Вероятно большие, поскольку отправились почти все. Можно ожидать, что вернутся с грузом.
– Тогда есть смысл встретить их на обратном пути…
– Да, на узкой лесной дороге…
– И расстреливать в упор с двух сторон!
– Для гарантии поставить один бронетранспортер на дороге в лесу, чтобы не дать им прорваться к стационару, а другой спрятать неподалеку от выезда с трассы. Когда колонна пройдет мимо него, он закроет им дорогу назад.
– Вот видите! Мы не зря его сохранили! – заметил Алексей.
– Выходит, не зря!
Нам понадобилось немногим более часа, чтобы выполнить свой план и устроить засаду. В это время донеслись глухие звуки выстрелов со стороны стационара. Я подсчитал: выстрелов было четыре. Три прозвучали один за другим, а четвертый – секунд пять спустя. Если наши снайперы не промазали, то четверых бандитов уже нет.
Прошли два часа томительного ожидания. Я вдруг подумал, а что, если бандиты вернутся другой дорогой, через Грибовичи? Правда, дорога там была в отвратительном состоянии. Но чем черт не шутит! Если это так, то надо немедленно кончать с пятым бандитом и готовить стационар к обороне. Я уже хотел дать соответствующее распоряжение, как показались наши снайперы, а за ними – вооруженные автоматами школьники. Они вели незнакомого человека. Голова его была повязана окровавленной тряпкой, руки связаны сзади.
– Все о'кей, шеф! Враг уничтожен, стационар наш! – Александр Иванович сиял.
– Два твои? – спросил я.
– Естественно! Одного ухандокал Николай, а другого – Петр Тихонович, – указал он на отца Алексея. – Точно в лоб!
– А этого? – я показал на забинтованную голову бандита.
– А этого? – Сашка засмеялся, – Пушкин!
– Какой Пушкин?
– Чугунный!
Я вспомнил, что у меня в кабинете стоял на столе небольшой бюст Александра Сергеевича.
– И как это?
– Я ее не знаю. Она просила передать тебе, что ее зовут Светлана!
– Светка! – не поверил я своим ушам, переглянувшись с Борисом Ивановичем.
– А что! Она может!
– Ладно! Потом узнаем подробности. А сейчас вот что! Саша, тебе придется вернуться. Бери пулемет и установи его на крыше корпуса. С собой захвати человек пятнадцать. Это на тот случай, если бандиты вернутся через Грибовичи. Встретишь их! А этого давай сюда, – я указал на пленного.
Это был мужчина лет сорока. Его худая длинная шея была сплошь покрыта рыжей щетиной.
– Я не спрашиваю вас, кто вы. Это безразлично. В любом случае вы сегодня умрете, – предупредил я его. – Вы ответите на несколько моих вопросов и вас тут повесят.
Пленный побледнел:
– Зачем же мне тогда отвечать?
– Чтобы заслужить легкую смерть. Если вы будете молчать, вас зароют в муравейник. Через пару суток они очистят ваш скелет от мяса и внутренностей.
– Вы этого не сделаете! – вскричал несчастный.
– Почему? – искренне удивился я. – Кто нам помешает?
– Это бесчеловечно!
– Ага. Человечно было перебить автоматной очередью ноги восьмилетнему ребенку и оставить его умирать посреди двора?
– Он кидал в нас камни…
– Да? Вот вы и определили соразмерность поступка и наказания.
Пленник молчал.
Я подозвал троих ребят из тех, что были свидетелями расстрела своих товарищей.
– Снимите ему брюки и посадите на муравейник.
– Может, не надо? – Алексей смотрел на меня осуждающе.
– Надо!
Через десять минут со стороны поляны, где под большим дубом стоял огромный муравейник, раздались вопли. Спустя еще пять минут мне сообщили, что пленник согласился отвечать на вопросы.
– Так-то лучше! – встретил я его. – Итак, первый вопрос: куда направились ваши товарищи и зачем?
– За продуктами, пошарить на складах.
– Когда вернутся? С ними еще кто-нибудь приедет? – наугад спросил я и, заметив как он вздрогнул, добавил, – мы сохраним вам жизнь до их возвращения.
– Да! Еще наш начальник и с ним десять человек.
Выходит, бандитов было значительно больше.
– Кто же ваш начальник?
Он назвал имя, которое заставило вздрогнуть уже меня.
– Свяжите его покрепче и отнесите подальше в лес, – приказал я ребятам.
Теперь оставалось ждать. Сколько? День? Два?
Несколько человек отправились в лагерь за едой, а мы залегли на своих местах и приготовились к встрече.
Ждать пришлось трое суток. Спали по очереди. Костров разжигать было нельзя. Мы ели холодные консервы, большинство из которых оказались рыбными. В первую ночь пошел дождь, который лил весь следующий день. Ни обсушиться, ни согреться было негде. Хорошо еще, что песчаная почва быстро впитывала влагу. Опасаясь за здоровье детей, разве можно было иначе назвать пятнадцати– и шестнадцатилетних мальчиков, я разрешил, когда дождь кончился, разжечь в чаще леса небольшой костер, куда по очереди бегали ребята сушить промокшую одежду.
