После этого она сделала все как было, убрала остатки проволоки и отвертку в саквояж и вышла.
Войдя в кабинет номер четыре, тоже пустой – Агата проверила и две примыкающие комнаты, – она положила на стол миссис Брейтуэйт записку печатными буквами:
МИСС НИЛ ПРОСИЛА ОТМЕНИТЬ ПРОЦЕДУРЫ НА 14.00.
Уолли пока везло. Он сразу заметил Нэнси Нил, она сидела в плетеном креслице в обширном вестибюле Королевских бань. Рядом за тем же столиком сидела старушка с микрофоном слухового аппарата в одной руке и тростью в другой. За соседними столиками тоже собрались в основном старики, а в углу пианист негромко наигрывал «Когда б эти губы могли говорить». Уолли напевал эту песенку себе под нос, проходя через вестибюль и немилосердно хромая. Приблизившись к столику Нэнси Нил, он отчаянно сморщился и оперся о спинку незанятого кресла.
– Можно я минуточку тут посижу?
– Конечно можно, – кивнула Нэнси.
– Нога, знаете ли. Ноют старые раны.
Нэнси ответила вежливой, участливой улыбкой.
– Добрый день, – обратился он к старушке, но ответа не последовало.
– Она глухая, – шепнула Нэнси. – Возможно, и немая тоже.
– Так вот почему он играет «Когда б эти губы могли говорить»!
Нэнси засмеялась.
– Я надеюсь, вам тут вылечат ногу.
Девушка держалась сдержанно-любезно, без намека на игривость. Уолли заметил темные круги у нее под глазами и подумал, что, должно быть, она уже слишком долго, затаив дыхание, ждет ответа на главный вопрос своей жизни. Кожа ее посерела, глаза потухли.
– Вы часто бываете в Харрогете? – спросил он.
– Нет, – ответила она. – Я тут в первый раз. – Ей явно не хотелось продолжать разговор.
Помолчав какое-то время, Уолли наклонился и серьезно произнес:
– Я знаю, в вашей стране не принято выражать свои чувства, но я американец и хотел бы сказать вам то, что думаю.
– Да?
– Вы очень хорошенькая. Я хотел бы тут же добавить, что очень люблю свою жену, так что флиртовать с вами не имею возможности.
Нэнси явно смутилась.
– Вы специально приехали сюда из Америки лечить ногу?
– Ага. Единственное приличное место!
– Надо же!
– А что – нет, что ли? Вот и жена моя его терпеть не может.
– Видите ли, тут не слишком весело.
– А вы-то тут зачем, я просто ума не приложу?
Она чуть покраснела:
– Если честно, я хочу похудеть.
Уолли нахмурился.
– Во-первых, на мой взгляд, это вам совершенно ни к чему. А во-вторых, почему это вы тут одна?
Нэнси было все-таки приятно, что нашлось с кем поболтать.
– Мой жених собирался подъехать, но его задержали дела.
– А когда свадьба?
– Завтра – будь на то моя воля!
– Держу пари, он мечтает о том же!
– О да! – улыбка ее поблекла. – Да, представьте себе, Уолли сделал участливое лицо:
– Надеюсь, ничего серьезного?
– Нет, что вы!
– Знаете, вы бы оказали мне огромную честь, если бы согласились как-нибудь выпить со мной чаю – самое подходящее угощение в наших обстоятельствах. Имею честь – Джон Бэринг.
Он скорчил страдальческую гримасу, поднимаясь со стула, и тут заметил Эвелин Кроули, идущую к их столику в сопровождении регистратора. Тот обратился к мисс Нил:
– Эта леди желает с вами поговорить.
Уолли подвинул к столу еще одно кресло. От него не укрылось, что Эвелин так же извелась от волнения, как он сам – от любопытства. Кивнув Уолли, она повернулась к Нэнси:
– Вы меня простите, мы незнакомы, меня зовут Эвелин Кроули, и у меня тут приятельница, некая миссис Тереза Нил из Южной Африки. – Она замолчала, потом, набравшись духу, продолжила, несмотря на присутствие Уолли:
– Она также и приятельница мистера Бэринга.
У вас с ней одинаковая фамилия.
– Да?
– Она вернулась в Англию и пытается выйти на своих родственников. Услышав, как в регистратуре назвали ваше имя, она выяснила, что сегодня вы придете на процедуры и…
– А почему Тереза сама не пришла? – перебил ее Уолли.
– Она с утра поехала в Лидс, – объяснила Эвелин. – Разбираться насчет багажа. И попросила меня встретиться с вами и… Знаете, мне самой очень неловко…
– Вам понравится наша миссис Нил, – как мог помогал ей Уолли.
– О, я не сомневаюсь! – ответила Нэнси без особой уверенности.
– Она вас видела в турецких банях, – продолжала Эвелин, – и уверена, что вы – ее кузина из Рикмензуорта.
– Я в самом деле из Рикмензуорта, – уклончиво отвечала девушка, – но я что-то не припомню никаких родственников в Южной Африке.
– Очень странно, – вставил Уолли.
