Геохимическое исследование растений, произведенное в Киеве под руководством Вернадского М. И. Бессмертной, привело к предположению, что в почве имеются все известные тогда 87 химических элементов.
Сотрудники Вернадского нашли постоянное присутствие в трех видах мха и в шестнадцати видах цветковых растений 26 элементов. Конечно, не во всех растениях присутствуют все элементы, находящиеся в почвах, однако становилось несомненным, что там их значительно больше, чем полагают почвоведы.
Кроме элементов, перечисляемых почвоведами, Вернадский установил присутствие в растениях и животных целого ряда редких элементов, как никель и кобальт.
Сотрудникам, работавшим тогда под непосредственным и строгим руководством Вернадского, производимые опыты иногда казались бесплодными, а присутствие в организмах таких элементов, как кобальт, казалось чистой случайностью, не имеющей никакого значения.
Вернадский исходил из убеждения, что случайностей в природе нет, и надеялся, что с накоплением новых и новых данных анализа будет постепенно выясняться и значение сверхмалых количеств элементов, входящих в состав организмов.
Первые биогеохимические опыты, произведенные в неблагоприятной обстановке, оказались весьма серьезными как по своему научному значению, так и по своему влиянию на сотрудников Владимира Ивановича. Для многих из них общение с руководителем стало и школой и судьбою: геохимия приобрела в них терпеливых и преданных работников на всю жизнь.
В тяжелых условиях гражданской войны, меняющихся правительств, даже имея средства, работалось нелегко. Нормальная жизнь расстраивалась, деньги имелись, но лаборатории не отапливались; для опытов с живым веществом, несмотря на обещание санитарного управления, не удалось получить килограмма вшей. Можно было бы опустить руки, но Вернадский не терял душевной твердости.
«Чем больше думаю, тем больше убеждаюсь в правильности моего курса!» – писал он Ферсману, и эта уверенность рождала силу сопротивления внешней среде.
Во втором полугодии 1918/19 учебного года Вернадский начал читать свой курс геохимии. Слушателями были не только студенты. Многие киевские ученые и университетские профессора интересовались идеями русского ученого. Об этих идеях говорили все как о новом слове науки, как об откровении гениального ума. На лекции Вернадского являлся чуть ли не весь ученый мир Киева.
Среди молодых киевских профессоров был Борис Леонидович Личков, секретарь одной из комиссий, возглавлявшихся Вернадским. Русский по происхождению, он прекрасно знал украинский язык и как украинский деятель попал в комиссию по высшей школе и по вопросам, касающимся ученых.
Лекции Вернадского превратили Личкова в его преданнейшего ученика. Он энергично взялся за организацию геологического кружка при университете. В этом кружке Вернадский впервые выступил с лекцией о живом веществе.
«Странное, ненормальное впечатление производил Киев и Украина в то время, – вспоминает Владимир Иванович. – Киев был переполнен немецкими офицерами, которые расхаживали по Крещатику, сидели в кофейнях. Приходили немецкие газеты, которые давали неверное освещение тому, что делалось в это время у нас и в Западной Европе, но никаких других известий мы не имели. На юге, в Подолии, были австрийские войска. Внешне в Киеве казалось все благополучно. Не помню сейчас фамилии какого-то немецкого генерала, который объехал на автомобиле весь Крым и писал восторженные статьи про „наш прекрасный Крым“ в киевской немецкой газете. Мы, однако, чувствовали, что все окружающее нас – декорум, а действительность – другая».
Так оно и было.
Вскоре стали доходить слухи о том, что на Украине идут крестьянские восстания, в Германии началась революция, к Киеву подходят советские войска.
Выйдя рано утром 5 февраля 1919 года, как всегда, на прогулку, Владимир Иванович увидел, что город занят какими-то войсками, по-видимому русскими. На вопросы «Кто они?» солдаты не отвечали. В тот же день они исчезли, и общее собрание академии, назначенное на этот день, состоялось в доме, хорошо знакомом Вернадскому – в бывшей первой гимназии. На этом собрании решено было командировать А. Е. Крымского, как непременного секретаря, приветствовать подходившую к городу Особую Украинскую Красную Армию.
Советские войска вошли в город с торжественной простотою и гордостью. Население радовалось приходу настоящей власти, наступлению настоящего порядка.
Весною в цветущий Киев с поручением от президиума Российской Академии наук явился Ферсман. Он поблагодарил Владимира Ивановича за представление его в академики, сообщил, что по новому порядку он избран академиком без предварительного адъюнктства, а затем заговорил о взятом им поручении.
– Пополнить академическую библиотеку украинскими изданиями за последние годы и вообще установить взаимную связь обеих академий… Главное же, – добавил он, улыбаясь, – конечно, с вами повидаться, Владимир Иванович!
Он не потерял своей подвижности, добродушия и оживленности, став академиком, но похудел, хотя и уверял всегда, что полнеет от неправильного обмена веществ, а вовсе не от излишней приверженности к гастрономии.
– Что Ольденбург? Где Шаховской? Не слышали ли что-нибудь о Гревсе? Самойлове? Не вернулся ли из Сибири Ненадкевич? – спрашивал Владимир Иванович.
Ферсман рассказывал о знакомых, о переезде правительства в Москву, о Петрограде. Горький организовал Дом литераторов ц Дом ученых, где выдаются пайки, есть парикмахерская. Театры работают, как всегда, но трамваи из-за тесноты и давки недоступны для многих. Глазунов продолжает дирижировать, но, когда его видишь в концертном зале, кажется, что фрак на нем с чужого плеча.
Первый раз за всю свою сознательную жизнь Владимир Иванович не поднялся в десять часов, слушая рассказчика. Но Ферсман сам вспомнил о времени и ушел.
Через несколько дней он сделал большой доклад общему собранию Украинской академии о научной работе в России.
Несмотря на тяжелые условия жизни и работы в Петрограде, Владимир Иванович хотел возвратиться в Петроград. Он оставался председателем любимейшего его детища – Комиссии по изучению естественных производительных сил, во главе которой по необходимости теперь стояли Н. С. Курнаков и А. Е. Ферсман. Предложенный В. И. Лениным план работ академии более всего относился к созданной Вернадским комиссии, и Владимир Иванович ревниво чувствовал, что он там нужнее, чем здесь.
Однако и созданная Украинской академией такая же комиссия избрала Владимира Ивановича своим председателем. Ферсман просил его пока оставаться в Киеве для координации работы обеих комиссий.
Осенью ряд украинских академиков во главе с Вернадским должен был выехать в Ростов-на-Дону для обсуждения вопроса о положении Украинской академии, не имевшей средств для выплаты жалованья служащим и оплаты расходов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78