Внезапно городской шум прорезали звуки полицейских сирен.
Николас прислонился к стене как раз в том месте, где последний раз в своей жизни стоял Мик, и пытался собраться с силами. У него кружилась голова, сердце, казалось, вот-вот остановится. Наконец он взглянул на Джеки и сказал:
— Мне очень жаль, но у меня не было другого выхода...
Она отняла от губ окровавленный кулак и посмотрела на него своими чудесными, цвета морской волны глазами.
— Вы не виноваты. — Но что-то все же изменилось в ее взгляде, в нем не было того особого света, который Николас замечал прежде. И тут он понял, что произошло.
Ноги дрожали, предплечье, по которому Мик полоснул ножом, страшно болело.
— Ведь это вы меня спасли? — спросил Линнер тихим голосом.
Мэри Роуз подошла к нему и, оторвав рукав от своей блузки, сделала из него жгут и наложила его на руку Николаса.
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
— О, прекрасно понимаете, — ответил он, пристально глядя на женщину. — Когда ваш брат уже почти сбросил меня, я почувствовал что-то необъяснимое, что-то вроде поддерживавшей меня руки.
— Возможно, это был Майкл, — сказала Джеки, отходя к перилам. — За время своих путешествий он многому научился.
— Этого не может быть! Ведь он так хотел меня уничтожить!
Женщина смотрела вниз, на вереницу полицейских машин, приближавшихся к зданию башни. Ее лицо было освещено мягким розовым светом восходящего солнца. И покачала головой:
— Не вас он хотел уничтожить, мистер Линнер. Он хотел разделаться с той своей частью, которую уже не мог выносить.
— Наверное, вы не знаете, какие страшные преступления совершил Мик.
Рот Джеки искривился в ироничной улыбке:
— Мистер Линнер, я знаю гораздо больше, чем вы. Я знаю все, на что был способен мой брат.
Николас посмотрел туда, где лежал Мик, похожий на растратившую свою невероятную энергию и сгоревшую звезду.
— Он умер так же, как и жил, не правда ли? Его смерть была зрелищна, театральна, своего рода произведение искусства — именно такая, какая предписана книгой самураев Хагакуре.
Какое-то время они оба молчали. Интересно, что сейчас чувствовала эта женщина? Джеки не пролила ни слезинки по своему брату. Может, она была совершенно равнодушна к нему?
Женщина повернулась к Николасу. Свежий утренний ветер трепал ее волосы. И он ясно увидел на лице ее печать величайшей скорби, понял, что никогда уже она не будет такой, какой была прежде.
— Самое забавное во всем этом, скажу я вам, мистер Линнер, то, что Майкл был абсолютно уверен в моей чистоте и неиспорченности. Он называл меня святой. Это было его мечтой, фантазией. Конечно, я не такая. — Джеки скрестила руки на груди, как бы баюкая себя. — Я прошу вас выслушать мою исповедь.
— Но я не священник и не думаю, что...
— Пожалуйста!
— Ну хорошо, — он не мог отказать этим прекрасным глазам, — пусть будет, как вы хотите.
— Нет, не я хочу, мистер Линнер. Так угодно Богу.
Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Майкл совершал ужасные преступления, но и я тоже.
— Простите, мать-настоятельница, но ваш брат был убийцей.
— И я тоже.
— Но...
— Вы помните человека по имени Нгуен Ван Трак, который должен был передать Хоннико, а затем и моему брату украденную информацию о Киберсети?
Николас удивленно заморгал глазами:
— Откуда вам известно об украденной информации и Нгуене...
И тут до него дошло, что это, должно быть, Хоннико ей все рассказала.
— Вы выследили того человека и схватили его, — продолжала Джеки. — Стерли диск, а затем загипнотизировали его, чтобы он не помнил о том, что был пойман вами. Но что-то случилось не так, как вы хотели, и после того, как он доставил диск Хоннико, Ван Трак вспомнил все, что произошло с ним.
Николас был не в силах отвести от нее взгляда.
— Так это Хоннико все вам рассказала?
— Да.
— И что?
— И я сделала то, что должна была сделать. Я не могла допустить, чтобы Майкл узнал об этой вашей уловке раньше времени. Запланированное уже начало исполняться.
— Запланированное?
— В свое время вы узнаете и об этом.
— Так это вы убили Нгуена?
— Я же сказала, я сделала то, что должна была сделать. — В ее глазах появилось что-то новое, незнакомое. — Его нужно было заставить замолчать.
Не до конца успев понять, что происходит, Николас инстинктивным движением кинулся к Джеки и подхватил ее — еще секунда и она бросилась бы вниз. Женщина повисла в его руках, как бумажная куколка. Крепко схватив ее за руки, Николас сказал с укоризной:
— Мать-настоятельница, это не выход из положения.
Она взглянула на него затуманенным взором.