Если никто не заболел, то наверное из-за неимоверного нервного напряжения. Нас ожидала схватка с тридцатью шестью вооруженными до зубов бандитами, и единственно, что мы могли им противопоставить – это неожиданность. Поэтому приходилось быть начеку и ждать. Ждать, ждать и ждать!
Несмотря на запрет, в нашем расположении появились девочки и женщины из стационара. Они пробрались со стороны чащи и принесли термосы с горячим кофе. Таких термосов у нас в стационаре было много. Мне пришлось благодарить и ругать наших помощниц.
– Мы осторожно! – оправдывались они. Что и говорить, горячий кофе нас сильно поддержал, но девушки могли нас демаскировать и их пришлось немедленно удалить. Надо отдать им должное – ушли они совсем бесшумно.
Я с наслаждением отхлебывал горячий кофе и вдруг заметил, что рядом кто-то лежит. Это была Евгения.
Она затаилась за бугорком, выставив перед собой автомат.
– Ты что здесь делаешь? Почему не ушла с остальными? Где ты взяла автомат? – зашипел я на нее.
– Позвольте мне остаться!
– Уходи немедленно! Это не женское дело!
– Я умею стрелять и я еще не рассчиталась с ними за отца и мать!
– Это совсем другие.
– Нет, те самые! – упрямо возразила она. – Это те же самые и я хочу их убивать, убивать и убивать!
Я понял ее. Да, это были те же. Те, кто использовал людскую трагедию, чтобы дать волю своим животным инстинктам. Это они врывались в квартиры и насиловали жен на глазах мужей, дочерей на глазах отцов и, испохабив юное тело, вспарывали им животы. Я вспомнил омерзительные картины, которые видел по дороге и в городах.
Я подполз к ней ближе и, обняв за шею, поцеловал в затылок.
– Милая моя девочка, – как можно ласковее сказал я. – Ты права! Это те же. Но позволь нам самим рассчитаться с ними. Если тебя убьют, – добавил я, – я не переживу этого!
– Правда? – в ее голосе послышалось такое, что заставило сжаться мое сердце.
– Правда!
– Тогда я ухожу!
Я почувствовал прикосновение ее губ.
– Ты только береги себя… не лезь под пули… – она отползла в сторону и исчезла в зарослях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Тогда есть смысл встретить их на обратном пути…
– Да, на узкой лесной дороге…
– И расстреливать в упор с двух сторон!
– Для гарантии поставить один бронетранспортер на дороге в лесу, чтобы не дать им прорваться к стационару, а другой спрятать неподалеку от выезда с трассы. Когда колонна пройдет мимо него, он закроет им дорогу назад.
– Вот видите! Мы не зря его сохранили! – заметил Алексей.
– Выходит, не зря!
Нам понадобилось немногим более часа, чтобы выполнить свой план и устроить засаду. В это время донеслись глухие звуки выстрелов со стороны стационара. Я подсчитал: выстрелов было четыре. Три прозвучали один за другим, а четвертый – секунд пять спустя. Если наши снайперы не промазали, то четверых бандитов уже нет.
Прошли два часа томительного ожидания. Я вдруг подумал, а что, если бандиты вернутся другой дорогой, через Грибовичи? Правда, дорога там была в отвратительном состоянии. Но чем черт не шутит! Если это так, то надо немедленно кончать с пятым бандитом и готовить стационар к обороне. Я уже хотел дать соответствующее распоряжение, как показались наши снайперы, а за ними – вооруженные автоматами школьники. Они вели незнакомого человека. Голова его была повязана окровавленной тряпкой, руки связаны сзади.
– Все о'кей, шеф! Враг уничтожен, стационар наш! – Александр Иванович сиял.
– Два твои? – спросил я.
– Естественно! Одного ухандокал Николай, а другого – Петр Тихонович, – указал он на отца Алексея. – Точно в лоб!
– А этого? – я показал на забинтованную голову бандита.
– А этого? – Сашка засмеялся, – Пушкин!
– Какой Пушкин?
– Чугунный!
Я вспомнил, что у меня в кабинете стоял на столе небольшой бюст Александра Сергеевича.
– И как это?
– Я ее не знаю. Она просила передать тебе, что ее зовут Светлана!
– Светка! – не поверил я своим ушам, переглянувшись с Борисом Ивановичем.
– А что! Она может!
– Ладно! Потом узнаем подробности. А сейчас вот что! Саша, тебе придется вернуться. Бери пулемет и установи его на крыше корпуса. С собой захвати человек пятнадцать. Это на тот случай, если бандиты вернутся через Грибовичи. Встретишь их! А этого давай сюда, – я указал на пленного.
