Таковых не оказалось.
- Я прибыл сюда, как только получил приказ.
- Если ты здесь купаешься в роскоши, не думай, что можешь забывать об
исполнении своих обязанностей.
Произведя ритуальное внушение, человек из Безопасности сунул
удостоверение в свой терминал и кивнул Яну, который прижал подушечки
пальцев правой руки к опознавательной панели. Почти столь же мгновенно был
сделал снимок сетчатки глаза. Удостоверение было возвращено Яну, личность
его установлена. Должно быть, Сергуд-Смит вел досье на высшем уровне -
никто не следил за его действиями.
- Ну что же, сэр, похоже, вам предоставляется транспорт высшего
класса, - перемена в тоне сотрудника Безопасности была неожиданна и
внезапна, и Ян понял, что его новый статус гораздо выше того, что ожидал
этот человек. - Скоро сюда прилетит реактивный самолет. Будьте любезны,
подождите в баре, а я кого-нибудь за вами пришлю, когда самолет прибудет.
Вы не возражаете? Я позабочусь о вашем багаже.
Ян кивнул и направился в бар, не слишком обрадованный своим
положением высокого чина из Безопасности. Он был совершенно одинок. Одно
дело - понимать это в теории, другое - подвергнуться одиночеству в
действительности. Позади все время маячила смутная тень Сергуда-Смита, и
это лишь способствовало беспокойству. Партия в шахматы, причем Сергуд-Смит
передвигает все фигуры. Ян до сих пор не мог понять, что задумал этот
человек.
Пиво было безвкусное, но холодное, и он ограничился одной бутылкой.
Нынче был не тот день, чтобы ходить с тяжелой головой. Он был здесь
наедине с барменом-египтянином, который зловеще протирал бокал за бокалом.
Каирский аэропорт не мог пожаловаться на чрезмерную загрузку. Не было и
признака оккупационных войска, придававших такой вес речи президента
Махата. Было ли так в действительности? Ян не мог об этом судить. Но его
положение было достаточно реальным, и он глядел на предстоящее вторжение
без особого энтузиазма. События гнались за ним, перегоняли, и было трудно
воспринимать их смену. Тоскливые годы, проведенные на Халвмерке в
сравнении выглядели почти привлекательно. Когда он вернется (если
вернется), жизнь там будет тихой и спокойной. У него будет семья: жена,
ребенок, нет, много-много детей. Главное же сейчас - будущее планеты.
Элжбета... она почти отсутствовала в его мыслях. Он увидел ее в памяти -
улыбающуюся, протягивающую к нему руки. Но удержать образ оказалось
трудно; он расплывался. Более прочным был образ Дворы, нагой и близкой, и
пряный запах ее тела щекотал ноздри...
Черт... Он опорожнил стакан и жестом потребовал еще. Как ни опасно
было его пребывание на Земле с момента возвращения, оно, тем не менее,
было... занятным? Нет, так не скажешь. Интересно - вот верное слово, и
чертовски возбуждающее, поскольку он знал, что жить ему оставалась всего
ничего. Не надо теперь думать о будущем, поскольку он не сомневался
больше, что он остался один. Смотреть и ждать, остается только смотреть и
ждать...
- Техник Холлидей, - раздалось по переговорной системе. - Техник
Холлидей, пройдите к третьему выходу.
Ян выслушал сообщение дважды, прежде чем оно проникло в его мозг. Он
отставил бокал и направился к третьему выходу. Его поджидал там все тот же
офицер Безопасности.
- Будьте любезны, пройдите со мной, сэр. Самолет заправляется и почти
готов к вылету. Ваш багаж уже на борту.
Ян кивнул и прошел за ним на жару; солнце жгло, отражаясь от бетона.
Они подошли к сверхзвуковому двукрылому истребителю с белой звездой
военно-воздушных сил США. Два механика поставили трап, Ян поднялся, и один
из них последовал за ним и запер люк. Пилот обернулся и приветливо помахал
через плечо.
- Кому-то невтерпеж, чтобы ваша задница оказалась отсюда подальше.
Оторвали меня от покера, не дали доиграть в самую ответственную минуту.
Пристегнитесь!
Под ними заревели, завибрировали двигатели, и они, взлетев по пологой
траектории, перешли на крейсерскую скорость.
- Мохаве?
- Нет, черт бы ее... Не хотел бы я этого. Я так давно в этой пустыне,
что, похоже, у меня начинает расти горб, как у верблюда. Он бы и вырос
наверняка, если бы мы полетели в Мохаве. Но нет, мы держим курс прямиком
на Байконур, а сейчас под нами торговые линии. Эти русские никого не
любят, даже самих себя. Запрут себя в тесной комнате, кругом стража да
ружья. Заставят подписать на топливо восемь тысяч бумажонок. Вытащат
крабов из-под шкафа... Клянусь, я там встречал одного старого болвана, он
натаскивает крабов... Говорит, они прыгают дальше техасских крабов, да и
на четырнадцати ногах к тому же...
