Я рассказал ему случай со стариком. „Какая досада! – воскликнул Сауман. – Если бы я его настиг: я бы напился его крови. Это Замарра-каль“. – „А что у тебя с ним было?“ – спросил я. Сауман ответил: „Франки обложили однажды Шейзар. Я вышел побродить вокруг них, чтобы попытаться украсть у них лошадь. Когда мрак сгустился, я пошел к стойлу лошадей, бывшему передо мной. Вдруг вижу, сидит этот старик. „Куда ты?“ – спросил он. „Возьму коня из этого стойла“, – ответил я. „Что же, я для того с вечера смотрю за ними, чтобы ты взял коня?“ – воскликнул он. „Не болтай“, – сказал я. Но старик вскричал: «Ты не пройдешь! Клянусь Аллахом, я не дам тебе ничего взять“.
Я не обратил внимания на его слова и направился к стойлу. Тогда старик вскочил на ноги, закричал во весь голос и пошел за мной. Я ему как следует ответил, но он вопил до тех пор, пока на меня не выскочили франки. Сам он умчался, а меня франки гнали перед собой, пока я не бросился в реку. Я уже думал, что не спасусь от них. Если бы я его догнал, я бы выпил его кровь. Это великий грабитель, и он шел за войском только для того, чтобы украсть что-нибудь». Сауман говорил: «Кто увидит этого старика, подумает, что он не украдет из его дома и хлебной лепешки!»
Что же касается до удивительных краж, то у меня служил человек по имени Али ибн Дудавейх из какой-то деревни. Однажды франки, да проклянет их Аллах, осадили Кафартаб. Этот город принадлежал в то время Садах ад-Дину Мухаммеду ибн Айюбу аль-Ягысьяни, [95] да помилует его. Аллах. И вот этот Али ибн Дудавейх вышел побродить вечером вокруг лагеря франков. Он забрал у них коня, сел на него, и вскачь выехал на нем из лагеря. Вдруг он услыхал за собой шум. Предположив, что кто-нибудь погнался за ним верхом, он поскакал еще быстрее, но шум сзади него не прекращался. Он проскакал целых два фарсаха, а шум все слышался позади. Тогда он обернулся посмотреть, что такое сзади него во мраке. Оказалось, что это мул, привыкший к его лошади, оборвал свою узду и последовал за нею. Али остановился, обвязал своим поясным платком голову мула и захватил его. Наутро он был у меня в Хама с конем и мулом. А этот конь оказался одним из самых породистых, красивых и быстроногих.
Однажды я был у атабека, который осаждал Рафанийю. Он позвал меня и сказал: «О Усама, что это у тебя за лошадь, которую ты спрятал?» До него, уже дошли слухи об этой лошади. «Нет, клянусь Аллахом, господин мой! – ответил и. – У меня нет никакой спрятанной лошади. Вое мои лошади в войске». – «А франкская лошадь?» – спросил он. «Она здесь», – ответил я. «Пошли привести ее», – приказал атабек. Я послал привести ее и сказал слуге: «Пойди с ней в конюшню». – «Оставь ее пока у себя», – сказал атабек. На следующее утро он участвовал на ней в гонках и опередил всех. Потом он вернул лошадь в мою конюшню и вновь требовал ее из города, гонялся на ней и опережал. Потом я перевел ее к нему в конюшню. [96]
Смерть героя
Я участвовал в боях, возникших по истечении перемирия. У нас был один воин по имени Рафи аль-Киляби, знаменитый всадник. Мы сражались тогда с сыновьями Караджи. Они собрали и снарядили против нас туркмен и других воинов. Мы дали им развернуться на расстоянии от города, но их оказалось очень много против нас, и мы повернули назад, причем одна часть войска прикрывала другую. Этот Рафи был среди тех, кто защищал тыл. Он был одет в кольчугу, и на голове его был шлем без забрала. Он обернулся, ища случая напасть на противников, и вдруг острая стрела вонзилась ему в глотку и разорвала ее. Рафи упал на месте мертвый. [97]
Конец правителя города Хама
Я видал при таких же обстоятельствах Шихаб ад-Дина Махмуда ибн Караджу. То, что было у нас с ним, уже уладилось, и он прислал передать моему дяде: «Прикажи Усаме поскорее выехать мне навстречу с одним всадником, чтобы мы могли отправиться и высмотреть место для засады против Апамеи и дать бой ее войскам».
Дядя велел мне это сделать. Я поехал встретить Ибн Караджу, и мы высмотрели удобное место. Затем наше войско соединилось с его войском. Я находился во главе отряда из Шейзара, а он предводительствовал своими войсками. Мы двинулись к Апамее и встретили франкскую конницу и пехоту в развалинах этого города. Лошади не могли там свободно двигаться из-за камней, колонн и фундамента разрушенных стен. Нам не удалось их выбить оттуда, и один воин сказал мне: «Тебе хотелось бы разбить их?» – «О да!» – воскликнул я. «Поезжай тогда с нами к воротам крепости». – «Отправляйтесь», – сказал я, и тут говоривший раскаялся в своих словах. Он понял, что франки нас затопчут и раньше нас будут у крепости. Он хотел отклонить [98] меня от этого, но я не соглашался и двинулся к воротам.
