– Прямо беда, когда стареешь. Только и пересыпаешь в голове пережитое.
– Послушай, – обратился к нему Йен. – У Осии дела неважнецкие…
– Как и у меня, – резко ответил Харбард. – Как и у меня, – повторил он уже спокойнее. – Я сделаю, что смогу, чтобы облегчить его страдания, – если ты готов облегчить мои.
Вымученно улыбнувшись, Йен скованно произнес:
– Конечно. А что тебе понадобится? Помело колдуньи Запада?
Харбард долго стоял, не проронив ни слова. Потом вдруг улыбнулся и от души расхохотался, хотя кому-то этот взрыв смеха мог показаться угрожающим.
Откинув капюшон, он выставил на всеобщее обозрение повязку, закрывавшую левый глаз.
– Давайте войдем в дом и там за едой все обсудим. А поговорить есть о чем, молодой Йен.
– Да, да, да, – проверещала птица. – Поговорить предстоит о многом – обсудим, что мы можем сделать для тебя, и что ты – для нас.
Последняя фраза пришлась не по душе Арни. Впрочем, черт побери, ему многое приходилось не по душе в этой жизни, однако он умел с этим мириться.
Честно говоря, еда «от Харбарда» явно не стоила того, чтобы отшагать ради нее через Скрытые Пути. Если уж совсем откровенно, то ради нее не стоило даже в хижину заходить. Жаркое, судя по всему, из оленины стараниями хозяина превратилось чуть ли не в желе, а приправлено было лишь горсткой диких луковиц; впрочем, соль и перец из походных запасов Йена сделали его съедобным. А вот моченые яблоки из бочки, стоявшей здесь же в хижине, оказались отменными и вкусом напоминали добрый выдержанный сидр. Что же в них было еще? Может, едва уловимый черничный привкус?..
Осия растянулся на походной кровати, которую установили возле плиты. Арни Сельмо и Ивар дель Хивал расположились за столом по обе стороны от Харбарда, который только теперь, после того как с проворством наторелой и гостеприимной хозяйки накормил ораву гостей, смог спокойно пообедать и сам.
Йен доел яблоко и уже собрался положить огрызок на тарелку…
Храни семена , – пробормотал Осия (никто, кроме Йена его не услышал). – Высади их, как подойдет пора. Плоды дерева не будут столь же сладки, как те, что с деревьев Фрейи, но взрастут в любой почве.
– Ну, чем богаты – тем и рады, – сказал Харбард на среднеберсмальском, – еда, питье, тепло, теперь пора перейти к… делу .
Последнее слово было сказано по-английски.
– К делу… – повторил Арни Сельмо. – А какие у нас дела?
Судя по всему, старик прекрасно понимал по-берсмальски, но говорил на английском. Интересно почему? Умышленно? Или просто не хватало разговорной практики? Это оставалось для Йена загадкой.
– Мне… – медленно произнес Харбард, – понадобится вестник, посол, чтобы я мог направить его в Вандескард кое с кем переговорить. Там явно планируют большую войну со Срединными Доминионами. По вашим собственным словам, вы чуть было не наткнулись на патруль.
Ивар дель Хивал кивнул:
– Теперь ясно, почему там рыщут солдаты… Уж не по милости ли маркграфа Внутренних Земель?
– Он… к этому руку приложил. А войны допустить нельзя, – жестко заявил Харбард.
– Все «за», – согласился Ивар дель Хивал. – Но кто же этим займется?
– Только не ты, – ответил Харбард. – Что с тобой ни делай, ты был и остаешься преданным вассалом Дома Пламени, и тебя никогда и никем больше считать не будут – ты клялся Огню и Небу, но не мне.
– Так и есть, – кивнул Ивар дель Хивал. – Даже у границы с Вандескардом мне было как-то не по себе. Да и сейчас не по себе. Но, – развел он руками, – что поделаешь?
– Мой знак понесет Йен Сильверстоун. Ты будешь под его защитой – может быть, это тебя убережет.
Ивар дель Хивал нахмурился:
– Я предпочитал бы шансы получше, чем «может быть»…
Йен был растерян. С какой стати Один, или Харбард, или как он там еще себя теперь величает, вдруг возжелал остановить войну? И при чем тут Йен и его товарищи?
– Почему? – Изборожденное морщинами лицо Арни Сельмо оставалось непроницаемым. Вот уж с кем Йен не рискнул бы сразиться в покер. – Почему помешанному на войне Одину, у кого руки по локоть в крови, вдруг захотелось податься в миротворцы? Почему бы вновь не удобрить поля – полить кровью и дерьмом молодых?
Ивар дель Хивал стал подниматься из-за стола.
– Один?..
Черт-черт-черт! Вот уж чего явно не следовало делать, так это злить Харбарда, в особенности теперь, после ухода Фрейи.
– Если бы мне понадобилось, чтобы меня величали Дином, – заговорил Харбард, и в его голосе зазвучали раскаты грома, – я бы так и представлялся. В прежние времена, юнец, я бы голову тебе снес за такие манеры.
