Лет пять назад переехала в новую квартиру, дом снесли, так до сих пор успокоиться не может, жалеет старое гнездо. А какие здесь дворы были! - со вздохом произнес Вадим. - Я сейчас как будто в детстве своем побывал.
Стандартные домики тянулись один за другим, держались кучно. Раньше они были отгорожены от тротуара решетчатым железным забором, в одном месте сохранились остатки ворот, криво висящих на покосившихся столбах, в другом - торчали пруться решетки.
Вадим напрасно вытягивал шею, стараясь сориентироваться. Номеров домов нигде не было видно.
Внезапно улица закончилась, стандартные двухэтажные домишки тоже.
Вадим вышел из машины.
- Пойду искать аборигена.
Дом с нужным номером оказался угловым, самым последним в ряду, возле которого Сидельников и остановил машину.
Они въехали в старый заброшенный двор. В небольшом сквере продолжали расти деревья, но за ними давно никто не ухаживал, и они доживали свой век, как и те люди, что обретались здесь. Сломанные скамейки, покосившиеся качели, разрушенная детская песочница, - все выглядело очень уныло.
Они поднялись на второй этаж и позвонили в квартиру.
Дверь им открыл, не спрашивая, кто пришел, неопрятный старик в измятых брюках и замасленной рубашке, определить первоначальный цвет которой было невозможно, до того она была заношена.
- Мы к вашему племяннику Ашоту Мирзояну, - начал Гребень.
- Да? - удивился хозяин. - Ашота сейчас нет, он уехал.
Парни переглянулись.
- А вы, значит, его дядя, Сурен Мирзоян? - уточнил Вадим.
- Ну, конечно, - подтвердил старик.
- В таком случае... - Гребень оглянулся и, убедившись, что на лестничной площадке никого нет, одним жестом, как фокусник, задвинул старика в квартиру.
Они уже полчаса сидели в страшно захламленной большой комнате на пыльном диване.
- ...Ну не знаю я, где он, - Мирзоян, опасливо отодвигаясь от Гребня, умоляюще смотрел на Вадима. - Клянусь, не знаю.
Выяснилось, что Ашот приехал в Мытищи, прожил ждесь три дня, а потом уехал.
- Он меня в свои дела не посвящал, - пряча глаза, твердил Сурен.
- Ой ли? - Гребень угрожающе надвинулся на старика. - Слушай, дед, мы твоего Ашота вторую неделю разыскиваем. Как ты думаешь, почему, а?
Он растопырил перед Мирзояном пальцы в наколках.
- Это тебе не в милиции лапшу на уши вешать, мы - ребята серьезные, без протокола с тобой говорить будем. Адвокат тоже не понадобится. Ты, папаша, не серди меня, полчаса дурака валяешь, хватит.
Старик притих.
- Ну? - прикрикнул Гребень.
- Подожди, - остановил его Вадим и обратился к Мирзояну: - Отец, ты человек пожилой, надо быть благоразумным.
- Вот-вот, - вклинился в разговор Гребень. - Я стариков не обижаю, но сам смотри...
- Хорошо, хорошо, я все скажу, - замахал руками Мирзоян. - В конце концов человек я пожилой, мне такие передряги ни к чему.
- Так-то лучше. Куда, говоришь, уехал племянник?
- В Рыбинск.
Вадим с Гребнем непонимающе уставились на Мирзояна.
- Куда, куда?
- В город Рыбинск Ярославской области. А перед этим просил помочь быстро сделать загранпаспорт. Сфотографировался. Я пообещал, остались еще кое-какие связи.
- Что он здесь делал все это время, пока у тебя торчал? С подробностями рассказывай.
- Он приехал утром, спросил, где находится поселок Дружба.
- А это что такое? - перебил Гребень.
- В Мытищинском районе находится, от станции Тайнинская недалеко. Другого поселка с таким названием здесь нет.
- И что, он поехал на эту самую Дружбу?
- Да. После обеда в тот же день, как приехал. Думал, к вечеру вернется, а он возвратился рано утром следующего дня, еще темно было, не рассветало. Я спросил, где был, он не ответил, а только рассмеялся. Я его таким никогда не видел. Все, говорит, дядюшка, теперь мне будет с чем на Кипр лететь. Я к нему с вопросами, он отмахнулся. Потом, сказал, все объясню.
- На Кипр? - в один голос воскликнули Вадим с Гребнем.
- Ну да.
- А почему он именно на Кипр собрался?
- Да понимаете, как вам объяснить, - задумался старик. - Давно у нас такие разговоры были. Вот ты, говорил ему, нищий, а были бы деньги, уехал бы отсюда. У нас на Кипре родственники живут. Подался бы к ним, пока молодой, силы есть, только ведь без средств далеко не уедешь. Он всегда очень переживал, когда я заводил такие разговоры. Горячий парень.
- Значит, вы считаете, - продолжал расспрашивать Вадим, - что деньги у него появились, если про Кипр заговорил и загранпаспорт просил срочно сделать?
- Деньги - не знаю, не видел. Он странным возвратился после поездки на Дружбу. Стал расспрашивать... - Сурен сделал большие глаза, - в какой цене царские золотые монеты ходят и можно ли их быстро продать. Отчего, говорю, нельзя, продать все можно, если не подделка. Было время, я не последним человеком был, разбирался кое в чем. Еще мне странным показалось, что он альбомы по изобразительному искусству принялся рассматривать. Жена-покойница покупала, после нее остались. Ашот долго сидел, листая страницы. Я удивился, он никогда раньше не интересовался такими вещами.
- Он что-нибудь оставил у вас?
- Нет. Сумку, с которой приехал, опять с собой забрал.
- Вы уверены, что он поехал именно в Рыбинск?
- Так он мне сказал, - пожал плечами старик.
- Когда обещал вернуться, не говорил?
- Нет. Сказал, управлюсь с делами, приеду.
- Припомните, никаких имен и фамилий не упоминал?
- Нет. На память пока не жалуюсь.
В полутемной захламленной комнате делать было больше нечего. Мирзоян сидел, глядя прямо перед собой. Вдруг его лицо искривила гримаса.
- Говорил я ему, дураку, жидковат ты большие дела делать. Как в воду смотрел, чувствовал, добром не кончится. Послушал бы старика, открылся, может, присоветовал что.
- Поздно хватился, папаша, - Гребень с сожалением смотрел на старика. - Наломал твой родственничек дров. И нам работы добавил. А что дурак он, так это верно. Ему в руки козырей сдали, а он их на шестерки разменял. Про то, что мы к тебе в гости заглядывали, не болтай никому. Забудь, понял?
- Понял.
Мирзоян хотел спросить про племянника, но не решился. Дурак! Ох, какой же Ашот дурак, что ввязался во все это. И сам он тоже хорош, старый идиот! Да его дверью прищеми, к праотцам отправится, а тут два таких мужика крепких... Он бы и пикнуть не успел.
Запоздалый страх леденил душу. Закрыв за непрошенными гостями дверь, он дрожащими руками набулькал себе лекарства.
А что же все-таки будет с Ашотом?!
Глава 20
Валерия Стрелецкая, подбирая ноты, аккомпанировала себе на рояле и негромко напевала. Она была дома одна. Дашка вот-вот должна вернуться из школы.
Она любила такие минуты, когда могла пробовать голос, могла, дурачась, запеть что угодно, сфантазировать, рассмеяться, выругать себя. Раньше она не переносила ни одной минуты одиночества. Она боялась оставаться дома одна, у нее появлялись навязчивые идеи, одна страшнее и нелепее другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93