– не меняя своей позы, пробормотала Маша. – Хватит, попользовался на шару… Нравлюсь? Копи деньгу! А еще лучше – придумай, как нам отсюда выбраться.
– Придумаю, – убрав на всякий случай руку с ее симпатичной попки, сказал Швец. – Хотя ты и обзываешь меня по-всякому – болваном, придурковатым ментом, рыжим дегенератом и так далее… Я все ж что-нибудь… эдакое изобрету! Конечно! Кто нас вызволит из беды, если не Валера Швец?! На него-то, то есть на меня, вся наша надежда!
– Все, хватит базарить, – окончательно проснувшись, сказала Маша. – Что? Уже час дня?! Неслабо, однако… Все, Валера, заканчиваем с этими «релаксами»! Просто удивительно, как нас еще по голым ж… ремнем не отстегали! Вставай и иди в душ. Первым, а я за тобой!
– Можем вместе туда отправиться, – сказал, поднимаясь с постели, Валера.
– О чем ты думаешь, мать твою?! Совершенно безответственный тип! Иди, кому сказала! Только быстро! Потом сделаешь кофе, мне и себе.
Спустя примерно двадцать минут они уже сидели за столиком на летней террасе и уминали поздний завтрак, который Валера сварганил на скорую руку.
Швец не стал сегодня пользоваться бритвенным станком, а Маша проигнорировала даже тот минимум косметики, который удалось разыскать в ванной комнате. Но это еще не означает, что они окончательно упали духом и решили, сложив бессильно лапки, покориться почти неизбежному.
Ни телекамер, при помощи которых кто-то мог следить за ними, ни подслушивающих устройств они не обнаружили. Если и были здесь «жучки», то их запрятали очень искусно, так что без специального оборудования найти их довольно сложно.
Валера минувшей ночью уже высказал одну идею в плане того, как они могут нейтрализовать действие браслетов. Но реализацию этой идеи они решили отложить на более поздний срок.
– Кстати, Валера, – покончив с легким завтраком, сказала Маша. – Мне тут еще одна любопытная деталь вспомнилась..
– Ну?
– Я уже говорила, что твои служебный и сотовый телефоны были поставлены нашей техслужбой на прослушку?
– Это и ежу понятно, – прикуривая от спички сигарету, сказал Швец. – То есть, да… говорила.
– Так вот… Может, все бы для тебя обошлось. В том плане, что с твоей вербовкой мои шефы не стали бы так торопиться. Или вовсе бы отказались от этой идеи. Но ты сам нарвался…
– Не понимаю пока. – Швец бросил на нее удивленный взгляд. – О чем это ты?
– Ты знаком с таким… Петром Леонтьевичем?
– Ах, вот оно что, – сузив глаза, сказал Швец. – Ваша фирма засекла, как я ездил за этим… сумасшедшим в Бутово?
– Нет, за тобой туда никто из наших не ездил. Но то, что ты знал его…
– Да какой там, на фиг, «знал»?!
– Не перебивай! Вот… Ты же звонил им, на их номер? Разговаривал с его приемной дочерью… Кажется, Анной Тимофеевной ее зовут?
– Ну?!
– Вот тебе и «ну»! Этот номерок – только между нами – давненько уже под наблюдением! Муж этой Анны Тимофеевны работает в структурах абросимовского фонда. Но это еще не все… Сам Николай Дмитриевич не так уж редко в тот адрес заглядывает, они ведь с Петром Леонтьичем – старинные друзья.
– Об этом я и сам догадывался, – пыхнув дымом, сказал Швец. – Их отцы, насколько мне известно, в одно время сверлили трудовому народу дыры в затылках… Да, я в курсе – они вместе служили на полигоне в Бутове.
– А их детки, Петр и Николай, дабы тебе было известно, в конце семидесятых участвовали в какой-то засекреченной программе по линии Комитета. Документов, как мне сказали, никаких по этой части не осталось. Еще Андропов, когда стал генсеком, приказал свернуть проект и похерить все бумаги… Знаю только, что разрабатывались какие-то средства и мероприятия на случай резкого ухудшения внутренней обстановки…
– Куда уж хуже? – мрачно заметил Швец. – Развалилось же на хрен все!
– Может, потому и грохнулось все так, из-за прихода к власти разных болтунов и ворья, – пожала плечами Маша. – Знаю, что та, прежняя, программа называлась – «Полигон». Это рабочее название, но какие-либо иные детали мне неизвестны.
– А те двое, о ком мы говорим? Они тоже в этих делах как-то засветились?
– Да, есть такое подозрение. Петр Леонтьич, как ты знаешь, маленько тронулся умишком… Что касается Николая Абросимова, то он в середине восьмидесятых перевелся из Комитета в МВД. Сделал там карьеру, уйдя в отставку в звании генерал-полковника милиции. Кстати, именно Абросимов в ранге заместителя союзного, а затем некоторое время российского министра внутренних дел возглавлял Главное управление исполнения наказаний.
