Оба чувствовали себя превосходно в обществе друг друга, легко и приятно. Эмери поджала губы и со злостью бросила в корзину очередную лепешку.
Она уже шла в сторону лагеря, когда услышала шаги за спиной. Обернувшись, она увидела Мэйса.
– Привет, Эмери. Вижу, ты занята не самым приятным делом. Может, тебе помочь?
– Нет, – ответила она, гордо вздернув подбородок. Странная боль сжала сердце. – Я уже набрала достаточно.
Мэйс пожал плечами:
– Как хочешь, я был бы рад помочь.
– А мне не нужна ваша помощь! – чуть не крикнула она.
Выражение участия вмиг слетело с лица Мэйса. Она готова была затопать ногами от злости на себя. Зачем она так себя ведет? Что плохого в том, что он остановился поболтать с Труди? Разве он не вправе общаться, с кем ему захочется?
Он продолжал стоять рядом.
– Помнишь, мы говорили о звездах, Эмеральда? Хочешь полюбоваться на них вместе со мной как-нибудь после ужина?
Он приглашал ее пойти с ним на прогулку, он просил ее…
– Я… Я не знаю. – Кровь застучала в висках. – Маргарет вот-вот родит, и я должна быть с ней на случай, если ей понадобится моя помощь.
Взгляд его серых глаз заставил ее вздрогнуть.
– С ней может остаться муж. Разве ты не хочешь немного развеяться?
– Я… Знаешь, один мужчина из нашего лагеря, – Эмери с неприязнью подумала о Зике Йорке, – пристает ко мне. Я чувствую себя в большей безопасности в лагере, возле людей.
– Кто? – Мэйс подался к ней всем телом, гнев исказил его черты. – Скажи, кто посмел к тебе прикоснуться? Если хоть один из них посмеет…
Эмеральда в испуге попятилась, вспомнив о неимоверной силе рук Зика Йорка и о том, что у всех есть оружие. Здесь не действовали законы, не было ни суда, ни присяжных. Если она назовет Мэйсу имя, они с Зиком будут драться из-за нее, страшно даже представить, что может произойти: кровь, потасовка, чья-то смерть…
– Нет, – сказала она, – почти ничего не было. Я уверена, что подобного не повторится.
– А если повторится, обещай, что расскажешь мне. – И снова она увидела в глазах Мэйса то мягкое сияние, что заставляло ее слабеть.
– Я… Я непременно сделаю это.
– Хорошо. Тогда условимся относительно вечера. Сегодня мы должны переправиться на тот берег, все хотят отметить это событие. Уайт обещал устроить представление, а потом…
– Я не знаю. – Она подняла голову и встретила его горячий вопросительный взгляд.
– Эмери, знаешь ли ты, что я не могу забыть, как ты выглядела тогда, когда выходила из реки?
Ты… Я даже выразить не могу, как ты была хороша, словно нимфа…
«Труди тоже была в реке, – подумала Эмеральда, – и она тоже не дурнушка, у нее такая пышная грудь…» Но она постаралась отогнать прочь эти мысли.
– Боюсь, что я поступила опрометчиво, решившись купаться и не выставив охраны, как вы успели мне любезно заметить.
– Эмеральда.
Он подошел к ней ближе. Она стояла, сжимая ручки корзины с лепешками, и сердце ее колотилось как сумасшедшее.
– Опусти эту дурацкую корзину на землю, слышишь, Эмеральда. Успеешь еще за нее подержаться.
Она разжала пальцы, и корзина упала в траву.
– Иди ко мне. – Он притянул ее к себе и стал наматывать на палец прядь волос, выбившуюся из пучка на затылке. – У тебя чудесные волосы, ты знаешь об этом? Мне иногда так хочется рассыпать их по твоим плечам. Наверное, это будет красивое зрелище.
– Я… – Она не могла выговорить ни слова. Его близость завораживала ее, лишала воли, гипнотизировала. Может, она влюбилась в него? Ее руки сами потянулись погладить его по непослушным прядям пшеничных волос, падавших ему на глаза.
– Иди же сюда… Будь прокляты эти звезды, они нам не нужны, ведь так, Эмери?
Он стал целовать ее, и его поцелуи показались куда более волнующими, чем в прошлый раз. Эмеральда вся устремилась к нему навстречу, прижимаясь с чувством, на которое не считала себя способной. Его руки гладили ее спину, сжимали упругие ягодицы. И его прикосновения были приятны, ей хотелось, чтобы это продолжалось…
– Эмеральда! – раздался высокий детский голосок. – Эмери, мама зовет тебя. Папа хочет есть! – Сюзанна карабкалась по поросшему травой склону.
Мэйс неохотно разжал пальцы и отпустил ее.
– Вечером? – прошептал он.
– Я… Я не могу.
– Увидимся после ужина. Ты хочешь прийти, ты хочешь видеть меня, я это знаю.
– Нет, – прошептала она.
