Фотобизнесом Элисон занималась уже восемь лет — с тех самых пор, как дядя Сирил умер от рака горла, и зарабатывала довольно неплохо, снимая знаменитостей и политиков в самые неподходящие для них моменты. Раз в месяц Элисон летала в Нью-Йорк; трижды в год она «прочесывала» Вашингтон, но самые богатые охотничьи угодья располагались, конечно же, в Лос-Анджелесе и Голливуде, поэтому каждый вечер она отправлялась на презентации, премьеры и благотворительные приемы, захватив с собой фотоаппарат с мощным объективом. Среди ее трофеев был и О. Джей во время нашумевшей погони по хайвею, и Джонни Романо с проституткой, и Мадонна в Майами со своим очередным наемным кобелем, и Венус Мария, загорающая без лифчика возле своего бассейна.
Да, Эдисон Кэнел умела делать такие фото, за которыми гонялись все бульварные газеты. И редакторы фотоотделов щедро платили ей за каждый снимок, хотя все они дружно не любили эту некрасивую, неряшливую женщину.
Но Элисон и на это было начхать с высокой колокольни.
В личном плане ее не привлекали ни мужчины, ни женщины; фотоохота была ее единственной страстью в жизни. Секс — этот источник всех зол — нисколько ее не интересовал.
Жила она со своей матерью, к этому времени совершенно парализованной и прикованной к постели, в том же самом доме, который оставил им по наследству дядя Сирил. Большую часть дня Элисон спала, а вечером — натянув пятнистые армейские штаны, надев высокие мотоциклетные ботинки, коричневую майку и жилет со множеством карманов, в которых она хранила свои драгоценные пленки, — выходила на работу. Работала она всегда одна. Ей не хотелось, чтобы кто-то путался у нее под ногами в самый неподходящий момент.
Но за все время ей ни разу не удавалось увидеть Лару Айвори вблизи. И когда это наконец случилось, Элисон почувствовала себя потрясенной. Перед ней была воплощенная красота и невинность с лицом настолько совершенным, что Элисон едва сдержала восхищенное восклицание.
Действуя почти машинально, по старой профессиональной привычке, она подняла фотоаппарат высоко над головой и сделала столько снимков, сколько смогла. Вернувшись домой, Элисон сразу же отправилась в чуланчик, который дядя Сирил приспособил под фотолабораторию, чтобы поскорее проявить пленку.
Уже держа в руках свежие, еще не до конца просохшие отпечатки, Элисон снова поразилась несравненной красоте и свежести Лары. Таких особенных лиц, как у нее, Элисон еще никогда не приходилось снимать, и она сразу же захотела сделать еще несколько кадров.
После этого случая она уже не могла думать ни о ком другом.
Лара Айвори превратилась для нее в навязчивую идею.
Словно голодная львица, выслеживающая свою жертву, Элисон начала собирать все сведения о прославленной звезде. Она даже изменила расписание своей «работы», чтобы присутствовать на всех мероприятиях, в которых участвовала Лара Айвори, и непременно оказывалась в первых рядах толпы, безжалостно пиная и отталкивая всех, кто загораживал ей обзор.
Вскоре Лара начала узнавать Элисон, приветствуя ее улыбкой или легким взмахом руки. Элисон это казалось добрым предзнаменованием. Воодушевленная этими знаками внимания, она стала во множестве печатать снимки Лары и писать письма, чтобы при случае передать их звезде.
Увы, у нее не было ни одной возможности сделать это. Стоило ей только сделать хотя бы один лишний шаг в направлении Лары, как перед ней вырастал какой-нибудь секретарь или телохранитель. Они не давали Элисон даже заговорить с Ларой, и это приводило ее в ярость. Она была уверена, что если бы им не мешали, они с Ларой могли бы стать настоящими друзьями.
У Элисон никогда не было ни друга, ни подруги, с которой она могла бы поговорить по душам. У нее вообще не было никого в целом свете, кроме больной матери, которая только и делала, что скулила и жаловалась на злую судьбу. Ее болезнь прогрессировала, она таяла буквально на глазах, однако это не мешало Элисон злорадно говорить: «Не курила бы — сейчас была бы еще хоть куда!» То же самое она говорила и дяде Сирилу, когда он умирал от рака горла.
Сама Эдисон никогда не курила. Вместо этого она постоянно что-то жевала — особенно ей нравились шоколадные батончики, которых она съедала по семь-девять штук в день. От них она еще больше толстела, однако это было все же лучше, чем курение, во вреде которого Элисон не сомневалась — слишком уж незавидной была судьба обоих ее ближайших родственников.
В один прекрасный день Эдисон решила, что пора нанести Ларе визит. Ее адрес она нашла в справочнике голливудских знаменитостей и, вооружившись картой Лос-Анджелеса, внимательно изучила это место и его окрестности. Карта и справочник лежали на тумбочке в изголовье ее кровати почти целую неделю, прежде чем однажды в субботу утром Элисон села в свой побитый вездеход и отправилась в дальний путь к Оук-Ранч-роуд.
Сидя за баранкой своего автомобиля, Элисон еле сдерживала нарастающее в ней напряжение. Конечно, то, что она задумала, было дерзким и, возможно, бестактным поступком, однако в глубине души она не сомневалась, что Лара будет рада видеть ее.
С собой Элисон захватила толстую папку, в которой лежала настоящая фотолетопись жизни Лары за последние три месяца.
Среди этих снимков было и несколько настоящих шедевров, но малоформатные листки отобрали для публикации только один — тот, на котором были запечатлены Лара и ее нынешний любовник Ли Рэндольф, ссорящиеся друг с другом в вестибюле какого-то отеля.
Этот Ли Рэндольф вообще очень не нравился Элисон. Он был недостаточно красив для ее Лары, к тому же Эдисон, неплохо разбиравшаяся в людях, сразу распознала в нем одного из тех бесхребетных слизняков, которым не хватает ни силы воли, ни характера, чтобы самим добиться чего-то в жизни. Элисон уже решила, что при первом же откровенном разговоре с Ларой она посоветует ей прогнать этого недотепу и заменить его кем-нибудь другим.
Чего она не могла понять, это того, зачем Ларе вообще понадобилось заводить любовника. Мужчины — свиньи, в этом Элисон успела убедиться на собственном опыте. Они грубо ругались, с треском выпускали газы, плевались и всегда были готовы оттолкнуть ее. Больше того, все они были лжецами, лицемерами и бессовестными волокитами, и Элисон ненавидела их всех.
Когда Элисон отыскала наконец особняк Лары, она с удивлением увидела, что он практически не охраняется. Ни высокой ограды, ни железных ворот, ни будки охранника — просто подъездная дорожка, ведущая к самому крыльцу виллы, которая, несмотря на свои внушительные размеры, выглядела достаточно скромно.
Она позвонила в звонок у дверей и стала ждать. Через несколько минут дверь отворилась, и на крыльцо — вот невезуха!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174