Это был мужчина лет сорока. Его худая длинная шея была сплошь покрыта рыжей щетиной.
– Я не спрашиваю вас, кто вы. Это безразлично. В любом случае вы сегодня умрете, – предупредил я его. – Вы ответите на несколько моих вопросов и вас тут повесят.
Пленный побледнел:
– Зачем же мне тогда отвечать?
– Чтобы заслужить легкую смерть. Если вы будете молчать, вас зароют в муравейник. Через пару суток они очистят ваш скелет от мяса и внутренностей.
– Вы этого не сделаете! – вскричал несчастный.
– Почему? – искренне удивился я. – Кто нам помешает?
– Это бесчеловечно!
– Ага. Человечно было перебить автоматной очередью ноги восьмилетнему ребенку и оставить его умирать посреди двора?
– Он кидал в нас камни…
– Да? Вот вы и определили соразмерность поступка и наказания.
Пленник молчал.
Я подозвал троих ребят из тех, что были свидетелями расстрела своих товарищей.
– Снимите ему брюки и посадите на муравейник.
– Может, не надо? – Алексей смотрел на меня осуждающе.
– Надо!
Через десять минут со стороны поляны, где под большим дубом стоял огромный муравейник, раздались вопли. Спустя еще пять минут мне сообщили, что пленник согласился отвечать на вопросы.
– Так-то лучше! – встретил я его. – Итак, первый вопрос: куда направились ваши товарищи и зачем?
– За продуктами, пошарить на складах.
– Когда вернутся? С ними еще кто-нибудь приедет? – наугад спросил я и, заметив как он вздрогнул, добавил, – мы сохраним вам жизнь до их возвращения.
– Да! Еще наш начальник и с ним десять человек.
Выходит, бандитов было значительно больше.
– Кто же ваш начальник?
Он назвал имя, которое заставило вздрогнуть уже меня.
– Свяжите его покрепче и отнесите подальше в лес, – приказал я ребятам.
Теперь оставалось ждать. Сколько? День? Два?
Несколько человек отправились в лагерь за едой, а мы залегли на своих местах и приготовились к встрече.
Ждать пришлось трое суток. Спали по очереди. Костров разжигать было нельзя. Мы ели холодные консервы, большинство из которых оказались рыбными. В первую ночь пошел дождь, который лил весь следующий день. Ни обсушиться, ни согреться было негде. Хорошо еще, что песчаная почва быстро впитывала влагу. Опасаясь за здоровье детей, разве можно было иначе назвать пятнадцати– и шестнадцатилетних мальчиков, я разрешил, когда дождь кончился, разжечь в чаще леса небольшой костер, куда по очереди бегали ребята сушить промокшую одежду.
Если никто не заболел, то наверное из-за неимоверного нервного напряжения. Нас ожидала схватка с тридцатью шестью вооруженными до зубов бандитами, и единственно, что мы могли им противопоставить – это неожиданность. Поэтому приходилось быть начеку и ждать. Ждать, ждать и ждать!
Несмотря на запрет, в нашем расположении появились девочки и женщины из стационара. Они пробрались со стороны чащи и принесли термосы с горячим кофе. Таких термосов у нас в стационаре было много. Мне пришлось благодарить и ругать наших помощниц.
– Мы осторожно! – оправдывались они. Что и говорить, горячий кофе нас сильно поддержал, но девушки могли нас демаскировать и их пришлось немедленно удалить. Надо отдать им должное – ушли они совсем бесшумно.
Я с наслаждением отхлебывал горячий кофе и вдруг заметил, что рядом кто-то лежит. Это была Евгения.
Она затаилась за бугорком, выставив перед собой автомат.
– Ты что здесь делаешь? Почему не ушла с остальными? Где ты взяла автомат? – зашипел я на нее.
– Позвольте мне остаться!
– Уходи немедленно! Это не женское дело!
– Я умею стрелять и я еще не рассчиталась с ними за отца и мать!
– Это совсем другие.
– Нет, те самые! – упрямо возразила она. – Это те же самые и я хочу их убивать, убивать и убивать!
Я понял ее. Да, это были те же. Те, кто использовал людскую трагедию, чтобы дать волю своим животным инстинктам. Это они врывались в квартиры и насиловали жен на глазах мужей, дочерей на глазах отцов и, испохабив юное тело, вспарывали им животы. Я вспомнил омерзительные картины, которые видел по дороге и в городах.
Я подполз к ней ближе и, обняв за шею, поцеловал в затылок.
– Милая моя девочка, – как можно ласковее сказал я. – Ты права! Это те же. Но позволь нам самим рассчитаться с ними. Если тебя убьют, – добавил я, – я не переживу этого!
– Правда? – в ее голосе послышалось такое, что заставило сжаться мое сердце.
– Правда!
– Тогда я ухожу!
Я почувствовал прикосновение ее губ.
– Ты только береги себя… не лезь под пули… – она отползла в сторону и исчезла в зарослях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114