Локоть Хайда пришелся Ловеллу под диафрагму. Обернувшись, Хайд увидел, что двое стоят в растерянности, а Ловелл, согнувшись пополам, блюет.
Хайд, не раздумывая, нырнул в толпу, выбираясь на первую отходящую от Чандни Чоук улицу. Вот тебе «темная зона»! Майлз всего лишь желал убрать с дороги конское дерьмо, и подумал, что индийцы, приятные обходительные ребята, на нашей стороне и всякое такое и что они помогут ему благополучно переправить Хайда из Дели в Лондон. Какой раздолбай...
Он, не оглядываясь, торопливо протискивался сквозь редеющую толпу, пока не добрался до улицы Мухерджи Марг, к северу от Чоук. Подумают, что он направляется к вокзалу. Теперь приходится полагаться только на себя. Показалось, что разглядел торчащую над толпой голову, поворачивающуюся, словно радар. Ищут. Да и черная «гранада» разбрызгивала толпу, будто жидкую грязь. Индийский разведчик, следом за ним Майлз, оба разъяренные, выскочив из машины, ринулись в направлении, куда, по их мнению, подался Хайд. Он торопливо зашагал по Мукерджи в обратном направлении и, перейдя улицу, направился к шеренге дряхлых такси – нескольким черным экипажам, древним «амбассадорам», призракам старых европейских марок. Внимательно оглядел ограду парка Махатмы Ганди, подъезд вокзала, здание муниципалитета. Разглядел все еще бережно держащегося за живот Ловелла, еще одно знакомое лицо, двух озабоченных индийцев и «гранаду».
Потом наклонился к первому в шеренге такси.
– Аэродром Сафдарджанг – не торгуюсь, плачу за время.
Двойная цена, зато двойное рвение.
– Ясно, сагиб... садитесь сзади, сэр!
Вздымая пыль из ветхой обивки, Хайд уселся в машину. «Амбассадор», чихая, влился в движение, двинулся на запад, потом свернул на Шрадха Нанд Марг, идущую параллельно главной железной дороге в направлении Коннот-плейс. Хайд достал из бумажника клочок бумаги с нацарапанной на нем фамилией пилота. Владеющая двумя «сесснами» компания под названием «Кришна Эйр Таксиз» летала всюду – за соответствующую цену, с аэродрома, расположенного близ ипподрома и площадки для игры в поло. Его будут искать в поездах, аэропорту имени Индиры Ганди, на автобусных станциях, но, возможно, не заинтересуются взлетевшим с аэродрома маленьким самолетом.
Возможно. Если поторопится.
Когда он утром в качестве запасного варианта заказывал рейс на Сринагар, то чувствовал себя увереннее. Куда увереннее, чем...
* * *
Положив под бока подушки, Роз полулежала с наушниками на голове. Неуютно, точно в больничной палате. На циферблате дорожного будильника 3.15. В домике Сары оставались одни братья Шармар, они не ложились. Голоса Сары не слышно с тех пор, как несколько часов назад она ушла спать. В.К.Шармар не проявил желания идти к ней в постель.
Роз было ясно, чем они заняты. Устраивают будущее Индии. С осторожностью поддерживают, не дают прекратиться и направляют насилие в Пенджабе и Кашмире, с тем чтобы в неопределенном будущем, после победы на выборах, отказаться от них, не вызывая национального возмущения.
Им приходилось идти на компромисс: они опасались мусульманского фундаментализма и боялись мощи Пакистана. Они купят дружбу Пакистана, заплатив за мир индийской половиной Кашмира... потому что распался Советский Союз, и этот самый могущественный союзник Индии не желал больше давать ни денег, ни вооружений, ни поддержки. Был не в состоянии.
В том положении, в котором она оказалась, больше всего изматывало ожидание внезапной перемены разговора. Слушать, как Шармары разговаривают и пьют, и ждать, когда кончат... или вспомнят о ней. Именно это напряженное безрезультатное ожидание. Находиться вне подозрений и осознавать, что подозрение может быть высказано в любой момент...
Три тридцать две. Высказано.
– Дханжал, кажется, успокоился. Я не убежден... – Пракеш Шармар.
– Ты о чем?
– О женщине в соседнем доме.
– Что так беспокоишься?
– Да из-за того, чем мы здесь занимаемся... из-за того, что мы здесь, другие здесь.
– Она в каком-нибудь официальном качестве?
– Не знаю. Установим за ней наблюдение, брат. Убежден, что надо последить.
– Тогда ладно, – устало ответил В.К.Шармар. – Если ты так считаешь.
Роз сдернула наушники, как будто они могли донести до Шармаров ее громкое хриплое дыхание. Гулко, часто забилось сердце; она прижала руку к груди. Знать оказалось не лучше – хуже, много хуже.
