Даже, если бы один бак отказал, второго было более чем достаточно, чтобы запитать все три топливных элемента. А пока работают все три элемента, обе шины тоже будут оставаться под напряжением. Вероятность отказа любого из этих компонентов составляла ноль целых и ноль-ноль-ноль и т. д. процентов. А вероятность одновременного отказа бака, двух топливных элементов и шины была еще ниже.
Положение ухудшалось по мере того, как операторы по всему Центру управления докладывали о новых нарушениях работы систем. Через мгновение после удара, потрясшего «Одиссей», Билл Феннер, офицер навигации, или НАВИГАЦИЯ, один из людей, ответственных за планирование траектории корабля, по внутренней связи сообщил, что обнаружена «перезагрузка» бортового компьютера. Так называется процесс, когда компьютер обнаружил неизвестную неисправность внутри корабля, и теперь снова осуществляет загрузку начальных данных. Учитывая, что сейчас на «Одиссее» было полно разных проблем, перезагрузка компьютера не являлась неожиданностью. Однако компьютер считал, что причина того удара, о котором доложил экипаж, находилась не снаружи, а внутри корабля. Это позволяло исключить попадание метеорита. Но если это был не метеорит, то что тогда?
Через несколько секунд после удара офицер по системам связи и оборудованию сообщил о неисправностях.
– ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ, это СВЯЗЬ, – вызвал он.
– Слушаю, СВЯЗЬ, – ответил Кранц.
– Примерно тогда, когда возникла проблема, мы переключились на ненаправленную радиосвязь.
– Так. Вы говорите ненаправленную?
– Да.
– Вы можете уточнить время переключения? – спросил Кранц, а затем для большей ясности повторил, – СВЯЗЬ, определите момент переключения на ненаправленную радиосвязь.
Это следовало повторить, так как СВЯЗЬ докладывал, что таинственный удар, потрясший «Одиссей», как-то сам переключил связь с его главной антенны на четыре маленьких ненаправленных антенны, установленных вокруг сервисного модуля. Вообще-то, радио корабля не может самостоятельно переключаться с антенны на антенну, как и телевизор не может по своей воле переключать каналы.
Для некоторых людей в зале ситуация с антенной стала небольшим облегчением. Это должна была быть ошибка приборов. Если неисправности кислородного бака, двух топливных элементов и шины было еще не достаточно для такого предположения, то самопроизвольного переключения антенны было даже чересчур много. Это можно сравнить с тем, как если бы вы отдали свой новый автомобиль автомеханику, а тот сообщил бы, будто у него испорчен аккумулятор, генератор и стартер вместе взятые, и, о-го-го, шины вдруг сдулись, радиатор пробит и двери сорвались с петель. Вы, наверное, решите, что дело не в автомобиле, а в этом механике.
Кранц, более чем уверенный в этом, решил посоветоваться с Либерготом по внутренней связи.
– Сай, что ты собираешься делать? – спросил он, – Это неисправность датчиков, или что?
Лусму интересовал тот же вопрос и, освободившись от наушников, он спросил Кранца:
– Нет ли каких указаний для экипажа? Мы останавливаемся на варианте с ошибкой приборов или проблема серьезнее?
Оператора ЭЛЕКТРИКИ мучили те же сомнения.
– Ларри, ты же не веришь, что упало давление в баке с кислородом? – спросил Шикса Либергот.
– Нет-нет, – ответил Шикс, – Трубопроводы в норме, системы жизнеобеспечения тоже в норме.
Сомнения операторов, в основном, были вызваны несоответствием индикаторов на Земле и в «Одиссее». Но Лоувеллу, Суиджерту и Хэйзу было ясно, что по их данным шина и кислородные баки в норме. Если приборы не сообщают о неисправности, то зачем в нее верить?
Однако в корабле прекрасные показатели приборов, поддерживающие надежду на лучшее, начали изменяться. Хэйз, который ни на секунду не прекращал следить за приборной панелью, заметил сбой напряжения шины, и у него сразу упало настроение. На основании индикаторов «Одиссея» основная шина «Б», которая вроде бы восстановилась, снова потеряла питание. Хуже того, начало падать напряжение на шине «А». Неисправная шина, казалось, тянула за собой и другую. В то же самое время Лоувелл посмотрел на индикаторы кислородных баков и топливных элементов и получил еще худшую новость: кислородный бак номер два, который мгновение назад был полон под завязку, вдруг оказался совершенно пуст. Наибольшее беспокойство вызывали индикаторы топливных элементов: на панели «Одиссея» их показания теперь были столь же плохи, как и на мониторе Либергота – два из трех элемента совсем не вырабатывали электричество.
