— Я видел твой портрет — замечательно! И портрет Леонара — очень впечатляет. И фотографии симпатичные, кто это снимал?
— Какие фотографии? — спрашивает Жюстина.
— Что значит «какие фотографии»? Те, которые ты пришпилила над кроватью.
— Я не пришпиливала никаких фотографий.
— Да? Ну, может быть, Иветт или мадам Ачуель. Там Элиз, сидящая в своем кресле на террасе и перед окном в гостиной, за занавеской… очень художественный снимок. И рыженькая девушка со скакалкой.
— О чем ты рассказываешь? — недоумевает Жюстина.
— И скадрировано весьма удачно. Я не знаю, кто эта рыжая девушка, довольно хорошенькая, лет двадцати, с роскошными волосами. Но взгляд у нее странный…
— Магали.. , — бормочет Жюстина. — Фотография Магали над моей кроватью?
— И Элиз тоже, я только что сказал. Очень четкие, явно сняты с приближением.
Моя фотография на террасе. Моя фотография за окном. Перед тем, как нападать, он меня фотографировал. И потом вывесил эти снимки у Жюстины, зная, что она не может их увидеть. Но Леонар, он-то что? Ручку.
«Леонар видел эти снимки?»
— Откуда я знаю! — возмущается дядя.
— Что она написала? — спрашивает Жюстина. «Спроси у Леонара».
— Чего ради? — в голосе дяди звучит недоумение.
— В чем же дело? — нервничает Жюстина.
— Ох! Жюсти, пару минут, прошу тебя. Жюсти! «Жюсти и Ферни на лодке катались… »
— Элиз хочет, чтобы я спросил Леонара, видел ли он эти чертовы фотографии, — со вздохом объясняет он.
— Не груби, Ферни, тебе не идет. Если бы Леонар их видел, он бы мне сказал, я думаю.
— А разрешения пописать он у тебя тоже спрашивает? — усмехается дядя.
— Ферни!
— Да с чего это вы обе так завелись из-за этих фотографий?
— Надо понять, кто их снимал, — объясняет Жюстина. — Ферни, будь добр, сходи за фотографиями и позови старшину.
— Что за чушь!
— Нет, не чушь. Элиз меня прекрасно поняла. Сделай, как я прошу, пожалуйста. Рыжая девушка, это, конечно, Магали, та, что вроде бы повесилась на бельевой веревке. А ты говоришь, что она сфотографирована со скакалкой.
— Дьявол! Я сказал «скакалка», там какая-то пластиковая веревка, она держит ее перед собой, я и подумал…
— Милый, довольно думать, сходи за фотографиями.
Дядя поспешно уходит. Я кашляю, Жюстина кашляет, Дюпюи кашляет.
— Я слышал ваш разговор, — говорит он нам, — … и правда, тут будешь гадать, кто же это снял, понимаете, о чем я?
Да, в наши дни даже жандармы с трудом выражают свои мысли!
Он сморкается, чихает и продолжает:
— Тухлая тут атмосфера, что-то нечисто. Я-то сам из Оверни, я такие вещи чую. Тут не полицию нужно вызывать, а изгонять дьявола. Тут много народу померло, еще когда лечебница была, а это всегда несчастье приносит.
Я вспоминаю маленькую куклу без одежды, валявшуюся в заброшенном Центре, свое ощущение, будто меня подстерегает людоедка.
— Эгрегоры.. , — вздыхает Жюстина, — парящие над нами эгрегоры очень зловредны. Мы выделяем слишком много злости, слишком много горечи.
— Когда я был там наверху, на крыше, я увидел эти следы, они вели к краю…
Он понижает голос:
— Я наклонился и увидел белое лицо без глаз и черный плащ, летевший по ветру, у меня сердце в пятки ушло! И тут этот говнюк Морель заорал, я подскочил — и ба-бах!
Он на мгновение умолкает… наверное, размышляет над тем, какой говнюк Морель?