Потребовалось немного усилий, чтобы отключиться от потока пилотских
воспоминаний. Очевидно, голос у него работал независимо от мозгов, потому
что самолет он вел с большой точностью, постоянно следил за приборами и
проверял курс, не замолкая ни на секунду.
Байконур. Ян вспомнил, что это где-то в Южной России. Не самая важная
база, слишком маленькая для кораблей крупнее орбитальных лифтеров. Она и
существует, вероятно, только для подтверждения того, что Советы состоят в
членах многонационального клуба. Его оттуда, несомненно, переправят в
космос. И он не будет ничего знать о своем назначении.
Военная истерия еще более усугубила традиционную русскую паранойю, и
башня Байконура вошла с ними в контакт сразу же, как только они оказались
над Черным морем.
- Получите предупреждение, Эйр-Форс четыре три девятки. В случае
малейшего несоблюдения правил наказание последует автоматически. Вы нас
поняли?
- Принял? О, господи, Байконур, да я вам клянусь, уже семнадцать раз
принял. Мой автопилот зафиксирован на вашей частоте. Я придерживаюсь
установленной вами высоты в двадцать тысяч. Я - всего лишь пассажир на
этом самолете, так что ведите его сами и обращайтесь к своей механике,
если вам нравится отдавать приказы.
Глубокий голос с непоколебимой настойчивостью продолжал:
- Отклонения запрещены. Вы приняли меня, Эйр-Форс четыре три девятки?
- Принял, принял, - устало сказал пилот, отступая перед славянской
флегматичностью.
Была ночь, когда они пролетели над советским берегом и стали
приближаться к космическому комплексу. Под ними проплывали огни городов и
сел, но сам Байконур был затемнен из соображений безопасности. Было
страшновато смотреть, как самолет опускается все ниже и ниже, оставаясь
полностью под управлением наземных служб. Одно дело - абстрактно понимать,
что радарная и электронная связь не нуждаются в освещении, что прекрасно
способны действовать в полнейшей темноте;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
- Я прибыл сюда, как только получил приказ.
- Если ты здесь купаешься в роскоши, не думай, что можешь забывать об
исполнении своих обязанностей.
Произведя ритуальное внушение, человек из Безопасности сунул
удостоверение в свой терминал и кивнул Яну, который прижал подушечки
пальцев правой руки к опознавательной панели. Почти столь же мгновенно был
сделал снимок сетчатки глаза. Удостоверение было возвращено Яну, личность
его установлена. Должно быть, Сергуд-Смит вел досье на высшем уровне -
никто не следил за его действиями.
- Ну что же, сэр, похоже, вам предоставляется транспорт высшего
класса, - перемена в тоне сотрудника Безопасности была неожиданна и
внезапна, и Ян понял, что его новый статус гораздо выше того, что ожидал
этот человек. - Скоро сюда прилетит реактивный самолет. Будьте любезны,
подождите в баре, а я кого-нибудь за вами пришлю, когда самолет прибудет.
Вы не возражаете? Я позабочусь о вашем багаже.
Ян кивнул и направился в бар, не слишком обрадованный своим
положением высокого чина из Безопасности. Он был совершенно одинок. Одно
дело - понимать это в теории, другое - подвергнуться одиночеству в
действительности. Позади все время маячила смутная тень Сергуда-Смита, и
это лишь способствовало беспокойству. Партия в шахматы, причем Сергуд-Смит
передвигает все фигуры. Ян до сих пор не мог понять, что задумал этот
человек.
Пиво было безвкусное, но холодное, и он ограничился одной бутылкой.
Нынче был не тот день, чтобы ходить с тяжелой головой. Он был здесь
наедине с барменом-египтянином, который зловеще протирал бокал за бокалом.
Каирский аэропорт не мог пожаловаться на чрезмерную загрузку. Не было и
признака оккупационных войска, придававших такой вес речи президента
Махата. Было ли так в действительности? Ян не мог об этом судить. Но его
положение было достаточно реальным, и он глядел на предстоящее вторжение
без особого энтузиазма. События гнались за ним, перегоняли, и было трудно
воспринимать их смену. Тоскливые годы, проведенные на Халвмерке в
сравнении выглядели почти привлекательно. Когда он вернется (если
вернется), жизнь там будет тихой и спокойной. У него будет семья: жена,
ребенок, нет, много-много детей. Главное же сейчас - будущее планеты.