Бешено бьющееся сердце казалось похожим на устройство, прослушивающее на большой глубине металлические предметы, указывающее, где спрятана магнитная пленка, что в тумбочке находится магнитофон, ночной объектив «минимодулюкс», камера, все до единой кассеты с отснятой пленкой. Она заведомо знала, что опытному сыщику не потребуется и минуты, чтобы отыскать все до одной улики.
И не знала, где был Хайд... и был ли он еще.
Ее трясло и знобило. Колотило все ее большое тело. Надо убираться... утром... пока они не узнали, кто она.
Часть вторая
Работа как работа
Оставайся же с твоими волшебствами и с множеством чародейств твоих, которыми ты занималась от юности твоей; может быть, пособишь себе; может быть, устоишь.
Исайя, 47.
8
Сомнение и уверенность
Когда они Диксоном заперлись в комнате спецсвязи, даже насыщенный озоном электрических разрядов воздух казался Майлзу затхлым. Отгородились от блестевших первыми утренними каплями ежедневно поливаемых газонов территории Верховного комиссариата, от медленно вращавшихся, как юбки танцовщиц, водяных струй. За запертой дверью незримое присутствие Хайда ощущалось еще сильнее; словом, Майлз чувствовал себя как в сортире... Диксон зол за то, что он, Майлз, упустил Хайда – оставил пушку кататься по раскачивающейся палубе. Что касается Шелли – тот знал, что этот любимчик Обри способен на все! Шелли начнет теперь валить на них дерьмо, кучу за кучей... Каков подонок Хайд – ведь была же договоренность, черт возьми. Без дураков, по-хорошему, услуга за услугу. Никаких вопросов, никаких имен, никаких наказаний хотя бы для видимости. Если бы Хайд не удрал, сорвав ко всем чертям идеально подготовленную «темную зону» и выставив его в глазах Диксона и, может быть, Шелли круглым идиотом, то преспокойно летел бы себе в Лондон, да еще первым классом. Какой же ты раздолбай, Хайд!
Наконец пробормотал:
– Сэр? Думаю, лучше с этим заканчивать?..
Чувствовал, что улыбка получилась хилой, жалкой. На лице Диксона промелькнуло презрительное выражение; потом непроницаемую дипломатическую маску оживил более расчетливый взгляд.
– Да... Джим. – Несколько помедлив, как бы вспоминая, Диксон произнес имя.
В комнате, кроме них, никого не было. Майлз проверил аппаратуру, подготовленную к прямой связи с Сенчури-хаузом. Ему было жарко – скорее, от все еще полных негодования мыслей о Хайде, чем от ожидаемой разборки его провала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Хайд, не раздумывая, нырнул в толпу, выбираясь на первую отходящую от Чандни Чоук улицу. Вот тебе «темная зона»! Майлз всего лишь желал убрать с дороги конское дерьмо, и подумал, что индийцы, приятные обходительные ребята, на нашей стороне и всякое такое и что они помогут ему благополучно переправить Хайда из Дели в Лондон. Какой раздолбай...
Он, не оглядываясь, торопливо протискивался сквозь редеющую толпу, пока не добрался до улицы Мухерджи Марг, к северу от Чоук. Подумают, что он направляется к вокзалу. Теперь приходится полагаться только на себя. Показалось, что разглядел торчащую над толпой голову, поворачивающуюся, словно радар. Ищут. Да и черная «гранада» разбрызгивала толпу, будто жидкую грязь. Индийский разведчик, следом за ним Майлз, оба разъяренные, выскочив из машины, ринулись в направлении, куда, по их мнению, подался Хайд. Он торопливо зашагал по Мукерджи в обратном направлении и, перейдя улицу, направился к шеренге дряхлых такси – нескольким черным экипажам, древним «амбассадорам», призракам старых европейских марок. Внимательно оглядел ограду парка Махатмы Ганди, подъезд вокзала, здание муниципалитета. Разглядел все еще бережно держащегося за живот Ловелла, еще одно знакомое лицо, двух озабоченных индийцев и «гранаду».
Потом наклонился к первому в шеренге такси.
– Аэродром Сафдарджанг – не торгуюсь, плачу за время.
Двойная цена, зато двойное рвение.
– Ясно, сагиб... садитесь сзади, сэр!
Вздымая пыль из ветхой обивки, Хайд уселся в машину. «Амбассадор», чихая, влился в движение, двинулся на запад, потом свернул на Шрадха Нанд Марг, идущую параллельно главной железной дороге в направлении Коннот-плейс. Хайд достал из бумажника клочок бумаги с нацарапанной на нем фамилией пилота. Владеющая двумя «сесснами» компания под названием «Кришна Эйр Таксиз» летала всюду – за соответствующую цену, с аэродрома, расположенного близ ипподрома и площадки для игры в поло. Его будут искать в поездах, аэропорту имени Индиры Ганди, на автобусных станциях, но, возможно, не заинтересуются взлетевшим с аэродрома маленьким самолетом.