— А когда меня из цистерны вытащили, я посмотрел наверх и ничего не увидел! Nada!
— Вы рассказали об этом своему начальнику? — интересуется Жюстина.
— Да, он сказал, что это убийца так переоделся. Но я-то не уверен, что это маскарад. Может быть, это холодный ночной ветер превратился в него. Может быть, его и поймать-то невозможно.
Ну вот, ряды мистиков множатся.
— Знаете, — продолжает бригадир, — когда я свалился в ледяную воду, мне показалось, что я скольжу по туннелю, гладкому, как желе, а в конце его горел свет.
— Без всякого сомнения, вы потеряли сознание, — говорит Жюстина, — и перед вами промелькнула жизненная сила.
— Может быть, но только я уверен, что на дне цистерны что-то было, да и кто знает, случайно ли я туда упал?
— Убийца мог что-то спрятать в цистерне? — вслух размышляет Жюстина.
— Вот фотографии, — кричит дядя, влетая в комнату. — Где малыш Лорье?
— Не советую вам говорить о шефе в таком тоне, — говорит ему пробегающий мимо Шнабель. — С виду он мальчишка, но, поверьте, он способен на многое! Он чемпион по кикбоксингу!
Какая досада, что кикбоксинг бессилен против ночного ветра, вооруженного кусторезом!
— Вы меня искали? — Лорье внезапно входит в комнату.
— Я нашел эти фотографии в комнате Жюстины, и она настаивает, чтобы я показал их вам, — объясняет дядя.
— Я не знала, что эти снимки висят над моей кроватью, я не подозревала об их существовании, — уточняет Жюстина.
— Посмотрим… Элиз, опять Элиз, Магали с… о, нет! Она в вашей комнате, Элиз, я узнаю обои, и она держит в руке бельевую веревку; она не видела, что ее снимали, она смотрит на что-то в окно.
— Она кого-то подстерегает? — предполагает дядя.
— Вы назначили ей встречу в своей комнате? — спрашивает меня Жюстина.
Я машу рукой.
— Что ответила Элиз? — спрашивает Жюстина в пустоту.
— Кто-то мог сказать Магали, что она должна ждать Элиз в ее комнате… — бормочет Лорье.
— А зачем она должна была принести веревку? — спрашивает у него дядя.
— Этот тип мог ей что угодно наболтать.
Ручку. «Магали узнала Вора по телевизору, она думала, что это мой друг».
— Да, вполне вероятно. Он убеждает ее подняться, идет за ней, фотографирует и убивает ее, — мрачно заключает Лорье. — Так же, как он сфотографировал Элиз, прежде, чем напасть на нее. Тут, на террасе, на солнышке, и тут, возле балконной двери. Ишь, наладился! Вообще-то, я был прав насчет переодевания. Дюпюи видел плащ, зацепившийся за желоб.
— Он сказал нам, что не смог его поймать, — говорит Жюстина.
— Его там уже не было! — протестует Дюпюи.
— Наверное, ветром унесло. Позже найдется на дереве или где-нибудь еще.
«Почему он не унес кусторез?»
— Хороший вопрос, Элиз. Кто-нибудь хочет ответить?
— А что за вопрос? — спрашивает Жюстина.
Лорье читает вслух.
— Он хотел, чтобы его нашли в комнате Кристиана, — говорит она.
Зачем? И еще одна вещь меня мучит: не мог он, переодевшись вампиром, спрятаться в камине после убийства Вероник, потому что мы все находились внизу, а мадам Реймон стояла у плиты. Значит, он принес свой костюм позже. Следовательно, главный вопрос в следующем: почему он не оставил его в комнате Кристиана вместе с кусторезом?
Мысли постепенно начинают выстраиваться. Он убивает Вероник, прячет орудие убийства, прячет плащ и маску под свитером, спускается по лестнице и присоединяется к нам за завтраком, не привлекая внимания, потому что он — один из нас. Например, Юго, Ян или Леонар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73