Он отвернулся и зашагал прочь. Эмеральда медленно нагнулась за корзиной, подняла ее и, добавив еще несколько лепешек, вслед за Сюзанной направилась к повозке.
Значит, сегодня. Но нет, это невозможно. Она чувствовала, как краска заливает ей щеки. Если она встретится с Мэйсом, то не сможет устоять. Может случиться такое, о чем позже она будет сожалеть.
Сюзанна тянула ее за руку, рассказывая о стаде бизонов, которое они видели вчера. В стаде было не меньше четырехсот голов. Громадные животные оставили после себя целую поляну жидковатых коричневых лепешек, пахнущих далеко не аппетитно.
– Тимми сказал, что он подстрелит завтра одного, – гордо сообщила девочка. – Они с папой застрелят сразу двадцать штук, даже больше, чем вчера, даже больше, чем мы сможем съесть, Эмери! Их мясо, наверное, отличается от мяса антилопы?
Погруженная в свои мысли, Эмеральда почти не слушала девочку. «Возможно, он женится на мне», – подумала она, но тут же усомнилась. Она не могла представить Мэйса в костюме, восседающим во главе семейного стола. Он создан для кочевой жизни. Иногда он на целый день покидал лагерь и возвращался усталый, но счастливый.
Нет, Мэйса нелегко будет приручить.
«Но любовь меняет человека», – возражала она самой себе.
Наконец они добрели до повозки.
– Тебя только за смертью посылать, – с неприязнью произнес Оррин. Лицо его было хмурым, как обычно.
– Мне надо было найти сухие лепешки, – ответила Эмери. Она принялась разжигать костер, надеясь, что он не заметит ни ее раскрасневшихся щек, ни сбитой прически. Сюзанна уже устроилась у колеса повозки с кукурузной куклой в руках.
– Нужно хорошенько подкрепиться с утра. Вода стоит высоко, и переправа может занять весь день.
– Но река вроде спокойная, и с нами ничего не должно случиться. Не так ли, Оррин? – Маргарет вышла из повозки, неся в руках полоски буйволиного мяса и миску с мукой. Поставив сковородку с жиром на огонь, она принялась обваливать мясо в муке, прежде чем начать его жарить.
– Один Бог знает, – ответил ей Оррин. – Все реки, через которые мы переправлялись, были полноводными, что неудивительно, принимая во внимание весеннее половодье. Но ничего другого нам не остается. Будем надеяться, что все обойдется. Не можем же мы ждать середины лета, пока вода спадет. Надо добраться до Калифорнии до зимних холодов, или не стоило вообще в это ввязываться.
Руки Маргарет побелели от муки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Она уже шла в сторону лагеря, когда услышала шаги за спиной. Обернувшись, она увидела Мэйса.
– Привет, Эмери. Вижу, ты занята не самым приятным делом. Может, тебе помочь?
– Нет, – ответила она, гордо вздернув подбородок. Странная боль сжала сердце. – Я уже набрала достаточно.
Мэйс пожал плечами:
– Как хочешь, я был бы рад помочь.
– А мне не нужна ваша помощь! – чуть не крикнула она.
Выражение участия вмиг слетело с лица Мэйса. Она готова была затопать ногами от злости на себя. Зачем она так себя ведет? Что плохого в том, что он остановился поболтать с Труди? Разве он не вправе общаться, с кем ему захочется?
Он продолжал стоять рядом.
– Помнишь, мы говорили о звездах, Эмеральда? Хочешь полюбоваться на них вместе со мной как-нибудь после ужина?
Он приглашал ее пойти с ним на прогулку, он просил ее…
– Я… Я не знаю. – Кровь застучала в висках. – Маргарет вот-вот родит, и я должна быть с ней на случай, если ей понадобится моя помощь.
Взгляд его серых глаз заставил ее вздрогнуть.
– С ней может остаться муж. Разве ты не хочешь немного развеяться?
– Я… Знаешь, один мужчина из нашего лагеря, – Эмери с неприязнью подумала о Зике Йорке, – пристает ко мне. Я чувствую себя в большей безопасности в лагере, возле людей.
– Кто? – Мэйс подался к ней всем телом, гнев исказил его черты. – Скажи, кто посмел к тебе прикоснуться? Если хоть один из них посмеет…
Эмеральда в испуге попятилась, вспомнив о неимоверной силе рук Зика Йорка и о том, что у всех есть оружие. Здесь не действовали законы, не было ни суда, ни присяжных. Если она назовет Мэйсу имя, они с Зиком будут драться из-за нее, страшно даже представить, что может произойти: кровь, потасовка, чья-то смерть…
– Нет, – сказала она, – почти ничего не было. Я уверена, что подобного не повторится.
– А если повторится, обещай, что расскажешь мне. – И снова она увидела в глазах Мэйса то мягкое сияние, что заставляло ее слабеть.
– Я… Я непременно сделаю это.
– Хорошо. Тогда условимся относительно вечера. Сегодня мы должны переправиться на тот берег, все хотят отметить это событие. Уайт обещал устроить представление, а потом…
– Я не знаю. – Она подняла голову и встретила его горячий вопросительный взгляд.