— Я пришла сюда, чтобы спасти Майкла, исцелить его. Но у меня ничего не получилось. Я оказалась недостойной моего Ордена и моей клятвы Богу.
Джеки была сейчас словно раненая птица, хрупкая и беспомощная.
— Что бы вы ни сделали, я не могу поверить, что Бог хочет за это отнять у вас жизнь и погубить вашу бессмертную душу.
Ее лицо закрывали волосы, и он не видел ее чудесных глаз. Внизу ярко светились мигалки на крышах полицейских машин, уже подъехавших к подножию башни.
— Я не во всем исповедалась. Осталось самое худшее.
— Так исповедуйтесь до конца и живите дальше.
— Умоляю, отпустите мои руки, — тихо сказала она. — Не может быть, чтобы Господу было угодно, чтобы я жила с таким грузом на сердце.
— Ну, это решать ему, не вам, — ответил Николас и отвел Джеки подальше от перил.
Праздник урожая
Куда торопиться? Везде, куда бы ты ни пошел сегодня ночью, над тобой будет сиять одна и та же луна!
Идзуми Сикибу
Токио — Нью-Йорк
Тецуо Акинага пришел на похороны кайсё. Он дерзнул войти в храм буддистов, пока свита из двадцати кобунов и оябунов толпилась снаружи под полуденным солнцем. Это было больше, чем просто дань уважения, это была демонстрация силы. Теперь, когда нескончаемая война между Микио Оками и его оябунами завершилась, остался один Акинага, и он хотел, чтобы все знали — он стягивает на свою сторону все силы якудзы. В перерыве между богослужением и погребением покойного он подошел к Николасу Линнеру, и они начали обычный приветственный ритуал якудзы, назвав свои имена, положение и принадлежность к клану. Покончив с условностями, Акинага не стал терять времени и перешел к делу.
— Насколько я понимаю, ты меня искал, — сказал он.
Великолепное убранство храма — красное на золотом — чем-то напоминало неоновые вывески ночного Токио. И хотя Акинага выждал, когда немногие допущенные к службе покинули стены храма, Линнер заметил у одной стены Хоннико. Она внимательно за ними наблюдала. Увидев, что Николас вступил в разговор с Акинагой, Коуи направилась было к нему, но он знаком велел ей не приближаться, и она неохотно ему подчинилась.
— Танака Джин собирал свидетельские показания против вас, — начал Николас, подавив враждебность к собеседнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Николас прислонился к стене как раз в том месте, где последний раз в своей жизни стоял Мик, и пытался собраться с силами. У него кружилась голова, сердце, казалось, вот-вот остановится. Наконец он взглянул на Джеки и сказал:
— Мне очень жаль, но у меня не было другого выхода...
Она отняла от губ окровавленный кулак и посмотрела на него своими чудесными, цвета морской волны глазами.
— Вы не виноваты. — Но что-то все же изменилось в ее взгляде, в нем не было того особого света, который Николас замечал прежде. И тут он понял, что произошло.
Ноги дрожали, предплечье, по которому Мик полоснул ножом, страшно болело.
— Ведь это вы меня спасли? — спросил Линнер тихим голосом.
Мэри Роуз подошла к нему и, оторвав рукав от своей блузки, сделала из него жгут и наложила его на руку Николаса.
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
— О, прекрасно понимаете, — ответил он, пристально глядя на женщину. — Когда ваш брат уже почти сбросил меня, я почувствовал что-то необъяснимое, что-то вроде поддерживавшей меня руки.
— Возможно, это был Майкл, — сказала Джеки, отходя к перилам. — За время своих путешествий он многому научился.
— Этого не может быть! Ведь он так хотел меня уничтожить!
Женщина смотрела вниз, на вереницу полицейских машин, приближавшихся к зданию башни. Ее лицо было освещено мягким розовым светом восходящего солнца. И покачала головой:
— Не вас он хотел уничтожить, мистер Линнер. Он хотел разделаться с той своей частью, которую уже не мог выносить.
— Наверное, вы не знаете, какие страшные преступления совершил Мик.
Рот Джеки искривился в ироничной улыбке:
— Мистер Линнер, я знаю гораздо больше, чем вы. Я знаю все, на что был способен мой брат.
Николас посмотрел туда, где лежал Мик, похожий на растратившую свою невероятную энергию и сгоревшую звезду.
— Он умер так же, как и жил, не правда ли? Его смерть была зрелищна, театральна, своего рода произведение искусства — именно такая, какая предписана книгой самураев Хагакуре.
Какое-то время они оба молчали. Интересно, что сейчас чувствовала эта женщина? Джеки не пролила ни слезинки по своему брату. Может, она была совершенно равнодушна к нему?