Элжбета... она почти отсутствовала в его мыслях. Он увидел ее в памяти -
улыбающуюся, протягивающую к нему руки. Но удержать образ оказалось
трудно; он расплывался. Более прочным был образ Дворы, нагой и близкой, и
пряный запах ее тела щекотал ноздри...
Черт... Он опорожнил стакан и жестом потребовал еще. Как ни опасно
было его пребывание на Земле с момента возвращения, оно, тем не менее,
было... занятным? Нет, так не скажешь. Интересно - вот верное слово, и
чертовски возбуждающее, поскольку он знал, что жить ему оставалась всего
ничего. Не надо теперь думать о будущем, поскольку он не сомневался
больше, что он остался один. Смотреть и ждать, остается только смотреть и
ждать...
- Техник Холлидей, - раздалось по переговорной системе. - Техник
Холлидей, пройдите к третьему выходу.
Ян выслушал сообщение дважды, прежде чем оно проникло в его мозг. Он
отставил бокал и направился к третьему выходу. Его поджидал там все тот же
офицер Безопасности.
- Будьте любезны, пройдите со мной, сэр. Самолет заправляется и почти
готов к вылету. Ваш багаж уже на борту.
Ян кивнул и прошел за ним на жару; солнце жгло, отражаясь от бетона.
Они подошли к сверхзвуковому двукрылому истребителю с белой звездой
военно-воздушных сил США. Два механика поставили трап, Ян поднялся, и один
из них последовал за ним и запер люк. Пилот обернулся и приветливо помахал
через плечо.
- Кому-то невтерпеж, чтобы ваша задница оказалась отсюда подальше.
Оторвали меня от покера, не дали доиграть в самую ответственную минуту.
Пристегнитесь!
Под ними заревели, завибрировали двигатели, и они, взлетев по пологой
траектории, перешли на крейсерскую скорость.
- Мохаве?
- Нет, черт бы ее... Не хотел бы я этого. Я так давно в этой пустыне,
что, похоже, у меня начинает расти горб, как у верблюда. Он бы и вырос
наверняка, если бы мы полетели в Мохаве. Но нет, мы держим курс прямиком
на Байконур, а сейчас под нами торговые линии. Эти русские никого не
любят, даже самих себя. Запрут себя в тесной комнате, кругом стража да
ружья. Заставят подписать на топливо восемь тысяч бумажонок. Вытащат
крабов из-под шкафа... Клянусь, я там встречал одного старого болвана, он
натаскивает крабов... Говорит, они прыгают дальше техасских крабов, да и
на четырнадцати ногах к тому же...
Потребовалось немного усилий, чтобы отключиться от потока пилотских
воспоминаний. Очевидно, голос у него работал независимо от мозгов, потому
что самолет он вел с большой точностью, постоянно следил за приборами и
проверял курс, не замолкая ни на секунду.
Байконур. Ян вспомнил, что это где-то в Южной России. Не самая важная
база, слишком маленькая для кораблей крупнее орбитальных лифтеров. Она и
существует, вероятно, только для подтверждения того, что Советы состоят в
членах многонационального клуба. Его оттуда, несомненно, переправят в
космос. И он не будет ничего знать о своем назначении.
Военная истерия еще более усугубила традиционную русскую паранойю, и
башня Байконура вошла с ними в контакт сразу же, как только они оказались
над Черным морем.
- Получите предупреждение, Эйр-Форс четыре три девятки. В случае
малейшего несоблюдения правил наказание последует автоматически. Вы нас
поняли?
- Принял? О, господи, Байконур, да я вам клянусь, уже семнадцать раз
принял. Мой автопилот зафиксирован на вашей частоте. Я придерживаюсь
установленной вами высоты в двадцать тысяч. Я - всего лишь пассажир на
этом самолете, так что ведите его сами и обращайтесь к своей механике,
если вам нравится отдавать приказы.
Глубокий голос с непоколебимой настойчивостью продолжал:
- Отклонения запрещены. Вы приняли меня, Эйр-Форс четыре три девятки?
- Принял, принял, - устало сказал пилот, отступая перед славянской
флегматичностью.
Была ночь, когда они пролетели над советским берегом и стали
приближаться к космическому комплексу. Под ними проплывали огни городов и
сел, но сам Байконур был затемнен из соображений безопасности. Было
страшновато смотреть, как самолет опускается все ниже и ниже, оставаясь
полностью под управлением наземных служб. Одно дело - абстрактно понимать,
что радарная и электронная связь не нуждаются в освещении, что прекрасно
способны действовать в полнейшей темноте;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50