— Мистер Харткорпф, необходимо, чтобы вы отслеживали местные передачи и передавали их мистеру Бартеру для изучения. Если у повиан есть свои развлекательные программы, они могут оказаться особенно разоблачающими.
Сара одарила его насмешливым взором, и Питер повернулся за поддержкой к доктору.
— А что? — спросил он. — Почему бы и нет?
Голдберг усмехнулся.
— Они вполне могут быть непреднамеренно разоблачающими, но у нас нет контекста. Могут уйти годы, пока мы определим те черты, которые характерны для повиан в противоположность людям.
— Ладно, — сказал Редер. — По крайней мере, это обеспечит мистера Бартера видеотекой жестов и тому подобного, чего он не получает из аудиопередачи. — «Вряд ли профессор будет намного хуже спать, если всего этого насмотрится, — подумал Питер. — Он уже знает, как они выглядят. Тем не менее, что касается наблюдения за нашим пленником, он держится очень прилично».
— Прямо сейчас всем необходимо ясно понять, — продолжил коммандер, — что никто не должен появляться перед повианами без специального разрешения. Никакого наружного ремонта, никаких визуальных передач — короче, ничего внешнего, пока мыс этим народом почву не прощупаем. Я твердо верю, что повиане цивилизованы и по меньшей мере расположены вести себя миролюбиво. Однако пока что нельзя сказать, как на них или даже на всю их культуру подействует вещь столь травматичная, как целый корабль чужеродных существ.
— Будем надеяться, что они найдут нас восхитительными, — сказала Люрман.
— Но не решатся на вкус попробовать, — пробормотал Бут.
— На этой радостной ноте, — заключил Редер, — давайте перейдем к докладу старшего механика о ремонте.
Зала ее величества являла собой колоссальную чашу чистейшего белого шелка. Стены там были вытканы так, что смутные узоры на них менялись в зависимости от угла зрения. Неяркий свет проникал из какого-то скрытого источника, поддерживая во всей зале равномерно-комфортную яркость. Местами попадались скульптуры или подвешенные растения, добавляя к белоснежному интерьеру легкий цветовой мазок.
Ложе королевы ежедневно плелось из свежей паутины и свисало с потолка, удобно поддерживая ее брюшко и грудную клетку. Перед этими качелями располагалось другое ложе, более обычное. При необходимости туда можно было добавить большее их число, однако в этой, менее официальной зале королева предпочитала поддерживать обстановку просторной незатейливости.
Ху-сей уважительно выступил вперед, наслаждаясь мягкостью и глубиной шелка под своими когтистыми лапами. Такую мягкость и глубину можно было найти только в этой зале. Затем самец смиренно опустил головогрудь, и Тусси грациозным жестом приняла его поклон.
— Присаживайтесь, первый помощник, — сказала королева. — Я бы хотела, чтобы вы присутствовали, пока моя вторая будет рассказывать. Начинайте, — велела Тусси.
По ее команде между ними вспыхнула проекция дамы Систри. Сквозь эту полупрозрачную проекцию Ху-сей мог видеть королеву, и все же образ дамы был достаточно ясным.
После нескольких первых фраз первый помощник посмотрел сквозь проекцию на королеву. Он был страшно потрясен. Голоса, которые по словам мастера охоты приходили со странных кораблей, звучали совершенно неслыханно. Какие лица должны были иметь эти создания, чтобы производить подобные звуки? Ху-сей задрожал. Но при этом он мог видеть, что королева испытывает возбуждение и жаждет встретиться с этими существами.
— Мы оказались перед двумя возможностями, — сказала Тусси. — Либо они действительно чужаки, либо они обманщики. Это приводит нас к четырем возможностям. Нтагон мог знать об этих чужаках и не желать, чтобы мы о них что-то выяснили, или не знать, но по той или иной причине считать необходимым преследовать их на территории Нрзана, чтобы уничтожить. Сомневаюсь, однако, что целью этого было защитить своих добрых друзей в клане Нрзан, — сухо заметила она. — Или это обман, совершенный в отношении Нтагона другим кланом с целью совершения набега на его территорию. В таком случае я ожидаю, что они вскоре раскроются и пригласят нас участвовать в этом розыгрыше. Или это обман, совершенный Нтагоном в отношении Нрзана как средство для совершения какого-то тайного набега.
— Пять возможностей, ваше величество, — мягко напомнила ей дама Систри.
Тусси вопросительно наклонила голову.
— Если это подлинные чужаки, они могут пожелать установления дипломатического контакта.
Королева подняла голову, и ее хелицеры сместились, выражая неподдельное удовольствие.
— Разве это не будет восхитительно? — спросила она.
— Успокойтесь, — произнес Редер, находя для себя сложным следовать собственному совету. — Просто дышите поглубже. — Для наглядности он показал.
— Я стараюсь! — рявкнул Бартер. — Но у меня ничего не выходит!
Доктор вручил ему какой-то мешочек и велел туда дышать. Лингвист повиновался, и его дыхание замедлилось. Однако никакого заметного эффекта на панику, от которой профессору хотелось вопить, это не оказало.
— Попробуйте походить, — предложил ему доктор Голдберг. — Встаньте и подвигайтесь. Делайте что-нибудь со всем этим адреналином.
Бартер вскочил на ноги и принялся расхаживать взад-вперед, энергично размахивая руками. Редер с Голдбергом пригибались, отчаянно стараясь не попадаться ему по пути, но комната была слишком мала для трех мужчин и приступа панического страха. От лингвиста постоянно кому-то из них доставалось.
— Давайте выйдем в коридор, — наконец предложил Редер.
Бартер оказался там раньше них. И тут же затопал туда-сюда. Стоя в дверях лазарета, Голдберг с Редером внимательно за ним наблюдали.
— И давно он уже такой? — спросил Питер у доктора.
— Не так давно — минут сорок. Я вызвал вас, как только он пришел, потому что он все повторял, что не может с этим справиться. Я подумал, что вам надо об этом знать.
— Есть от этого какое-нибудь лекарство? — Коммандер ткнул пальцем в мечущегося по коридору Бартера. — Несчастный малый. Вы только на него посмотрите.
— Он уже на этом лекарстве сидит, — ответил Голдберг. — Он принимает его регулярно, и, откровенно говоря, ничего лучше того, что он принимает, у меня нет. Я бы также не рекомендовал ему повышать дозу. Если он вам, конечно, нужен как переводчик; если как украшение садовой лужайки — тогда другое дело. — Он покачал головой. — Со страхом все эти укоренившиеся лекарства больше ничего сделать не могут. Думаю, это просто замечательно и указывает на необычайные достоинства его характера, что ему удавалось так долго держаться.
— Что же нам теперь делать? — спросил Питер. — Значит, лекарство — не ответ?
— Откровенно говоря, коммандер, я думаю, что часть проблемы здесь в изоляции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103