Джессерит на протяжении всей истории Общины. Вдоль центра магистрали выстроилась цепочка вязов, генетически выведенных для придания им высоты и стройного очерка. В их ветвях гнездились птицы, чье пестрое оперение делало утро еще ярче.
Не опасная ли для нас привычка предпочитать знакомое окружение?
Одрейд вывела их из транспортера у Пьяного Тупика, подумав, что юмор Бене Джессерит наиболее отчетливо проявляется в забавных названиях. Озорство в названиях улиц. Пьяный Тупик — это название возникло в результате того, что фундамент одного из зданий слегка осел, придав всей конструкции комичный вид «как бы навеселе». Один из солдатов вдруг нарушил строй.
Как Великая Мать. Только они пока еще этого не знают.
Когда они подошли к Аллее Башен, резко зазвенел сигнал связи.
— Великая Мать? — это была Стегги.
Не останавливаясь, Одрейд послала в ответ, что она на связи.
— Вы просили доклад по самочувствию Мурбеллы. Доктор Сук говорит, что она готова для назначенного класса.
— Так назначь ее.
Они продолжали шагать по Аллее Башен, по обеим сторонам которой выстроились одноэтажные постройки.
Одрейд позволила себе окинуть взглядом здания, над одним из них по правой стороне возводили второй и третий этажи. Может быть, переулок действительно станет когда-нибудь Аллеей Башен, и шутка (какая сейчас заключалась в его названии) будет забыта.
Не раз говорилось о том, что присвоение имен улицам все равно делается лишь ради удобства, а потому, почему бы не рискнуть вторгнуться в достаточно деликатную для Общины область.
Одрейд внезапно остановилась посреди заполненной прохожими пешеходной дорожки и обернулась к своим спутницам.
— Что бы вы сказали, если бы я предложила называть улицы и площади именами ушедших Сестер?
— Голова у тебя сегодня забита форменной чушью! — обвинила в ответ Белл.
— Они не ушли, — сказала Тамейлан.
Одрейд возобновила быстрый шаг. Чего-то подобного она и ожидала. Мысли Белл были почти слышимы, как если бы она говорила вслух: «Ушедшие» вместе с нами, в наших Иных Воспоминаниях!
Одрейд не хотелось спорить здесь на виду у всех, но она осталась при мнении, что в ее идее есть определенный смысл. Некоторые Сестры умерли без Разделения. Основные Линии Памяти дублировались, но терялись ниточки и их уничтоженный носитель. Именно так ушла из жизни Шангу из Обители на Гамму, была убита внезапно напавшими Чтимыми Матре. Осталось немало воспоминаний, несущих в себе ценные ее качества… и проблемы. Нельзя сказать, что может научить большему, ее успехи или ее ошибки.
Ускорив шаг, Беллонда поравнялась с Одрейд на относительно пустой дорожке:
— Я должна вновь вернуться к Айдахо. Ментат, да, но все эти многочисленные воспоминания. Крайне опасно!
Они как раз проходили мимо морга, и резкий запах антисептиков чувствовался даже на улице. Высокая узкая дверь была открыта настежь.
— Кто умер? — спросила Одрейд, не обращая внимания на озабоченность Беллонды.
— Проктор из Секции Четыре и человек из обслуги садов, — ответила Тамейлан. Тамейлан всегда знала.
— Ты перестанешь уклоняться от разговора? — Беллонда была в ярости оттого, что ее игнорируют, и не собиралась этого скрывать.
— А о чем мы? — очень мягко спросила Одрейд.
Они вышли на южную террасу и остановились у каменного парапета, откуда открывался чудесный вид на сады и виноградники. Яркость утренних красок притупляла пыльная дымка, совсем не похожая на туман, создаваемый влажностью.
— Ты знаешь о чем! — не сдавалась Белл.
Прижимаясь к камню, Одрейд вглядывалась в далекие деревья. От камней исходил холод. Странный цвет у этого тумана, подумала Одрейд. Солнечный свет, проходя сквозь пыль, преломлялся иным спектром отражения. Надуваемые пыль и песок, как вода, заползают в каждую щелочку, но выдают их кашель и чиханье прохожих и механизмов. То же и с настойчивостью Белл. Никакой смазки.
— Это пустынный свет, — сказала вслух Одрейд.
— Перестань избегать меня, — вновь Белл о своем.
Одрейд решил не отвечать. Пыльный свет нечто классическое, но не настолько успокаивающее, как старые живописцы с их туманными утрами.
Рядом с Одрейд встала Тамейлан.
— Красиво, лишь ему присущей красотой, — ее отстраненный тон говорил о том, что ее сравнения с тем, из Иных Воспоминаний, совпали с мыслями Одрейд.
Если это то, как тебя научили смотреть на красоту. Но что-то в глубине памяти Одрейд говорило, что это не та красота, по которой она тоскует.
В тенистых низинах под ними, там, где когда-то буйно зеленела листва, теперь царили сушь и ощущение выпотрошенной земли, что-то вроде того, как подготавливали своих умерших древние египтяне — высушены до последнего, сохраненные для своей Вечности. Пустыня, как палач, расщепляет грязь на нитроны, бальзамирует нашу прекрасную планету, скрывая все ее чудеса. Беллонда стояла у них за спиной, что-то бормоча себе под нос и покачивая головой, отказываясь смотреть на то, чем станет их планета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137