Показания этих последних индикаторов были плевком в душу Лоувелла. Если они не врут, то с посадкой на Фра-Мауро можно попрощаться. В «НАСА» были строгие правила насчет лунных высадок, одно из которых гласило: если у вас нет трех работоспособных топливных элемента, вы никуда не идете. Чисто технически один элемент может обеспечить функционирование корабля. Но когда речь заходит о таком важном понятии, как энергия, «НАСА» хочет иметь подстраховку, и даже два исправных элемента – это не подстраховка. Лоувелл показал Суиджерту и Хэйзу индикаторы состояния топливных элементов.
– Если они не врут, – сказал он, – посадка отменяется.
Суиджерт сообщил неприятное известие на Землю.
– У нас падение напряжения на шине «А», – передал он, – Около двадцати пяти с половиной вольт. Шина «Б» на нуле.
– Принято, – ответил Лусма.
– Топливные элементы один и три показывают «серые флаги», – сказал Лоувелл, – Но оба не дают питание.
– Мы поняли, – ответил Лусма.
– И, Джек, – добавил Лоувелл, – Кислородный бак номер два на нуле. Вы слышите?
– Уровень кислорода на нуле, – повторил Лусма.
Была еще одна неприятность, о которой размышлял Лоувелл. Уже прошло десять минут после того удара, а корабль продолжал болтаться и дрожать. Каждый раз, когда командно-сервисный модуль и ЛЭМ меняли свое положение в пространстве, для его выравнивания автоматически включались реактивные стабилизаторы. Но каждый раз корабль возобновлял качку, и стабилизаторы были вынуждены снова включаться.
Лоувелл переключил систему ориентации на ручное управление, встроенное в приборную панель справа от его кресла. Если автоматика не справляется, возможно, получится у пилота. Лоувелл собирался выровнять ориентацию корабля совсем не по эстетическим соображениям. Корабль «Аполлон» со своим ЛЭМом, напоминающим большую и неуклюжую шляпу, на пути к Луне должен был не просто поддерживать прямую ориентацию корпуса. Он еще должен был вращаться вокруг оси со скоростью 1 оборот в минуту. Это был так называемый пассивный тепловой контроль, или «ПТК», который предназначался для равномерного нагрева корпуса со всех сторон. Иначе ослепительные лучи Солнца зажарили бы его с одного бока, в то время как другой бок замерз бы в тени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Положение ухудшалось по мере того, как операторы по всему Центру управления докладывали о новых нарушениях работы систем. Через мгновение после удара, потрясшего «Одиссей», Билл Феннер, офицер навигации, или НАВИГАЦИЯ, один из людей, ответственных за планирование траектории корабля, по внутренней связи сообщил, что обнаружена «перезагрузка» бортового компьютера. Так называется процесс, когда компьютер обнаружил неизвестную неисправность внутри корабля, и теперь снова осуществляет загрузку начальных данных. Учитывая, что сейчас на «Одиссее» было полно разных проблем, перезагрузка компьютера не являлась неожиданностью. Однако компьютер считал, что причина того удара, о котором доложил экипаж, находилась не снаружи, а внутри корабля. Это позволяло исключить попадание метеорита. Но если это был не метеорит, то что тогда?
Через несколько секунд после удара офицер по системам связи и оборудованию сообщил о неисправностях.
– ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ, это СВЯЗЬ, – вызвал он.
– Слушаю, СВЯЗЬ, – ответил Кранц.
– Примерно тогда, когда возникла проблема, мы переключились на ненаправленную радиосвязь.
– Так. Вы говорите ненаправленную?
– Да.
– Вы можете уточнить время переключения? – спросил Кранц, а затем для большей ясности повторил, – СВЯЗЬ, определите момент переключения на ненаправленную радиосвязь.
Это следовало повторить, так как СВЯЗЬ докладывал, что таинственный удар, потрясший «Одиссей», как-то сам переключил связь с его главной антенны на четыре маленьких ненаправленных антенны, установленных вокруг сервисного модуля. Вообще-то, радио корабля не может самостоятельно переключаться с антенны на антенну, как и телевизор не может по своей воле переключать каналы.
Для некоторых людей в зале ситуация с антенной стала небольшим облегчением. Это должна была быть ошибка приборов. Если неисправности кислородного бака, двух топливных элементов и шины было еще не достаточно для такого предположения, то самопроизвольного переключения антенны было даже чересчур много. Это можно сравнить с тем, как если бы вы отдали свой новый автомобиль автомеханику, а тот сообщил бы, будто у него испорчен аккумулятор, генератор и стартер вместе взятые, и, о-го-го, шины вдруг сдулись, радиатор пробит и двери сорвались с петель. Вы, наверное, решите, что дело не в автомобиле, а в этом механике.
