– А почему не играет Олворд? – Робби пытался отгородиться диванчиком от мисс Пелем.
– Уэстбрук, женатые старики не в счет, – Герцог сел возле жены. – Пусть молодежь резвится.
– Смешно, сквайр, а вы? Не присоединитесь?
– Нет-нет, Уэстбрук. Удовольствуюсь ролью зрителя. Впрочем, я буду держать вашу сторону.
– Мисс Рассел? Уж вы-то наверняка, хотите участвовать.
– Нет-нет, милорд! Нет благодарю.
Робби оглядел гостиную.
– Мистер Максвелл?
Громкий храп.
– Что я вам говорил? – пробормотал Чарлз на ухо Эмме.
– Не задерживайте нас, сэр. – Леди Беатрис подала Робби листок бумага. – Вы с мисс Пелем…
Эмма закрыла, рот рукой, чтобы скрыть смех. Ну и лицо сейчас у Робби! Бедняга, мягко говоря, был в ужасе. Леди Беатрис, кажется, тоже это заметила. Она замолчала, выразительно уставившись на Робби.
– Пусть разыгрывают леди Элизабет и мистер Оулдстон.
– Сядем, мисс Петерсон? Это может оказаться забавнее, чем лучшие фарсы в «Друри-Лейн».
Эмма приняла предложение Чарлза сесть на диванчик. Но на него тут же проворно уселся мистер Стокли.
– Прошу вас, садитесь рядом, мисс Петерсон. – Он похлопал по дивану рукой.
Было, бы грубо отказываться. Эмма села на краешек дивана с другой стороны, как можно дальше от мистера Стокли. Но диван был мал. Единственное, чему Эмма порадовалась, так это тому, как болезненно перекашивается лицо мистера Стокли при малейшем перемещении по сиденью. Принни хорошо поработал! Наглец десять раз теперь подумает, прежде чем пугать ее своими бровями.
И еще двадцать, видя пристальный взгляд Чарлза, который сел на соседний стул.
Робби передал листок бумаги мисс Пелем, сложил руки на груди и застыл, стоя возле каминной полки. У мисс Пелем и мистера Оулдстона завязался ожесточенный спор; Подошла Лиззи, послушала немного и встала рядом с Робби.
– Ах, мисс Петерсон! – Мистер Стокли бросил неприязненный взгляд на Чарлза и склонился к уху Эммы: – Днем в галерее – ох!
Эмма усмехнулась:
– Не ушиблись ли вы, мистер Стокли?
– Совсем чуть-чуть. Не беспокойтесь.
Жаль, нет поблизости Принни. Пса не пришлось бы долго уговаривать отхватить от мистера Стокли кусок побольше.
– Днем в галерее? – Брови Чарлза почти сошлись на переносице. – Стокли, разве вы не ходили в «Пантеон»?
Стокли поморщился, переминаясь с боку на бок.
– Милорд, я ходил, но пробыл там недолго.
– Я встретила мистера Стокли в длинной галерее, милорд. Он осматривал портреты. – Эмма взглянула на мистера Стокли. – Очень внимательно осматривал.
– Стокли, вы знаток живописи?
– Едва ли, милорд. Лучше сказать, я только учусь. Всегда стремлюсь познать… что-то новое.
Эмма взглянула на него внимательнее. Отчего в голосе этого человека вновь зазвучали угрожающие ноты?
– Вот как? – Чарлз явно начинал злиться. – Очень интересно, каких знаний вы тут набираетесь, особенно если речь идет о мисс Петерсон.
Эмма удивленно захлопала ресницами. Чарлз почти рычал, словно вставший на дыбы цепной пес.
– Похищение!
Эмма повернулась к игрокам. Мисс Рейчел Фартингтон с криками подпрыгивала на своем стуле. Мистер Оулдстон обхватил руками мисс Пелем, которая отчаянно сопротивлялась. Робби и Лиззи давились от хохота, держась за бока.
