– Почти весь месяц провалялся на пляже, а когда не ел и не спал, то бродил в окрестностях Бэсеттера.
– И шпагу в руки не брал? Ни разу?
Юноша усмехнулся.
– Ну, разве что совсем чуть-чуть. И еще поплавал с маской, но больше отдыхал.
Вдруг Йен, поморщившись, приложил руку к животу, чуть повыше печени.
– Ну-ка! Что это у тебя там? – насторожился док. – Несварение желудка? Или же мне взять скальпель и вырезать тебе аппендицит?
– Ни то ни другое, – отрицательно покачал головой Йен. – Так, старая царапина, почти все зажило.
– Сейчас принесу кофе, – пообещала Карин Йену и исчезла в доме. – Без молока, насколько помнится.
Арни едва сдержал улыбку, заметив, как Йен уставился на бедра Карин в джинсах в обтяжку, когда та отправилась в дом, и юноша перехватил его взгляд. Щеки парня запылали.
Ничего страшного. Эта Карин Рельке – черт побери, после двух десятков лет замужней жизни Карин Арни до сих пор называл ее по девичьей фамилии – выглядела куда моложе своих сорока, хотя и сам Арни себя стариком не считал. Длинные ноги в узких джинсах и упругая грудь под простенькой синей рубашкой – все это подчеркивало ее изящную талию. Тут бы даже видавший виды ухажер, и тот рот разинул бы, не говоря уж о таком перенасыщенном гормонами молокососе, как Йен. Ясно, парень не так воспитан, чтобы кадриться к матушке своего друга, черт возьми, но ведь она, если бы не хотела, чтобы на нее пялились, оделась бы поскромнее. Да так уж устроены молодые девчонки – им себя показать надо.
Черт побери, а с каких это пор сорокалетние кажутся тебе молодками?
Арни перехватил взгляд Осии и тут же улыбнулся ему: мол, все в порядке.
Осия Линкольн – это он сам себя так величал – ответил добродушным кивком всегда и все понимавшего человека, после чего вновь уткнулся в свою железяку, которую доводил до ума, шаркнул по ней пару раз напильником и, поднеся к свету, придирчиво оглядел. Даже сидя, он казался длинным и костлявым, рубашка в клетку и истершийся джинсовый комбез смотрелись на долговязой фигуре, будто маскарадный костюм.
Правая рука Осии крепко, чуть неуклюже обхватила металл – вся деликатная работа была доверена левой.
– Рад тебя видеть, Йен Сильверстоун, – не очень внятно произнес он, будто уже успел заложить за воротник, хотя был трезв как стеклышко.
– Сильверстейн, – поправил его Арни.
Йен лишь пожал плечами – дескать, ерунда.
– Ничего-ничего, меня и не так называли, – заметил он и быстро произнес какую-то фразу на непонятном языке. Арни не уловил ни слова.
Осия ответил юноше, по-видимому, на том же языке.
– Думал, ты приедешь только через несколько дней, – Добавил он уже по-английски. – Надеюсь, хорошо отдохнул?
– Здорово.
– И рана уже не так беспокоит? – поинтересовался Осия, чуть прищурившись.
– Не устаю повторять, что без работы я и часа не просижу. – Док Шерв, усмехнувшись, отставил недопитую кружку с кофе в сторону и извлек из кармана пиджака пакетик. – Ладно, давай-ка снимай рубашку, посмотрим твою рану, – проговорил он, надрывая пакет и растирая дезинфицирующей салфеткой руки.
Йен замотал головой:
– Да все в порядке, док, что там смотреть!
– Да-да, в порядке!.. Ты, как я понимаю, год проучился в колледже, четыре – в медучилище и еще годика три посвятил медицинской практике, поэтому все лучше меня знаешь и понимаешь… Снимай рубашку и пододвинь-ка сюда вот это! – велел док, указывая на видавший виды деревянный стул.
Дэйви хихикнул.
– Твое счастье, что не пожаловался ему на геморрой, парень, а то бы он заставил тебя здесь задницей светить.
– Дэйви Ларсен, заткнитесь. Йен Сильверстейн, снимите рубашку и сядьте. – Док вот уже почти четыре десятка лет командовал людьми, по крайней мере, столько помнил Арни, а вообще-то, наверное, еще дольше. Он, небось, с колыбели всеми помыкал.
Йен, расстегнув темно-зеленую хлопчатобумажную рубашку, стащил ее с себя, выставив на всеобщее обозрение загорелую и волосатую грудь. Только один кусочек на животе, как раз под ребрами, сверкал голой кожей, и на нем красовался шрам сантиметров в пять длиной. Арни он напомнил восклицательный знак.
– Подожди, дай-ка подумать, – прокомментировал док, – кто-то позарился на твой желчный пузырь, но подумал, что будет здорово, если вспороть пузо снизу вверх.
Фраза дока вызвала улыбку Осии.
– Вы, наверное, не поверили бы, если бы он рассказал вам, как было дело.
– Не знаю. Я тут всякого насмотрелся. Пришлось даже двух оборотней вскрывать, не забыл? – Док ухмыльнулся и, слегка нажав, провел по шраму большим пальцем. – Что, больно? – осведомился он, когда Иен взвыл.