Кранц, более чем уверенный в этом, решил посоветоваться с Либерготом по внутренней связи.
– Сай, что ты собираешься делать? – спросил он, – Это неисправность датчиков, или что?
Лусму интересовал тот же вопрос и, освободившись от наушников, он спросил Кранца:
– Нет ли каких указаний для экипажа? Мы останавливаемся на варианте с ошибкой приборов или проблема серьезнее?
Оператора ЭЛЕКТРИКИ мучили те же сомнения.
– Ларри, ты же не веришь, что упало давление в баке с кислородом? – спросил Шикса Либергот.
– Нет-нет, – ответил Шикс, – Трубопроводы в норме, системы жизнеобеспечения тоже в норме.
Сомнения операторов, в основном, были вызваны несоответствием индикаторов на Земле и в «Одиссее». Но Лоувеллу, Суиджерту и Хэйзу было ясно, что по их данным шина и кислородные баки в норме. Если приборы не сообщают о неисправности, то зачем в нее верить?
Однако в корабле прекрасные показатели приборов, поддерживающие надежду на лучшее, начали изменяться. Хэйз, который ни на секунду не прекращал следить за приборной панелью, заметил сбой напряжения шины, и у него сразу упало настроение. На основании индикаторов «Одиссея» основная шина «Б», которая вроде бы восстановилась, снова потеряла питание. Хуже того, начало падать напряжение на шине «А». Неисправная шина, казалось, тянула за собой и другую. В то же самое время Лоувелл посмотрел на индикаторы кислородных баков и топливных элементов и получил еще худшую новость: кислородный бак номер два, который мгновение назад был полон под завязку, вдруг оказался совершенно пуст. Наибольшее беспокойство вызывали индикаторы топливных элементов: на панели «Одиссея» их показания теперь были столь же плохи, как и на мониторе Либергота – два из трех элемента совсем не вырабатывали электричество.
Показания этих последних индикаторов были плевком в душу Лоувелла. Если они не врут, то с посадкой на Фра-Мауро можно попрощаться. В «НАСА» были строгие правила насчет лунных высадок, одно из которых гласило: если у вас нет трех работоспособных топливных элемента, вы никуда не идете. Чисто технически один элемент может обеспечить функционирование корабля. Но когда речь заходит о таком важном понятии, как энергия, «НАСА» хочет иметь подстраховку, и даже два исправных элемента – это не подстраховка. Лоувелл показал Суиджерту и Хэйзу индикаторы состояния топливных элементов.
– Если они не врут, – сказал он, – посадка отменяется.
Суиджерт сообщил неприятное известие на Землю.
– У нас падение напряжения на шине «А», – передал он, – Около двадцати пяти с половиной вольт. Шина «Б» на нуле.
– Принято, – ответил Лусма.
– Топливные элементы один и три показывают «серые флаги», – сказал Лоувелл, – Но оба не дают питание.
– Мы поняли, – ответил Лусма.
– И, Джек, – добавил Лоувелл, – Кислородный бак номер два на нуле. Вы слышите?
– Уровень кислорода на нуле, – повторил Лусма.
Была еще одна неприятность, о которой размышлял Лоувелл. Уже прошло десять минут после того удара, а корабль продолжал болтаться и дрожать. Каждый раз, когда командно-сервисный модуль и ЛЭМ меняли свое положение в пространстве, для его выравнивания автоматически включались реактивные стабилизаторы. Но каждый раз корабль возобновлял качку, и стабилизаторы были вынуждены снова включаться.
Лоувелл переключил систему ориентации на ручное управление, встроенное в приборную панель справа от его кресла. Если автоматика не справляется, возможно, получится у пилота. Лоувелл собирался выровнять ориентацию корабля совсем не по эстетическим соображениям. Корабль «Аполлон» со своим ЛЭМом, напоминающим большую и неуклюжую шляпу, на пути к Луне должен был не просто поддерживать прямую ориентацию корпуса. Он еще должен был вращаться вокруг оси со скоростью 1 оборот в минуту. Это был так называемый пассивный тепловой контроль, или «ПТК», который предназначался для равномерного нагрева корпуса со всех сторон. Иначе ослепительные лучи Солнца зажарили бы его с одного бока, в то время как другой бок замерз бы в тени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136