– То есть, в его ведении были все тюрьмы, изоляторы и лагеря страны?
– Вот именно! Его сын Дмитрий еще сравнительно недавно возглавлял в этой системе подотдел, ведавший тюремным спецназом. И оба они, можешь не сомневаться, даже сейчас, когда все это немалое хозяйство перешло в ведение Минюста, способны вершить там любые дела, как в собственной вотчине…
Покончив с ланчем, они еще некоторое время строили различные планы – касательно того, как им вырваться отсюда, – но затем все же пришли к единому мнению:
– Не хрен тут сидеть! В запасе у нас максимум одни сутки! И того меньше!.. Мы проверили только ближние окрестности, а также проселок и тропку. Предлагаю пойти…
– Куда? – хмуро посмотрела на него Маша. – Налево или направо?
– Направо, – распихивая по карманам спички и сигареты, бодро заявил Швец. – Пойдем перпендикулярно проселку… Во всяком случае, мы в той стороне еще не были.
Они быстро обнаружили вполне проходимую тропку, которую ранее от них закрывал густой подлесок.
Утром, видно, прошел дождь, потому что с крон высоких деревьев срывались веером капли. Озираясь по сторонам, они некоторое время шли молча, но затем, не выдержав этой разлитой вокруг них гнетущей тишины, стали переговариваться, понизив голос до полушепота.
– Я думаю, что смысл абросимовского проекта, который поддерживают какие-то люди на самом верху, заключается в том, чтобы поставить определенные группы населения… как можно большее количество людей, под жесткий контроль государства, – поделилась своими мыслями Маша. – Вернее, тех людей, кто олицетворяет у нас нынче это самое государство. Речь, конечно, не о сегодняшнем дне, а о какой-то перспективе, но не такой уж и далекой. Недавно мне дали почитать одну любопытную справку. Оказывается, те же американцы давно уже в этом направлении работают. Во многих штатах принят закон, по которому нарушителю – к примеру, если тебя коп прихватил пьяным за рулем – решением суда, естественно, могут ограничить свободу… Нет, не саму по себе свободу… то есть в тюрягу сразу не посадят… а «лишь» ограничат на какое-то время свободу передвижений, чтобы индивидуум этот не мог покинуть ту или иную территорию: квартал, в котором он живет, свой город или пределы штата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Придумаю, – убрав на всякий случай руку с ее симпатичной попки, сказал Швец. – Хотя ты и обзываешь меня по-всякому – болваном, придурковатым ментом, рыжим дегенератом и так далее… Я все ж что-нибудь… эдакое изобрету! Конечно! Кто нас вызволит из беды, если не Валера Швец?! На него-то, то есть на меня, вся наша надежда!
– Все, хватит базарить, – окончательно проснувшись, сказала Маша. – Что? Уже час дня?! Неслабо, однако… Все, Валера, заканчиваем с этими «релаксами»! Просто удивительно, как нас еще по голым ж… ремнем не отстегали! Вставай и иди в душ. Первым, а я за тобой!
– Можем вместе туда отправиться, – сказал, поднимаясь с постели, Валера.
– О чем ты думаешь, мать твою?! Совершенно безответственный тип! Иди, кому сказала! Только быстро! Потом сделаешь кофе, мне и себе.
Спустя примерно двадцать минут они уже сидели за столиком на летней террасе и уминали поздний завтрак, который Валера сварганил на скорую руку.
Швец не стал сегодня пользоваться бритвенным станком, а Маша проигнорировала даже тот минимум косметики, который удалось разыскать в ванной комнате. Но это еще не означает, что они окончательно упали духом и решили, сложив бессильно лапки, покориться почти неизбежному.
Ни телекамер, при помощи которых кто-то мог следить за ними, ни подслушивающих устройств они не обнаружили. Если и были здесь «жучки», то их запрятали очень искусно, так что без специального оборудования найти их довольно сложно.
Валера минувшей ночью уже высказал одну идею в плане того, как они могут нейтрализовать действие браслетов. Но реализацию этой идеи они решили отложить на более поздний срок.
– Кстати, Валера, – покончив с легким завтраком, сказала Маша. – Мне тут еще одна любопытная деталь вспомнилась..
– Ну?
– Я уже говорила, что твои служебный и сотовый телефоны были поставлены нашей техслужбой на прослушку?
– Это и ежу понятно, – прикуривая от спички сигарету, сказал Швец. – То есть, да… говорила.
– Так вот… Может, все бы для тебя обошлось. В том плане, что с твоей вербовкой мои шефы не стали бы так торопиться. Или вовсе бы отказались от этой идеи. Но ты сам нарвался…
– Не понимаю пока. – Швец бросил на нее удивленный взгляд. – О чем это ты?