– Еще бы, больно, конечно! Если так надавить, везде больно будет.
– Не огрызайся, детка. Что поделаешь, я уже старый черт, в деды тебе гожусь. – Док склонил голову, пристально посмотрев на юношу. – Что произошло?
– Осия правду говорит. – Йен развел руками. – Вы мне все равно не поверите.
Док осклабился:
– Уж попробуй убедить, сделай милость.
– Ладно, – согласился Йен. – Я сражался на мечах с огненным великаном, который притворился Огненным Герцогом и дважды смог пробить мою оборону. Но ему и это не помогло. – Йен, словно оправдываясь, поднял взор на дока. – Вот и все, теперь можете обозвать меня лгуном.
Док покачал головой:
– И не подумаю. – Лоб Шерва прорезали глубокие морщины. – В основном, как мне сдается, все затянулось. – Он подал Йену рубашку. – А что еще беспокоит? Как со стулом? Газы не донимают? Если и дальше будет болеть, без стеснения дайте мне знать. Мы тут же быстренько организуем бариевый тест.
– Тест?! Бариевый? – Дэйви опять хихикнул. – Он имеет в виду эти свои датчики. Док обожает обклеивать тебя трубочками. В каждую дырку норовит воткнуть.
Док лишь улыбнулся.
– В общем, все именно так. Так что советую тебе держаться подальше от огненных великанов. Для здоровья полезнее.
Арни знал эту историю, почти всю. И, разумеется, считал бы ее от начала и до конца чистейшей небылицей, не случись Ночи Оборотней – именно так прозвали ее даже самые большие скептики Хардвуда – или Дня Возвращения. Арни самолично пристрелил в ту ночь трех или четырех Сыновей; уложил жаканами, какими оленей валят и не сразу – приходилось добивать. Сыновья еще бросались на него и изукрасили Арни шрамами, с успехом пополнившими коллекцию прежних, обеспечивших ему «Пурпурное сердце» и заработанных в безымянной вьетнамской деревеньке.
Но в День Возвращения все было не так, как в ту Ночь. Арни вместе с Орфи – у Орфи был «гаранд», у Арни – «браунинг» – пришили, наверное, с десяток Сыновей, и оба не получили ни царапины. Серебряные пули здорово выручили.
Губы Арни сжались. Не хрена приставать к моим соседям!
После того как ему пришлось пожить там, где оборотни будто из земли вырастают, Арни уже не составило труда уверовать и в Огненного Герцога, и в существование Скрытых Путей между нашим миром и Тир-На-Ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– И шпагу в руки не брал? Ни разу?
Юноша усмехнулся.
– Ну, разве что совсем чуть-чуть. И еще поплавал с маской, но больше отдыхал.
Вдруг Йен, поморщившись, приложил руку к животу, чуть повыше печени.
– Ну-ка! Что это у тебя там? – насторожился док. – Несварение желудка? Или же мне взять скальпель и вырезать тебе аппендицит?
– Ни то ни другое, – отрицательно покачал головой Йен. – Так, старая царапина, почти все зажило.
– Сейчас принесу кофе, – пообещала Карин Йену и исчезла в доме. – Без молока, насколько помнится.
Арни едва сдержал улыбку, заметив, как Йен уставился на бедра Карин в джинсах в обтяжку, когда та отправилась в дом, и юноша перехватил его взгляд. Щеки парня запылали.
Ничего страшного. Эта Карин Рельке – черт побери, после двух десятков лет замужней жизни Карин Арни до сих пор называл ее по девичьей фамилии – выглядела куда моложе своих сорока, хотя и сам Арни себя стариком не считал. Длинные ноги в узких джинсах и упругая грудь под простенькой синей рубашкой – все это подчеркивало ее изящную талию. Тут бы даже видавший виды ухажер, и тот рот разинул бы, не говоря уж о таком перенасыщенном гормонами молокососе, как Йен. Ясно, парень не так воспитан, чтобы кадриться к матушке своего друга, черт возьми, но ведь она, если бы не хотела, чтобы на нее пялились, оделась бы поскромнее. Да так уж устроены молодые девчонки – им себя показать надо.
Черт побери, а с каких это пор сорокалетние кажутся тебе молодками?
Арни перехватил взгляд Осии и тут же улыбнулся ему: мол, все в порядке.
Осия Линкольн – это он сам себя так величал – ответил добродушным кивком всегда и все понимавшего человека, после чего вновь уткнулся в свою железяку, которую доводил до ума, шаркнул по ней пару раз напильником и, поднеся к свету, придирчиво оглядел. Даже сидя, он казался длинным и костлявым, рубашка в клетку и истершийся джинсовый комбез смотрелись на долговязой фигуре, будто маскарадный костюм.
Правая рука Осии крепко, чуть неуклюже обхватила металл – вся деликатная работа была доверена левой.
– Рад тебя видеть, Йен Сильверстоун, – не очень внятно произнес он, будто уже успел заложить за воротник, хотя был трезв как стеклышко.
– Сильверстейн, – поправил его Арни.