Как только франки увидали, что мы направляемся к воротам, их конница и пехота повернулись к нам. Они затоптали нас и опередили. Всадники сошли с коней перед воротами крепости и ввели их в самую крепость. Франки выставили концы своих копий в воротах. Я был вместе с одним моим товарищем из вольноотпущенников отца, да помилует его Аллах, которого звали Рафи ибн Сутакин. Мы стоили у подножия стены, напротив ворот. В нас бросали много камней и деревянных стрел. Шихаб ад-Дин со своей свитой стоял в отдалении, так как боялся курдов.
Лошадь одного из наших товарищей, которого звали Хариса нумейрит, – а это был родственник упоминавшегося выше Джум‘ы – случайно получила рану копьем в грудь. Копье с силой вонзилось в тело лошади, лошадь забилась, и копье выскочило. Вся кожа с груди лошади была сорвана и повисла на передних ногах.
Шихаб ад-Дин держался в стороне от боя. В него попала стрела, пущенная из крепости, и вонзилась около кости запястья, но не вошла в кость даже на ячменное зернышко. Ко мне пришел от него гонец и передал: «Не уходи со своего места и собери людей, разъехавшихся по области. Я ранен и ощущаю рану, как будто в сердце. Я еду обратно, а ты береги людей».
Он уехал, а я вернулся со своими людьми и сделал привал у башни Хурейба. Франки поставили на ней дозорного, чтобы обнаружить нас, когда мы захотим сделать набег на Апамею. Вечером я прибыл в Шейзар. Шихаб ад-Дин был в доме моего отца и хотел развязать свою рану и лечить ее. Мой дядя удержал его и сказал: «Ради Аллаха, не развязывай раны нигде, кроме своего дома». – «Я в доме своего отца», – сказал Шихаб ад-Дин, разумея моего отца, да помилует его Аллах. «Когда ты приедешь к себе домой, – сказал [99] дядя, – и твоя рана заживет, дом твоего отца будет к твоим услугам».
Шихаб ад-Дин выехал при заходе солнца и отправился в Хама. Он остался там на другой и на следующий день, а потом его рука почернела, он лишился сознания и умер. И случилось это с ним только вследствие окончания жизненного срока.
Знаменитые удары копьем
Из замечательных ударов копьем мне пришлось видеть один, который нанес как-то рыцарь из франков, да покинет их Аллах, нашему всаднику по имени Сайя ибн Кунейб килябит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Я не обратил внимания на его слова и направился к стойлу. Тогда старик вскочил на ноги, закричал во весь голос и пошел за мной. Я ему как следует ответил, но он вопил до тех пор, пока на меня не выскочили франки. Сам он умчался, а меня франки гнали перед собой, пока я не бросился в реку. Я уже думал, что не спасусь от них. Если бы я его догнал, я бы выпил его кровь. Это великий грабитель, и он шел за войском только для того, чтобы украсть что-нибудь». Сауман говорил: «Кто увидит этого старика, подумает, что он не украдет из его дома и хлебной лепешки!»
Что же касается до удивительных краж, то у меня служил человек по имени Али ибн Дудавейх из какой-то деревни. Однажды франки, да проклянет их Аллах, осадили Кафартаб. Этот город принадлежал в то время Садах ад-Дину Мухаммеду ибн Айюбу аль-Ягысьяни, [95] да помилует его. Аллах. И вот этот Али ибн Дудавейх вышел побродить вечером вокруг лагеря франков. Он забрал у них коня, сел на него, и вскачь выехал на нем из лагеря. Вдруг он услыхал за собой шум. Предположив, что кто-нибудь погнался за ним верхом, он поскакал еще быстрее, но шум сзади него не прекращался. Он проскакал целых два фарсаха, а шум все слышался позади. Тогда он обернулся посмотреть, что такое сзади него во мраке. Оказалось, что это мул, привыкший к его лошади, оборвал свою узду и последовал за нею. Али остановился, обвязал своим поясным платком голову мула и захватил его. Наутро он был у меня в Хама с конем и мулом. А этот конь оказался одним из самых породистых, красивых и быстроногих.