Женщина повернулась к Николасу. Свежий утренний ветер трепал ее волосы. И он ясно увидел на лице ее печать величайшей скорби, понял, что никогда уже она не будет такой, какой была прежде.
— Самое забавное во всем этом, скажу я вам, мистер Линнер, то, что Майкл был абсолютно уверен в моей чистоте и неиспорченности. Он называл меня святой. Это было его мечтой, фантазией. Конечно, я не такая. — Джеки скрестила руки на груди, как бы баюкая себя. — Я прошу вас выслушать мою исповедь.
— Но я не священник и не думаю, что...
— Пожалуйста!
— Ну хорошо, — он не мог отказать этим прекрасным глазам, — пусть будет, как вы хотите.
— Нет, не я хочу, мистер Линнер. Так угодно Богу.
Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Майкл совершал ужасные преступления, но и я тоже.
— Простите, мать-настоятельница, но ваш брат был убийцей.
— И я тоже.
— Но...
— Вы помните человека по имени Нгуен Ван Трак, который должен был передать Хоннико, а затем и моему брату украденную информацию о Киберсети?
Николас удивленно заморгал глазами:
— Откуда вам известно об украденной информации и Нгуене...
И тут до него дошло, что это, должно быть, Хоннико ей все рассказала.
— Вы выследили того человека и схватили его, — продолжала Джеки. — Стерли диск, а затем загипнотизировали его, чтобы он не помнил о том, что был пойман вами. Но что-то случилось не так, как вы хотели, и после того, как он доставил диск Хоннико, Ван Трак вспомнил все, что произошло с ним.
Николас был не в силах отвести от нее взгляда.
— Так это Хоннико все вам рассказала?
— Да.
— И что?
— И я сделала то, что должна была сделать. Я не могла допустить, чтобы Майкл узнал об этой вашей уловке раньше времени. Запланированное уже начало исполняться.
— Запланированное?
— В свое время вы узнаете и об этом.
— Так это вы убили Нгуена?
— Я же сказала, я сделала то, что должна была сделать. — В ее глазах появилось что-то новое, незнакомое. — Его нужно было заставить замолчать.
Не до конца успев понять, что происходит, Николас инстинктивным движением кинулся к Джеки и подхватил ее — еще секунда и она бросилась бы вниз. Женщина повисла в его руках, как бумажная куколка. Крепко схватив ее за руки, Николас сказал с укоризной:
— Мать-настоятельница, это не выход из положения.
Она взглянула на него затуманенным взором.
— Я пришла сюда, чтобы спасти Майкла, исцелить его. Но у меня ничего не получилось. Я оказалась недостойной моего Ордена и моей клятвы Богу.
Джеки была сейчас словно раненая птица, хрупкая и беспомощная.
— Что бы вы ни сделали, я не могу поверить, что Бог хочет за это отнять у вас жизнь и погубить вашу бессмертную душу.
Ее лицо закрывали волосы, и он не видел ее чудесных глаз. Внизу ярко светились мигалки на крышах полицейских машин, уже подъехавших к подножию башни.
— Я не во всем исповедалась. Осталось самое худшее.
— Так исповедуйтесь до конца и живите дальше.
— Умоляю, отпустите мои руки, — тихо сказала она. — Не может быть, чтобы Господу было угодно, чтобы я жила с таким грузом на сердце.
— Ну, это решать ему, не вам, — ответил Николас и отвел Джеки подальше от перил.
Праздник урожая
Куда торопиться? Везде, куда бы ты ни пошел сегодня ночью, над тобой будет сиять одна и та же луна!
Идзуми Сикибу
Токио — Нью-Йорк
Тецуо Акинага пришел на похороны кайсё. Он дерзнул войти в храм буддистов, пока свита из двадцати кобунов и оябунов толпилась снаружи под полуденным солнцем. Это было больше, чем просто дань уважения, это была демонстрация силы. Теперь, когда нескончаемая война между Микио Оками и его оябунами завершилась, остался один Акинага, и он хотел, чтобы все знали — он стягивает на свою сторону все силы якудзы. В перерыве между богослужением и погребением покойного он подошел к Николасу Линнеру, и они начали обычный приветственный ритуал якудзы, назвав свои имена, положение и принадлежность к клану. Покончив с условностями, Акинага не стал терять времени и перешел к делу.
— Насколько я понимаю, ты меня искал, — сказал он.
Великолепное убранство храма — красное на золотом — чем-то напоминало неоновые вывески ночного Токио. И хотя Акинага выждал, когда немногие допущенные к службе покинули стены храма, Линнер заметил у одной стены Хоннико. Она внимательно за ними наблюдала. Увидев, что Николас вступил в разговор с Акинагой, Коуи направилась было к нему, но он знаком велел ей не приближаться, и она неохотно ему подчинилась.
— Танака Джин собирал свидетельские показания против вас, — начал Николас, подавив враждебность к собеседнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146