Йен лишь пожал плечами – дескать, ерунда.
– Ничего-ничего, меня и не так называли, – заметил он и быстро произнес какую-то фразу на непонятном языке. Арни не уловил ни слова.
Осия ответил юноше, по-видимому, на том же языке.
– Думал, ты приедешь только через несколько дней, – Добавил он уже по-английски. – Надеюсь, хорошо отдохнул?
– Здорово.
– И рана уже не так беспокоит? – поинтересовался Осия, чуть прищурившись.
– Не устаю повторять, что без работы я и часа не просижу. – Док Шерв, усмехнувшись, отставил недопитую кружку с кофе в сторону и извлек из кармана пиджака пакетик. – Ладно, давай-ка снимай рубашку, посмотрим твою рану, – проговорил он, надрывая пакет и растирая дезинфицирующей салфеткой руки.
Йен замотал головой:
– Да все в порядке, док, что там смотреть!
– Да-да, в порядке!.. Ты, как я понимаю, год проучился в колледже, четыре – в медучилище и еще годика три посвятил медицинской практике, поэтому все лучше меня знаешь и понимаешь… Снимай рубашку и пододвинь-ка сюда вот это! – велел док, указывая на видавший виды деревянный стул.
Дэйви хихикнул.
– Твое счастье, что не пожаловался ему на геморрой, парень, а то бы он заставил тебя здесь задницей светить.
– Дэйви Ларсен, заткнитесь. Йен Сильверстейн, снимите рубашку и сядьте. – Док вот уже почти четыре десятка лет командовал людьми, по крайней мере, столько помнил Арни, а вообще-то, наверное, еще дольше. Он, небось, с колыбели всеми помыкал.
Йен, расстегнув темно-зеленую хлопчатобумажную рубашку, стащил ее с себя, выставив на всеобщее обозрение загорелую и волосатую грудь. Только один кусочек на животе, как раз под ребрами, сверкал голой кожей, и на нем красовался шрам сантиметров в пять длиной. Арни он напомнил восклицательный знак.
– Подожди, дай-ка подумать, – прокомментировал док, – кто-то позарился на твой желчный пузырь, но подумал, что будет здорово, если вспороть пузо снизу вверх.
Фраза дока вызвала улыбку Осии.
– Вы, наверное, не поверили бы, если бы он рассказал вам, как было дело.
– Не знаю. Я тут всякого насмотрелся. Пришлось даже двух оборотней вскрывать, не забыл? – Док ухмыльнулся и, слегка нажав, провел по шраму большим пальцем. – Что, больно? – осведомился он, когда Иен взвыл.
– Еще бы, больно, конечно! Если так надавить, везде больно будет.
– Не огрызайся, детка. Что поделаешь, я уже старый черт, в деды тебе гожусь. – Док склонил голову, пристально посмотрев на юношу. – Что произошло?
– Осия правду говорит. – Йен развел руками. – Вы мне все равно не поверите.
Док осклабился:
– Уж попробуй убедить, сделай милость.
– Ладно, – согласился Йен. – Я сражался на мечах с огненным великаном, который притворился Огненным Герцогом и дважды смог пробить мою оборону. Но ему и это не помогло. – Йен, словно оправдываясь, поднял взор на дока. – Вот и все, теперь можете обозвать меня лгуном.
Док покачал головой:
– И не подумаю. – Лоб Шерва прорезали глубокие морщины. – В основном, как мне сдается, все затянулось. – Он подал Йену рубашку. – А что еще беспокоит? Как со стулом? Газы не донимают? Если и дальше будет болеть, без стеснения дайте мне знать. Мы тут же быстренько организуем бариевый тест.
– Тест?! Бариевый? – Дэйви опять хихикнул. – Он имеет в виду эти свои датчики. Док обожает обклеивать тебя трубочками. В каждую дырку норовит воткнуть.
Док лишь улыбнулся.
– В общем, все именно так. Так что советую тебе держаться подальше от огненных великанов. Для здоровья полезнее.
Арни знал эту историю, почти всю. И, разумеется, считал бы ее от начала и до конца чистейшей небылицей, не случись Ночи Оборотней – именно так прозвали ее даже самые большие скептики Хардвуда – или Дня Возвращения. Арни самолично пристрелил в ту ночь трех или четырех Сыновей; уложил жаканами, какими оленей валят и не сразу – приходилось добивать. Сыновья еще бросались на него и изукрасили Арни шрамами, с успехом пополнившими коллекцию прежних, обеспечивших ему «Пурпурное сердце» и заработанных в безымянной вьетнамской деревеньке.
Но в День Возвращения все было не так, как в ту Ночь. Арни вместе с Орфи – у Орфи был «гаранд», у Арни – «браунинг» – пришили, наверное, с десяток Сыновей, и оба не получили ни царапины. Серебряные пули здорово выручили.
Губы Арни сжались. Не хрена приставать к моим соседям!
После того как ему пришлось пожить там, где оборотни будто из земли вырастают, Арни уже не составило труда уверовать и в Огненного Герцога, и в существование Скрытых Путей между нашим миром и Тир-На-Ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64