Возможно. Если поторопится.
Когда он утром в качестве запасного варианта заказывал рейс на Сринагар, то чувствовал себя увереннее. Куда увереннее, чем...
* * *
Положив под бока подушки, Роз полулежала с наушниками на голове. Неуютно, точно в больничной палате. На циферблате дорожного будильника 3.15. В домике Сары оставались одни братья Шармар, они не ложились. Голоса Сары не слышно с тех пор, как несколько часов назад она ушла спать. В.К.Шармар не проявил желания идти к ней в постель.
Роз было ясно, чем они заняты. Устраивают будущее Индии. С осторожностью поддерживают, не дают прекратиться и направляют насилие в Пенджабе и Кашмире, с тем чтобы в неопределенном будущем, после победы на выборах, отказаться от них, не вызывая национального возмущения.
Им приходилось идти на компромисс: они опасались мусульманского фундаментализма и боялись мощи Пакистана. Они купят дружбу Пакистана, заплатив за мир индийской половиной Кашмира... потому что распался Советский Союз, и этот самый могущественный союзник Индии не желал больше давать ни денег, ни вооружений, ни поддержки. Был не в состоянии.
В том положении, в котором она оказалась, больше всего изматывало ожидание внезапной перемены разговора. Слушать, как Шармары разговаривают и пьют, и ждать, когда кончат... или вспомнят о ней. Именно это напряженное безрезультатное ожидание. Находиться вне подозрений и осознавать, что подозрение может быть высказано в любой момент...
Три тридцать две. Высказано.
– Дханжал, кажется, успокоился. Я не убежден... – Пракеш Шармар.
– Ты о чем?
– О женщине в соседнем доме.
– Что так беспокоишься?
– Да из-за того, чем мы здесь занимаемся... из-за того, что мы здесь, другие здесь.
– Она в каком-нибудь официальном качестве?
– Не знаю. Установим за ней наблюдение, брат. Убежден, что надо последить.
– Тогда ладно, – устало ответил В.К.Шармар. – Если ты так считаешь.
Роз сдернула наушники, как будто они могли донести до Шармаров ее громкое хриплое дыхание. Гулко, часто забилось сердце; она прижала руку к груди. Знать оказалось не лучше – хуже, много хуже.
Бешено бьющееся сердце казалось похожим на устройство, прослушивающее на большой глубине металлические предметы, указывающее, где спрятана магнитная пленка, что в тумбочке находится магнитофон, ночной объектив «минимодулюкс», камера, все до единой кассеты с отснятой пленкой. Она заведомо знала, что опытному сыщику не потребуется и минуты, чтобы отыскать все до одной улики.
И не знала, где был Хайд... и был ли он еще.
Ее трясло и знобило. Колотило все ее большое тело. Надо убираться... утром... пока они не узнали, кто она.
Часть вторая
Работа как работа
Оставайся же с твоими волшебствами и с множеством чародейств твоих, которыми ты занималась от юности твоей; может быть, пособишь себе; может быть, устоишь.
Исайя, 47.
8
Сомнение и уверенность
Когда они Диксоном заперлись в комнате спецсвязи, даже насыщенный озоном электрических разрядов воздух казался Майлзу затхлым. Отгородились от блестевших первыми утренними каплями ежедневно поливаемых газонов территории Верховного комиссариата, от медленно вращавшихся, как юбки танцовщиц, водяных струй. За запертой дверью незримое присутствие Хайда ощущалось еще сильнее; словом, Майлз чувствовал себя как в сортире... Диксон зол за то, что он, Майлз, упустил Хайда – оставил пушку кататься по раскачивающейся палубе. Что касается Шелли – тот знал, что этот любимчик Обри способен на все! Шелли начнет теперь валить на них дерьмо, кучу за кучей... Каков подонок Хайд – ведь была же договоренность, черт возьми. Без дураков, по-хорошему, услуга за услугу. Никаких вопросов, никаких имен, никаких наказаний хотя бы для видимости. Если бы Хайд не удрал, сорвав ко всем чертям идеально подготовленную «темную зону» и выставив его в глазах Диксона и, может быть, Шелли круглым идиотом, то преспокойно летел бы себе в Лондон, да еще первым классом. Какой же ты раздолбай, Хайд!
Наконец пробормотал:
– Сэр? Думаю, лучше с этим заканчивать?..
Чувствовал, что улыбка получилась хилой, жалкой. На лице Диксона промелькнуло презрительное выражение; потом непроницаемую дипломатическую маску оживил более расчетливый взгляд.
– Да... Джим. – Несколько помедлив, как бы вспоминая, Диксон произнес имя.
В комнате, кроме них, никого не было. Майлз проверил аппаратуру, подготовленную к прямой связи с Сенчури-хаузом. Ему было жарко – скорее, от все еще полных негодования мыслей о Хайде, чем от ожидаемой разборки его провала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95