Однажды я был у атабека, который осаждал Рафанийю. Он позвал меня и сказал: «О Усама, что это у тебя за лошадь, которую ты спрятал?» До него, уже дошли слухи об этой лошади. «Нет, клянусь Аллахом, господин мой! – ответил и. – У меня нет никакой спрятанной лошади. Вое мои лошади в войске». – «А франкская лошадь?» – спросил он. «Она здесь», – ответил я. «Пошли привести ее», – приказал атабек. Я послал привести ее и сказал слуге: «Пойди с ней в конюшню». – «Оставь ее пока у себя», – сказал атабек. На следующее утро он участвовал на ней в гонках и опередил всех. Потом он вернул лошадь в мою конюшню и вновь требовал ее из города, гонялся на ней и опережал. Потом я перевел ее к нему в конюшню. [96]
Смерть героя
Я участвовал в боях, возникших по истечении перемирия. У нас был один воин по имени Рафи аль-Киляби, знаменитый всадник. Мы сражались тогда с сыновьями Караджи. Они собрали и снарядили против нас туркмен и других воинов. Мы дали им развернуться на расстоянии от города, но их оказалось очень много против нас, и мы повернули назад, причем одна часть войска прикрывала другую. Этот Рафи был среди тех, кто защищал тыл. Он был одет в кольчугу, и на голове его был шлем без забрала. Он обернулся, ища случая напасть на противников, и вдруг острая стрела вонзилась ему в глотку и разорвала ее. Рафи упал на месте мертвый. [97]
Конец правителя города Хама
Я видал при таких же обстоятельствах Шихаб ад-Дина Махмуда ибн Караджу. То, что было у нас с ним, уже уладилось, и он прислал передать моему дяде: «Прикажи Усаме поскорее выехать мне навстречу с одним всадником, чтобы мы могли отправиться и высмотреть место для засады против Апамеи и дать бой ее войскам».
Дядя велел мне это сделать. Я поехал встретить Ибн Караджу, и мы высмотрели удобное место. Затем наше войско соединилось с его войском. Я находился во главе отряда из Шейзара, а он предводительствовал своими войсками. Мы двинулись к Апамее и встретили франкскую конницу и пехоту в развалинах этого города. Лошади не могли там свободно двигаться из-за камней, колонн и фундамента разрушенных стен. Нам не удалось их выбить оттуда, и один воин сказал мне: «Тебе хотелось бы разбить их?» – «О да!» – воскликнул я. «Поезжай тогда с нами к воротам крепости». – «Отправляйтесь», – сказал я, и тут говоривший раскаялся в своих словах. Он понял, что франки нас затопчут и раньше нас будут у крепости. Он хотел отклонить [98] меня от этого, но я не соглашался и двинулся к воротам.
Как только франки увидали, что мы направляемся к воротам, их конница и пехота повернулись к нам. Они затоптали нас и опередили. Всадники сошли с коней перед воротами крепости и ввели их в самую крепость. Франки выставили концы своих копий в воротах. Я был вместе с одним моим товарищем из вольноотпущенников отца, да помилует его Аллах, которого звали Рафи ибн Сутакин. Мы стоили у подножия стены, напротив ворот. В нас бросали много камней и деревянных стрел. Шихаб ад-Дин со своей свитой стоял в отдалении, так как боялся курдов.
Лошадь одного из наших товарищей, которого звали Хариса нумейрит, – а это был родственник упоминавшегося выше Джум‘ы – случайно получила рану копьем в грудь. Копье с силой вонзилось в тело лошади, лошадь забилась, и копье выскочило. Вся кожа с груди лошади была сорвана и повисла на передних ногах.
Шихаб ад-Дин держался в стороне от боя. В него попала стрела, пущенная из крепости, и вонзилась около кости запястья, но не вошла в кость даже на ячменное зернышко. Ко мне пришел от него гонец и передал: «Не уходи со своего места и собери людей, разъехавшихся по области. Я ранен и ощущаю рану, как будто в сердце. Я еду обратно, а ты береги людей».
Он уехал, а я вернулся со своими людьми и сделал привал у башни Хурейба. Франки поставили на ней дозорного, чтобы обнаружить нас, когда мы захотим сделать набег на Апамею. Вечером я прибыл в Шейзар. Шихаб ад-Дин был в доме моего отца и хотел развязать свою рану и лечить ее. Мой дядя удержал его и сказал: «Ради Аллаха, не развязывай раны нигде, кроме своего дома». – «Я в доме своего отца», – сказал Шихаб ад-Дин, разумея моего отца, да помилует его Аллах. «Когда ты приедешь к себе домой, – сказал [99] дядя, – и твоя рана заживет, дом твоего отца будет к твоим услугам».
Шихаб ад-Дин выехал при заходе солнца и отправился в Хама. Он остался там на другой и на следующий день, а потом его рука почернела, он лишился сознания и умер. И случилось это с ним только вследствие окончания жизненного срока.
Знаменитые удары копьем
Из замечательных ударов копьем мне пришлось видеть один, который нанес как-то рыцарь из франков, да покинет их Аллах, нашему всаднику по имени Сайя ибн Кунейб килябит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70