– Ты знаком с таким… Петром Леонтьевичем?
– Ах, вот оно что, – сузив глаза, сказал Швец. – Ваша фирма засекла, как я ездил за этим… сумасшедшим в Бутово?
– Нет, за тобой туда никто из наших не ездил. Но то, что ты знал его…
– Да какой там, на фиг, «знал»?!
– Не перебивай! Вот… Ты же звонил им, на их номер? Разговаривал с его приемной дочерью… Кажется, Анной Тимофеевной ее зовут?
– Ну?!
– Вот тебе и «ну»! Этот номерок – только между нами – давненько уже под наблюдением! Муж этой Анны Тимофеевны работает в структурах абросимовского фонда. Но это еще не все… Сам Николай Дмитриевич не так уж редко в тот адрес заглядывает, они ведь с Петром Леонтьичем – старинные друзья.
– Об этом я и сам догадывался, – пыхнув дымом, сказал Швец. – Их отцы, насколько мне известно, в одно время сверлили трудовому народу дыры в затылках… Да, я в курсе – они вместе служили на полигоне в Бутове.
– А их детки, Петр и Николай, дабы тебе было известно, в конце семидесятых участвовали в какой-то засекреченной программе по линии Комитета. Документов, как мне сказали, никаких по этой части не осталось. Еще Андропов, когда стал генсеком, приказал свернуть проект и похерить все бумаги… Знаю только, что разрабатывались какие-то средства и мероприятия на случай резкого ухудшения внутренней обстановки…
– Куда уж хуже? – мрачно заметил Швец. – Развалилось же на хрен все!
– Может, потому и грохнулось все так, из-за прихода к власти разных болтунов и ворья, – пожала плечами Маша. – Знаю, что та, прежняя, программа называлась – «Полигон». Это рабочее название, но какие-либо иные детали мне неизвестны.
– А те двое, о ком мы говорим? Они тоже в этих делах как-то засветились?
– Да, есть такое подозрение. Петр Леонтьич, как ты знаешь, маленько тронулся умишком… Что касается Николая Абросимова, то он в середине восьмидесятых перевелся из Комитета в МВД. Сделал там карьеру, уйдя в отставку в звании генерал-полковника милиции. Кстати, именно Абросимов в ранге заместителя союзного, а затем некоторое время российского министра внутренних дел возглавлял Главное управление исполнения наказаний.
– То есть, в его ведении были все тюрьмы, изоляторы и лагеря страны?
– Вот именно! Его сын Дмитрий еще сравнительно недавно возглавлял в этой системе подотдел, ведавший тюремным спецназом. И оба они, можешь не сомневаться, даже сейчас, когда все это немалое хозяйство перешло в ведение Минюста, способны вершить там любые дела, как в собственной вотчине…
Покончив с ланчем, они еще некоторое время строили различные планы – касательно того, как им вырваться отсюда, – но затем все же пришли к единому мнению:
– Не хрен тут сидеть! В запасе у нас максимум одни сутки! И того меньше!.. Мы проверили только ближние окрестности, а также проселок и тропку. Предлагаю пойти…
– Куда? – хмуро посмотрела на него Маша. – Налево или направо?
– Направо, – распихивая по карманам спички и сигареты, бодро заявил Швец. – Пойдем перпендикулярно проселку… Во всяком случае, мы в той стороне еще не были.
Они быстро обнаружили вполне проходимую тропку, которую ранее от них закрывал густой подлесок.
Утром, видно, прошел дождь, потому что с крон высоких деревьев срывались веером капли. Озираясь по сторонам, они некоторое время шли молча, но затем, не выдержав этой разлитой вокруг них гнетущей тишины, стали переговариваться, понизив голос до полушепота.
– Я думаю, что смысл абросимовского проекта, который поддерживают какие-то люди на самом верху, заключается в том, чтобы поставить определенные группы населения… как можно большее количество людей, под жесткий контроль государства, – поделилась своими мыслями Маша. – Вернее, тех людей, кто олицетворяет у нас нынче это самое государство. Речь, конечно, не о сегодняшнем дне, а о какой-то перспективе, но не такой уж и далекой. Недавно мне дали почитать одну любопытную справку. Оказывается, те же американцы давно уже в этом направлении работают. Во многих штатах принят закон, по которому нарушителю – к примеру, если тебя коп прихватил пьяным за рулем – решением суда, естественно, могут ограничить свободу… Нет, не саму по себе свободу… то есть в тюрягу сразу не посадят… а «лишь» ограничат на какое-то время свободу передвижений, чтобы индивидуум этот не мог покинуть ту или иную территорию: квартал, в котором он живет, свой город или пределы штата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88