Йен почувствовал рукоять «Покорителя великанов», висевшего в ножнах на спинке стула. Конечно, шансов у него против Харбарда маловато…
– Однако людям постарше надо учиться терпению, – ответил Арни. Выдержав взгляд Харбарда, он продолжал: – Они не могут позволить себе юношеского безрассудства. Им нужно учиться взвешивать свои желания и возможности, и, что самое трудное, им необходимо смириться с тем, что приходится прибегать к помощи других. Им приходится разучивать новое и поганое словцо – «улаживать». Им… нет, нам. – Его губы превратились в две ниточки, но руки по-прежнему спокойно лежали на столе. – Если бы ты сам мог сделать то, что необходимо, то не стал бы с нами разговаривать. Так что, Древний, если желаешь начать переговоры, давай сядем за стол, и мы выслушаем твои условия. Давай будем улаживать , Харбард.
Харбард мгновение молчал, сдерживаясь из последних сил, руки его сжались в кулачищи.
– Ладно, пусть так, – сквозь зубы процедил он. Потом, сунув руку в карман, извлек оттуда кольцо и надел его на свой толстый палец. Это было простое украшение – ни узоров, ни надписей, просто изящно свернутая в кольцо полоска золота. Оно напомнило Йену другое кольцо, то, которое он возненавидел, однако сходство было лишь кажущимся. К тому же на этом кольце не было красного камня с тошнотворным символом.
– Надень, – попросил его Харбард, и кольцо неожиданно покатилось по столешнице.
Йен инстинктивно схватил украшение и взвесил в руке – увесистое!.. Он вернул его Харбарду.
– Драупнир? У Одина было кольцо по имени Драупнир. Раз в восемь дней…
– Да-да! – Харбард нетерпеливо взмахнул рукой. – Раз в восемь дней из одного кольца получалось восемь… Всё вестри с их дурацкими сказочками – они просто помешаны на золоте. Если желаешь, называй его «Кольцом Харбарда».
– И ты полагаешь, мне поверят только потому, что у меня какое-то колечко на пальце? – недоверчиво произнес Йен.
Харбард устремил на Йена тяжелый взгляд из-под нависших бровей. Юноша не мог разобрать, какого цвета глаза у Харбарда, хотя смотрел прямо в них, будто птица, загипнотизированная немигающим взором удава.
– Они поверят тебе, как моему посланнику, тому, кто представляет меня на переговорах, Йен Сильверстейн, – пророкотал Харбард так, что даже тарелки на столе звякнули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Послушай, – обратился к нему Йен. – У Осии дела неважнецкие…
– Как и у меня, – резко ответил Харбард. – Как и у меня, – повторил он уже спокойнее. – Я сделаю, что смогу, чтобы облегчить его страдания, – если ты готов облегчить мои.
Вымученно улыбнувшись, Йен скованно произнес:
– Конечно. А что тебе понадобится? Помело колдуньи Запада?
Харбард долго стоял, не проронив ни слова. Потом вдруг улыбнулся и от души расхохотался, хотя кому-то этот взрыв смеха мог показаться угрожающим.
Откинув капюшон, он выставил на всеобщее обозрение повязку, закрывавшую левый глаз.
– Давайте войдем в дом и там за едой все обсудим. А поговорить есть о чем, молодой Йен.
– Да, да, да, – проверещала птица. – Поговорить предстоит о многом – обсудим, что мы можем сделать для тебя, и что ты – для нас.
Последняя фраза пришлась не по душе Арни. Впрочем, черт побери, ему многое приходилось не по душе в этой жизни, однако он умел с этим мириться.
Честно говоря, еда «от Харбарда» явно не стоила того, чтобы отшагать ради нее через Скрытые Пути. Если уж совсем откровенно, то ради нее не стоило даже в хижину заходить. Жаркое, судя по всему, из оленины стараниями хозяина превратилось чуть ли не в желе, а приправлено было лишь горсткой диких луковиц; впрочем, соль и перец из походных запасов Йена сделали его съедобным. А вот моченые яблоки из бочки, стоявшей здесь же в хижине, оказались отменными и вкусом напоминали добрый выдержанный сидр. Что же в них было еще? Может, едва уловимый черничный привкус?..
Осия растянулся на походной кровати, которую установили возле плиты. Арни Сельмо и Ивар дель Хивал расположились за столом по обе стороны от Харбарда, который только теперь, после того как с проворством наторелой и гостеприимной хозяйки накормил ораву гостей, смог спокойно пообедать и сам.
Йен доел яблоко и уже собрался положить огрызок на тарелку…
Храни семена , – пробормотал Осия (никто, кроме Йена его не услышал). – Высади их, как подойдет пора. Плоды дерева не будут столь же сладки, как те, что с деревьев Фрейи, но взрастут в любой почве.
– Ну, чем богаты – тем и рады, – сказал Харбард на среднеберсмальском, – еда, питье, тепло, теперь пора перейти к… делу .