– Моя приятельница страшно стеснительная, – не сдавалась Эвелин, – и она попросила меня установить с вами контакт, если так можно выразиться…
– Тереза стеснительная? Да ни капельки! – перебил Уолли.
Нэнси встала.
– Боюсь, мне пора, у меня сейчас процедуры. Спасибо вам за хлопоты, но передайте вашей приятельнице, что вряд ли мы с ней родственники. – Она пожала руку Уолли. – Надеюсь, ваша нога скоро заживет. – И, попрощавшись со всеми, она удалилась.
– А я не знала, что у вас болит нога, – улыбнулась Эвелин.
– И мисс Нил не знала, что у нее обнаружилась кузина.
– Я все не пойму, с чего Тереза так зациклилась на этих своих родственниках?
– Может, ей просто одиноко?
– Да, у нее недавно умер муж. И… она такая красивая, но…
– Нервная, да?
– Пожалуй. – Эвелин поднялась, чтобы уйти, ее мучил стыд, что она невольно злоупотребила доверием своей подруги.
* * *
Агата, глянув на часы, заперлась в физиокабинете номер три и стала торопливо переодеваться: поверх своего шерстяного платья накинула белый халат, заправила волосы под черную сеточку, а на лицо нацепила хирургическую стерильную маску. Потом сунула саквояж и пальто под стол и вышла в коридор.
Мимо нее прошло двое посетителей. Агата стояла в нише коридора, вполоборота к ним, уткнувшись в какие-то бумаги. Десять минут спустя мимо нее в сторону раздевалки для персонала прошла миссис Брейтуэйт, потом открыла кабинет номер четыре, где у нее был назначен первый на сегодня прием. Минутой позже в другом конце коридора появилась Нэнси Нил. Агата предположила, что миссис Брейтуэйт, обнаружив записку, обязательно пойдет в регистратуру выяснять, в чем дело. Теперь самое важное – сколько она пробудет у себя в кабинете.
Когда Нэнси Нил уже приближалась к четвертому кабинету, Агата ее остановила.
– Мисс Нил?
– Да.
Агата понизила голос и Старалась подражать северному выговору Эвелин.
– Сюда, дорогуша.
– Но у меня назначен прием у миссис Брейтуэйт.
– Я знаю, мисс Нил. Но бедняжка Джессика заболела гриппом, так что мне пришлось взять ее пациентов. Сюда, прошу вас.
Нэнси последовала за ней в третий кабинет. Агата уселась за стол и открыла какую-то папку.
– Ну-ка, посмотрим. Вам было назначено…
– Лечение в парной.
– Да-да. Сколько вы уже потеряли?
– Пять фунтов.
– Превосходно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Войдя в кабинет номер четыре, тоже пустой – Агата проверила и две примыкающие комнаты, – она положила на стол миссис Брейтуэйт записку печатными буквами:
МИСС НИЛ ПРОСИЛА ОТМЕНИТЬ ПРОЦЕДУРЫ НА 14.00.
Уолли пока везло. Он сразу заметил Нэнси Нил, она сидела в плетеном креслице в обширном вестибюле Королевских бань. Рядом за тем же столиком сидела старушка с микрофоном слухового аппарата в одной руке и тростью в другой. За соседними столиками тоже собрались в основном старики, а в углу пианист негромко наигрывал «Когда б эти губы могли говорить». Уолли напевал эту песенку себе под нос, проходя через вестибюль и немилосердно хромая. Приблизившись к столику Нэнси Нил, он отчаянно сморщился и оперся о спинку незанятого кресла.
– Можно я минуточку тут посижу?
– Конечно можно, – кивнула Нэнси.
– Нога, знаете ли. Ноют старые раны.
Нэнси ответила вежливой, участливой улыбкой.
– Добрый день, – обратился он к старушке, но ответа не последовало.
– Она глухая, – шепнула Нэнси. – Возможно, и немая тоже.
– Так вот почему он играет «Когда б эти губы могли говорить»!
Нэнси засмеялась.
– Я надеюсь, вам тут вылечат ногу.
Девушка держалась сдержанно-любезно, без намека на игривость. Уолли заметил темные круги у нее под глазами и подумал, что, должно быть, она уже слишком долго, затаив дыхание, ждет ответа на главный вопрос своей жизни. Кожа ее посерела, глаза потухли.
– Вы часто бываете в Харрогете? – спросил он.
– Нет, – ответила она. – Я тут в первый раз. – Ей явно не хотелось продолжать разговор.
Помолчав какое-то время, Уолли наклонился и серьезно произнес:
– Я знаю, в вашей стране не принято выражать свои чувства, но я американец и хотел бы сказать вам то, что думаю.
– Да?
– Вы очень хорошенькая. Я хотел бы тут же добавить, что очень люблю свою жену, так что флиртовать с вами не имею возможности.
Нэнси явно смутилась.
– Вы специально приехали сюда из Америки лечить ногу?
– Ага. Единственное приличное место!
– Надо же!
– А что – нет, что ли? Вот и жена моя его терпеть не может.
– Видите ли, тут не слишком весело.
– А вы-то тут зачем, я просто ума не приложу?
