– Ты в порядке? – послышалось впереди.
– Прячь голову, раздолбай!
– Дорога здесь! Я укрылся...
Речка глубиной пару футов, на дне скользкие острые камни, недалекий берег то пропадал, то появлялся вновь, то снова пропадал. Ноги по щиколотку онемели и двигались скорее инстинктивно, нежели усилием воли. Стрелять перестали, но слышны возбужденные голоса.
Неожиданно возник покрытый снегом каменистый берег. Натыкаясь на острые, как ножи, льдины, облегченно выбрался из замерзающей воды. Содрогаясь от невыносимого холода, повалился на землю.
Черт побери, а ведь где-то, может быть, не дальше тридцати футов, должен быть веревочный мост? Будто первое земноводное в неведомую стихию, пополз на голос Касса.
– Давай сюда... сюда!
За рукавицу ухватилась другая рука, и он из последних сил подтянулся. Тяжело перекатился за кучу камней, где, скорчившись, прятался Касс. Рюкзак, как бы разгораживая их, сполз набок.
Голоса совсем близко. Ветер утих. Кругом, до самой речки, камни. Но, как утверждал Касс, на этой стороне тропа продолжалась. Хайд не мог этому не верить. Прислушиваясь к голосам солдат, приподнялся над камнями и положил на край автомат. Примитивный ночной прицел собрал весь свет, какой только мог. Хайд снова трижды выстрелил, но чувствовал, что промахнулся.
Встал, топая промокшими башмаками. Менять носки, не говоря уж о том, чтобы развести огонь, времени нет. Скоро подойдут другие – они недалеко. Надо двигаться.
Пустил Касса вперед, и они отыскали тропу. Она стала уже, извиваясь между высокими отвесными скалами и беспорядочными грудами камней и щебня, уходила в сторону от речки. Словно желая подбодрить, а затем избавить от иллюзий, ураганный ветер унесся прочь. Тропа стала круче. Кругом, будто вздыбленные морды диких коней, вершины гор. Мерцает обширный ледяной массив. Тропа, кажется, старается украдкой прошмыгнуть мимо... а вдруг он ее проглотил, подумалось ему, прежде чем снегопад снова скрыл все из виду. Если тропа исчезнет под ледником или как его называть...
...нет, не исчезнет. Нельзя даже позволить себе думать такое.
Время за половину пятого. Граница где-то в миле впереди. Последняя миля.
При этой мысли его бросило в дрожь. У него не было ни малейшего представления, какими могут там быть погранзастава или заграждение. Ни малейшего. Но что-то должно обязательно быть, какое-то препятствие на пути контрабандистов, сепаратистов, бандитов, беженцев. Какой-то не укладывающийся в нормальное сознание сторожевой пост у черта на куличках, который бы обозначал, что здесь кончается Пакистан, там начинается Афганистан, как бы нелепо это ни выглядело в окружении достающих до неба вершин, снежных полей и ледников. Солдаты.
Выходит, теряя последние силы, они карабкаются навстречу солдатам, а не прочь от них.
– Питер, они утверждают, что невозможно...
Услышав шепот, она затрясла головой, словно отгоняя назойливых мух.
– Нет!..
Шелли выглядел огорченным, искренне обеспокоенным.
– Клод, они должны, – настаивал он. – Должны попытаться.
– Погода никуда не годится, – мрачно произнес Руссо. – У них всего один вертолет, старый «Чинук». Нужен для всего. Не могут им рисковать.
– Нужно.
Но, заметила Роз, взгляд Шелли снова обращен к ее дорожной сумке. В ней кое-какое золотишко. Довольно много драгоценного металла, пусть он даже и не пойдет на выкуп Хайда.
– Нет! Сделайте же что-нибудь... сделайте! – В голосе глубокое страдание, слезы застилают глаза, обжигают щеки. – Вы обязаны что-нибудь сделать!
* * *
Еще холоднее. Страшно замерз. Руки и ноги окончательно закоченели. Даже под защитой скал и учитывая внезапно, как и начинался, стихший ураганный ветер. До чего же холодно...
В тридцати футах ниже них голоса солдат. Редкие отдаленные голоса быстро приближающихся преследователей, знающих, где расположена застава, и уверенных, что они с Кассом в западне между границей и погоней.
Так оно и есть. Хайд понимал, что те не торопятся, знают, что это их с Кассом самая последняя граница и впереди только смерть.
Высоко в небе холодные звезды – мерцающие осколки стекла. Достаточно посмеявшись над ними и убедившись, что все кончено, луна зашла. Смерзшейся рукавицей потер лицо. Это не взбодрило. Касс клевал носом, вздрагивал, снова засыпал. Его решительность стоила ему последних сил. Если заставить еще раз подняться и идти, то в следующий раз, если споткнется, упадет замертво. Видно по глазам. Да и сам он слишком выдохся, чтобы тащить его на себе. Больших усилий стоит просто не давать ему спать, хотя и самому безумно хочется того же. Как призрак, который им не догнать, ураган умчался в Афганистан, скрыв отдаленные вершины. За заставой тропа круто спускается по снежному склону к черте леса. Семнадцать тысяч футов, разреженный, лишающий сил воздух. Смерзшийся шоколад не разломить закоченевшими пальцами, не разжевать, не проглотить. Снизу доносится запах свежесваренного кофе.
Граница обозначена обязательной колючей проволокой, скрученной по обе стороны перегороженной шлагбаумом тропы. Рядом с нелепо раскрашенным бревном небольшая будка. Помещение побольше – казарма, из которой доносилось большинство звуков, – прямо под ними. Из единственной жестяной трубы вьется дымок. На крыше толстый слой снега. В будке двое караульных. Еще полдюжины, а может, и больше, в казарме.
Хайд вновь и вновь безнадежно разглядывал окрестности. Тупик.
Отсюда тебе не выбраться...
Он сидел, прислонившись спиной к скале. В онемевших руках русский автомат. Рядом ныряющий в холодное забытье Касс – в который раз толкнул его локтем, чтобы не спал. Вдыхая запах древесного дыма, безучастно глядел на дымившую трубу. Караульные в будке играют в карты или просто склонились, разглядывая что-то интересное. В свете звезд еле видно поблескивает снег на крыше, вьющийся из трубы дымок чуть светлее ночи.
Взглянул на руку. Дрожит – то ли что со зрением, то ли пока не потеряла чувствительность. Как клешней сжимает что-то чуть побольше мяча для игры в крикет, не совсем круглое. Нашел в одном из карманов. Очень медленно до него дошло, что это такое. Вес двести пятьдесят граммов, кольцо предохранителя, рычаг, запал... вес взрывчатки шестьдесят граммов... девятьсот осколков в одну десятую грамма. Убойный радиус девять метров. Запал на четыре секунды. Осколочная граната. Хорошо ему известна.
Над заваленной мерцающим снегом крышей дымок из трубы. Казарма примерно сорок футов в длину, но койки расставлены как можно ближе к огню. Убойный радиус около двадцати восьми футов. В ширину казарма даже уже.
В будке приглушенные звуки, сквозь замерзшие окна казармы поразительно отчетливые голоса. Позади ни звука, преследования не слышно. Пока...
Снова толкнул Касса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95