– Эмери, знаешь ли ты, что я не могу забыть, как ты выглядела тогда, когда выходила из реки?
Ты… Я даже выразить не могу, как ты была хороша, словно нимфа…
«Труди тоже была в реке, – подумала Эмеральда, – и она тоже не дурнушка, у нее такая пышная грудь…» Но она постаралась отогнать прочь эти мысли.
– Боюсь, что я поступила опрометчиво, решившись купаться и не выставив охраны, как вы успели мне любезно заметить.
– Эмеральда.
Он подошел к ней ближе. Она стояла, сжимая ручки корзины с лепешками, и сердце ее колотилось как сумасшедшее.
– Опусти эту дурацкую корзину на землю, слышишь, Эмеральда. Успеешь еще за нее подержаться.
Она разжала пальцы, и корзина упала в траву.
– Иди ко мне. – Он притянул ее к себе и стал наматывать на палец прядь волос, выбившуюся из пучка на затылке. – У тебя чудесные волосы, ты знаешь об этом? Мне иногда так хочется рассыпать их по твоим плечам. Наверное, это будет красивое зрелище.
– Я… – Она не могла выговорить ни слова. Его близость завораживала ее, лишала воли, гипнотизировала. Может, она влюбилась в него? Ее руки сами потянулись погладить его по непослушным прядям пшеничных волос, падавших ему на глаза.
– Иди же сюда… Будь прокляты эти звезды, они нам не нужны, ведь так, Эмери?
Он стал целовать ее, и его поцелуи показались куда более волнующими, чем в прошлый раз. Эмеральда вся устремилась к нему навстречу, прижимаясь с чувством, на которое не считала себя способной. Его руки гладили ее спину, сжимали упругие ягодицы. И его прикосновения были приятны, ей хотелось, чтобы это продолжалось…
– Эмеральда! – раздался высокий детский голосок. – Эмери, мама зовет тебя. Папа хочет есть! – Сюзанна карабкалась по поросшему травой склону.
Мэйс неохотно разжал пальцы и отпустил ее.
– Вечером? – прошептал он.
– Я… Я не могу.
– Увидимся после ужина. Ты хочешь прийти, ты хочешь видеть меня, я это знаю.
– Нет, – прошептала она.
Он отвернулся и зашагал прочь. Эмеральда медленно нагнулась за корзиной, подняла ее и, добавив еще несколько лепешек, вслед за Сюзанной направилась к повозке.
Значит, сегодня. Но нет, это невозможно. Она чувствовала, как краска заливает ей щеки. Если она встретится с Мэйсом, то не сможет устоять. Может случиться такое, о чем позже она будет сожалеть.
Сюзанна тянула ее за руку, рассказывая о стаде бизонов, которое они видели вчера. В стаде было не меньше четырехсот голов. Громадные животные оставили после себя целую поляну жидковатых коричневых лепешек, пахнущих далеко не аппетитно.
– Тимми сказал, что он подстрелит завтра одного, – гордо сообщила девочка. – Они с папой застрелят сразу двадцать штук, даже больше, чем вчера, даже больше, чем мы сможем съесть, Эмери! Их мясо, наверное, отличается от мяса антилопы?
Погруженная в свои мысли, Эмеральда почти не слушала девочку. «Возможно, он женится на мне», – подумала она, но тут же усомнилась. Она не могла представить Мэйса в костюме, восседающим во главе семейного стола. Он создан для кочевой жизни. Иногда он на целый день покидал лагерь и возвращался усталый, но счастливый.
Нет, Мэйса нелегко будет приручить.
«Но любовь меняет человека», – возражала она самой себе.
Наконец они добрели до повозки.
– Тебя только за смертью посылать, – с неприязнью произнес Оррин. Лицо его было хмурым, как обычно.
– Мне надо было найти сухие лепешки, – ответила Эмери. Она принялась разжигать костер, надеясь, что он не заметит ни ее раскрасневшихся щек, ни сбитой прически. Сюзанна уже устроилась у колеса повозки с кукурузной куклой в руках.
– Нужно хорошенько подкрепиться с утра. Вода стоит высоко, и переправа может занять весь день.
– Но река вроде спокойная, и с нами ничего не должно случиться. Не так ли, Оррин? – Маргарет вышла из повозки, неся в руках полоски буйволиного мяса и миску с мукой. Поставив сковородку с жиром на огонь, она принялась обваливать мясо в муке, прежде чем начать его жарить.
– Один Бог знает, – ответил ей Оррин. – Все реки, через которые мы переправлялись, были полноводными, что неудивительно, принимая во внимание весеннее половодье. Но ничего другого нам не остается. Будем надеяться, что все обойдется. Не можем же мы ждать середины лета, пока вода спадет. Надо добраться до Калифорнии до зимних холодов, или не стоило вообще в это ввязываться.
Руки Маргарет побелели от муки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92