Она чуть покраснела:
– Если честно, я хочу похудеть.
Уолли нахмурился.
– Во-первых, на мой взгляд, это вам совершенно ни к чему. А во-вторых, почему это вы тут одна?
Нэнси было все-таки приятно, что нашлось с кем поболтать.
– Мой жених собирался подъехать, но его задержали дела.
– А когда свадьба?
– Завтра – будь на то моя воля!
– Держу пари, он мечтает о том же!
– О да! – улыбка ее поблекла. – Да, представьте себе, Уолли сделал участливое лицо:
– Надеюсь, ничего серьезного?
– Нет, что вы!
– Знаете, вы бы оказали мне огромную честь, если бы согласились как-нибудь выпить со мной чаю – самое подходящее угощение в наших обстоятельствах. Имею честь – Джон Бэринг.
Он скорчил страдальческую гримасу, поднимаясь со стула, и тут заметил Эвелин Кроули, идущую к их столику в сопровождении регистратора. Тот обратился к мисс Нил:
– Эта леди желает с вами поговорить.
Уолли подвинул к столу еще одно кресло. От него не укрылось, что Эвелин так же извелась от волнения, как он сам – от любопытства. Кивнув Уолли, она повернулась к Нэнси:
– Вы меня простите, мы незнакомы, меня зовут Эвелин Кроули, и у меня тут приятельница, некая миссис Тереза Нил из Южной Африки. – Она замолчала, потом, набравшись духу, продолжила, несмотря на присутствие Уолли:
– Она также и приятельница мистера Бэринга.
У вас с ней одинаковая фамилия.
– Да?
– Она вернулась в Англию и пытается выйти на своих родственников. Услышав, как в регистратуре назвали ваше имя, она выяснила, что сегодня вы придете на процедуры и…
– А почему Тереза сама не пришла? – перебил ее Уолли.
– Она с утра поехала в Лидс, – объяснила Эвелин. – Разбираться насчет багажа. И попросила меня встретиться с вами и… Знаете, мне самой очень неловко…
– Вам понравится наша миссис Нил, – как мог помогал ей Уолли.
– О, я не сомневаюсь! – ответила Нэнси без особой уверенности.
– Она вас видела в турецких банях, – продолжала Эвелин, – и уверена, что вы – ее кузина из Рикмензуорта.
– Я в самом деле из Рикмензуорта, – уклончиво отвечала девушка, – но я что-то не припомню никаких родственников в Южной Африке.
– Очень странно, – вставил Уолли.
– Моя приятельница страшно стеснительная, – не сдавалась Эвелин, – и она попросила меня установить с вами контакт, если так можно выразиться…
– Тереза стеснительная? Да ни капельки! – перебил Уолли.
Нэнси встала.
– Боюсь, мне пора, у меня сейчас процедуры. Спасибо вам за хлопоты, но передайте вашей приятельнице, что вряд ли мы с ней родственники. – Она пожала руку Уолли. – Надеюсь, ваша нога скоро заживет. – И, попрощавшись со всеми, она удалилась.
– А я не знала, что у вас болит нога, – улыбнулась Эвелин.
– И мисс Нил не знала, что у нее обнаружилась кузина.
– Я все не пойму, с чего Тереза так зациклилась на этих своих родственниках?
– Может, ей просто одиноко?
– Да, у нее недавно умер муж. И… она такая красивая, но…
– Нервная, да?
– Пожалуй. – Эвелин поднялась, чтобы уйти, ее мучил стыд, что она невольно злоупотребила доверием своей подруги.
* * *
Агата, глянув на часы, заперлась в физиокабинете номер три и стала торопливо переодеваться: поверх своего шерстяного платья накинула белый халат, заправила волосы под черную сеточку, а на лицо нацепила хирургическую стерильную маску. Потом сунула саквояж и пальто под стол и вышла в коридор.
Мимо нее прошло двое посетителей. Агата стояла в нише коридора, вполоборота к ним, уткнувшись в какие-то бумаги. Десять минут спустя мимо нее в сторону раздевалки для персонала прошла миссис Брейтуэйт, потом открыла кабинет номер четыре, где у нее был назначен первый на сегодня прием. Минутой позже в другом конце коридора появилась Нэнси Нил. Агата предположила, что миссис Брейтуэйт, обнаружив записку, обязательно пойдет в регистратуру выяснять, в чем дело. Теперь самое важное – сколько она пробудет у себя в кабинете.
Когда Нэнси Нил уже приближалась к четвертому кабинету, Агата ее остановила.
– Мисс Нил?
– Да.
Агата понизила голос и Старалась подражать северному выговору Эвелин.
– Сюда, дорогуша.
– Но у меня назначен прием у миссис Брейтуэйт.
– Я знаю, мисс Нил. Но бедняжка Джессика заболела гриппом, так что мне пришлось взять ее пациентов. Сюда, прошу вас.
Нэнси последовала за ней в третий кабинет. Агата уселась за стол и открыла какую-то папку.
– Ну-ка, посмотрим. Вам было назначено…
– Лечение в парной.
– Да-да. Сколько вы уже потеряли?
– Пять фунтов.
– Превосходно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52