– Какого черта? – Чарлз рванулся было вперед, но мистер Оулдстон уже отпустил мисс Пелем. Теперь они оба спустились к ногам мисс Рейчел, улыбаясь и подбадривая ее.
Чарлз недоуменно взглянул на леди Беатрис:
– Тетя, вы ведь не… не разрешили им разыгрывать «Похищение сабинянок»?
– Милорд, – раздраженно заявила мисс Пелем, – вы выдали наш замысел!
Эмма убежала к себе, как только представилась возможность. Игра в шарады не удалась. Чарлз изучил все записки, чтобы проверить, какие еще сцены тетка запланировала для игроков. Все они были объявлены неподходящими. Леди Беатрис возражала, и им пришлось выйти спорить в холл. Как только фиолетово-оранжевое одеяние скрылось за порогом гостиной, мужчины сбежали в бильярдную. Когда леди Беатрис с Чарлзом вернулись, число игроков значительно сократилось.
Жаль, что не ушел мистер Стокли. Он так и вился вокруг Эммы, отчего Чарлз злился все сильнее. Мистер Стокли не нравился Эмме. Но, оказывается, их постоянная перепалка с Чарлзом не нравится ей еще больше. Выслушав очередное резкое замечание Чарлза, девушка поняла, что у нее жутко болит голова.
Ну вот, теперь и ночная рубашка куда-то подевалась! Она дважды обшарила весь гардероб. Бесполезно. Тем более что вещей-то в гардеробе почти не было. Она бы сразу нашла рубашку, будь она здесь. Что же делать? Не спать же в платье! Она решила, что ляжет в сорочке.
Слава Богу, хоть щетка для волос не пустилась в странствия. Эмма села за туалетный столик и начала разбирать прическу. Затем посмотрела на дверь в спальню Чарлза. Как могла щетка оказаться среди бумаг на его Письменном столе? Может, там же она отыщет и ночную рубашку?
Ее кожа горела огнем. Зачем ей ночная рубашка? Сегодня ей даже в сорочке будет жарко.
Эмма посмотрела на себя в зеркало, и в голову закралась коварная мысль.
Что, если она не наденет даже сорочку? Только простыни будут ей прикрытием. Никто же этого не узнает.
От сладкого предвкушения кожу начало пощипывать престранным образом.
Эмме двадцать шесть лет. Она взрослая женщина. Кто будет возражать, если она решит разгуливать по собственной спальне в чем мать родила? У нее нет даже горничной, так что некого шокировать.
Боясь передумать, она встала и поспешно сдернула с себя сорочку. На руках выступила гусиная кожа – ночной воздух был прохладен. Соски затвердели, словно мелкие камушки.
Она опустилась назад в кресло. Шелковая обивка, гладкая и скользкая, слегка грубоватая, холодила разгоряченную кожу ягодиц. Эмма поежилась и выпрямила спину.
Взяв щетку, принялась сосредоточенно расчесывать длинные кудрявые волосы. Сначала она смотрела прямо в глаза своему отражению и старалась не обращать внимания на то, что было ниже. Словно боялась окаменеть, увидев свое обнаженное тело.
Да зачем смотреть? Она его чувствовала. Закрыв глаза, Эмма наслаждалась новыми ощущениями. Огонь в камине согревал голую кожу… Волосы струились по плечам, ласкали грудь, дразнили соски… Тело было свободно, оно могло лететь по воздуху, не обремененное ни одним лоскутом одежды.
Грудь отяжелела, приобрела особую чувствительность. Соски ныли. Ныло и в другом месте. Она едва могла терпеть. Пришлось открыть глаза. Эмма изумленно ахнула.
В черном стекле зеркала она увидела кудрявые темно-золотистые волосы, за ними проглядывала светлая кожа. Эмма собрала тяжелую массу волос и подняла вверх, чтобы рассмотреть себя получше. Она видела, как вслед за руками поднялись груди. Большие, золотистые от света огня, с круглыми упругими сосками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67