Последнее слово было сказано по-английски.
– К делу… – повторил Арни Сельмо. – А какие у нас дела?
Судя по всему, старик прекрасно понимал по-берсмальски, но говорил на английском. Интересно почему? Умышленно? Или просто не хватало разговорной практики? Это оставалось для Йена загадкой.
– Мне… – медленно произнес Харбард, – понадобится вестник, посол, чтобы я мог направить его в Вандескард кое с кем переговорить. Там явно планируют большую войну со Срединными Доминионами. По вашим собственным словам, вы чуть было не наткнулись на патруль.
Ивар дель Хивал кивнул:
– Теперь ясно, почему там рыщут солдаты… Уж не по милости ли маркграфа Внутренних Земель?
– Он… к этому руку приложил. А войны допустить нельзя, – жестко заявил Харбард.
– Все «за», – согласился Ивар дель Хивал. – Но кто же этим займется?
– Только не ты, – ответил Харбард. – Что с тобой ни делай, ты был и остаешься преданным вассалом Дома Пламени, и тебя никогда и никем больше считать не будут – ты клялся Огню и Небу, но не мне.
– Так и есть, – кивнул Ивар дель Хивал. – Даже у границы с Вандескардом мне было как-то не по себе. Да и сейчас не по себе. Но, – развел он руками, – что поделаешь?
– Мой знак понесет Йен Сильверстоун. Ты будешь под его защитой – может быть, это тебя убережет.
Ивар дель Хивал нахмурился:
– Я предпочитал бы шансы получше, чем «может быть»…
Йен был растерян. С какой стати Один, или Харбард, или как он там еще себя теперь величает, вдруг возжелал остановить войну? И при чем тут Йен и его товарищи?
– Почему? – Изборожденное морщинами лицо Арни Сельмо оставалось непроницаемым. Вот уж с кем Йен не рискнул бы сразиться в покер. – Почему помешанному на войне Одину, у кого руки по локоть в крови, вдруг захотелось податься в миротворцы? Почему бы вновь не удобрить поля – полить кровью и дерьмом молодых?
Ивар дель Хивал стал подниматься из-за стола.
– Один?..
Черт-черт-черт! Вот уж чего явно не следовало делать, так это злить Харбарда, в особенности теперь, после ухода Фрейи.
– Если бы мне понадобилось, чтобы меня величали Дином, – заговорил Харбард, и в его голосе зазвучали раскаты грома, – я бы так и представлялся. В прежние времена, юнец, я бы голову тебе снес за такие манеры.
Йен почувствовал рукоять «Покорителя великанов», висевшего в ножнах на спинке стула. Конечно, шансов у него против Харбарда маловато…
– Однако людям постарше надо учиться терпению, – ответил Арни. Выдержав взгляд Харбарда, он продолжал: – Они не могут позволить себе юношеского безрассудства. Им нужно учиться взвешивать свои желания и возможности, и, что самое трудное, им необходимо смириться с тем, что приходится прибегать к помощи других. Им приходится разучивать новое и поганое словцо – «улаживать». Им… нет, нам. – Его губы превратились в две ниточки, но руки по-прежнему спокойно лежали на столе. – Если бы ты сам мог сделать то, что необходимо, то не стал бы с нами разговаривать. Так что, Древний, если желаешь начать переговоры, давай сядем за стол, и мы выслушаем твои условия. Давай будем улаживать , Харбард.
Харбард мгновение молчал, сдерживаясь из последних сил, руки его сжались в кулачищи.
– Ладно, пусть так, – сквозь зубы процедил он. Потом, сунув руку в карман, извлек оттуда кольцо и надел его на свой толстый палец. Это было простое украшение – ни узоров, ни надписей, просто изящно свернутая в кольцо полоска золота. Оно напомнило Йену другое кольцо, то, которое он возненавидел, однако сходство было лишь кажущимся. К тому же на этом кольце не было красного камня с тошнотворным символом.
– Надень, – попросил его Харбард, и кольцо неожиданно покатилось по столешнице.
Йен инстинктивно схватил украшение и взвесил в руке – увесистое!.. Он вернул его Харбарду.
– Драупнир? У Одина было кольцо по имени Драупнир. Раз в восемь дней…
– Да-да! – Харбард нетерпеливо взмахнул рукой. – Раз в восемь дней из одного кольца получалось восемь… Всё вестри с их дурацкими сказочками – они просто помешаны на золоте. Если желаешь, называй его «Кольцом Харбарда».
– И ты полагаешь, мне поверят только потому, что у меня какое-то колечко на пальце? – недоверчиво произнес Йен.
Харбард устремил на Йена тяжелый взгляд из-под нависших бровей. Юноша не мог разобрать, какого цвета глаза у Харбарда, хотя смотрел прямо в них, будто птица, загипнотизированная немигающим взором удава.
– Они поверят тебе, как моему посланнику, тому, кто представляет меня на переговорах, Йен Сильверстейн, – пророкотал Харбард так, что даже тарелки на столе звякнули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64