- искать было некогда. Да
и едва ли мысль о фотографии могла прийти ему в голову в тот момент, мозг
лихорадочно работал в одном направлении: бумаги! А вот альбом вдовы
Йоргоса лежал не в комоде, а на виду. Он и заглянул туда, тем более, что
психологически не был обременен: у Йоргосов он никого не убил, вид трупа у
ног не тяготил.
- Что же это за бумаги могли быть?
- А вот этого я не пойму. Узнаем, когда вы изловите Иегупова и его
напарников.
- Вы считаете, что он был не один?
- Безусловно. Мотаться по уездам, одолевать приличные расстояния до
квартир пострадавших - надо либо крылья иметь, либо на чем-то другом
передвигаться. Не давали же вы ему свой автомобиль. Кто-то должен был
помогать: прикрывать, обеспечивать быстрое исчезновение, приют. Будем
считать, что передвигался он на фаэтоне, пролетке. Городских извозчиков вы
опросили. В дни и часы убийств по адресам жертв они никого не развозили.
Допустим, вы не нашли того одного извозчика, который разок свозил убийцу.
Но ведь этих поездок было много. И не только по Старорецку, но и по
уездам. На какого-нибудь из извозчиков мы бы уже наткнулись. Однако... А
вот входил к жертвам убийца один. Входил, как их добрый знакомый.
Посторонних не брал с собой в комнаты, чтобы не вызвать подозрения хозяев.
Да и вспомните спокойное поведение собаки: она пустила "своего"...
Кажется, я убедил Титаренко. Он ушел от меня довольный и благодарный,
да и я был удовлетворен, что, слава Богу, развязался с ЧК, не предполагая,
что мне предстоит еще раз держать в руках тоненькую папочку с делом банды
Иегупова...
Шло время, постепенно я забывал обо всем этом. Два или три раза видел
Титаренко. Он рассказал, что подобные убийства вдруг прекратились, а
поиски Иегупова и его сподвижников безрезультатны. К концу следующего года
все это вообще заглохло. К тому времени я был уже приглашен работать
следователем в губсуде. Однажды заявился Титаренко и сообщил, что в поезде
на станции Боровичи при проверке документов патруль ЧК задержал человека в
полувоенной форме. Он пытался бежать, но был застрелен. При нем не
оказалось никаких документов. Нашли только фотографию, сделанную в
каком-то салоне в Хельсинки. На ней были запечатлены трое мужчин. На
обороте снимка, который Титаренко положил передо мной, было написано
"Борисъ".
- Вот этот, посередине, по-моему, - Иегупов, - сказал Титаренко и
выложил рядом ту групповую фотографию, которую я изъял у вдовы Мадера. -
Сравните.
Взяв лупу, я увеличил лица на обеих фотографиях. Сомнений не было: на
втором снимке тоже Иегупов Борис Николаевич. Слово "Борисъ" на обороте
подтверждало это, и, видимо, как и фотоснимок, служило паролем для того, к
кому от Иегупова шел в Старорецк застреленный на станции Боровичи.
Титаренко согласился с таким моим предположением.
- Значит, Иегупов в Финляндии? - спросил он.
- Похоже.
- К кому шел от него гонец, мы уже не узнаем...
Я пожал плечами.
- Что ж, закрываем дело? - неуверенно спросил он.
- Это уже ваша забота.
- Эх, если б она одна была, - вздохнул Титаренко. - Каждый день
что-нибудь новенькое. По уездам опять банда Маслюка гуляет. Двести сабель.
Ограблен банк. Сожжены три паровоза в депо. Ограблен и убит ювелир
Корсунский... Ладно, закрывайте, - махнул Титаренко рукой: он не видел
с_и_ю_м_и_н_у_т_н_ы_х_ реальных возможностей найти, задержать убийцу
Чернецкого, Мадера, Пирятинского и других; речь шла для него в конце
концов о каких-то похищенных бумагах, а тут - ограблен банк, сожжены
паровозы, у убитого ювелира унесены золото, драгоценности.
- Почему же мне закрывать? - спросил я.
- Все-таки вы начали, распутали. Надо соблюсти формальности.
- Как угодно. - Я открыл папку, там лежал кусочек оберточной бумаги.
На нем я написал: "Дело расследованием не закончено. Бесперспективно".
Поставил свою фамилию и возвратил папку Титаренко...
Через месяц он нелепо погиб: его на какой-то операции застрелил свой
же сотрудник..."
Закончив читать, Левин словно вынырнул из глубины, придавленной
толщей времени. И выйдя на поверхность, в сегодняшний день, преодолев
расстояние в семьдесят четыре года, он поймал себя на мысли, что, читая
повествование следователя губернского суда Агафонова, иногда непроизвольно
предугадывал слова и действия его почти безошибочно. И объяснение этому
было самое простое: и семьдесят лет назад, и сегодня тайное познавалось
той же логикой, обретшей необходимые профессиональные стереотипы.
Расследовал Левин за свою жизнь немало убийств. Чем отличались многие его
рассуждения, вопросы, поступки, выводы от агафоновских? В сути своей
ничем. Разве что в деталях, связанных с конкретными обстоятельствами, их
спецификой...
Итак - убийца - Иегупов. Агафонов доказал это. Но не закончив дело,
закрыл его, и как бы в наследство оставил Левину два вопроса: какие бумаги
похищал Иегупов, и что связывало его с Кизе, которого он убил спустя
тридцать лет? Нужно ли их выяснять? Они не входили в перечень услуг,
оплачиваемых Анертом. Однако...
34
Закончив вытаскивать вещи из чемодана и дорожной сумки, Локоток часть
их аккуратно разложил на полки шкафа, часть, которую надо постирать (а
стирал он сам, боясь, что в прачечной все перепортят, изорвут), затолкал в
плетеную ивовую корзину, стоявшую в ванной. Затем протер мягкой тончайшей
замшей фотокамеры, сложил пустые кассеты в специальный ящик, принял душ и
собрался ложиться отдыхать. Он устал. Самолет из Симферополя вылетел с
опозданием на шесть часов.
Он стал застилать постель свежим бельем, когда в дверь позвонили.
Локоток удивился: кто бы в такое позднее время? Глянул на часы. Половина
двенадцатого. Соседка? Локоток пошел к двери. Сбросил цепочку, открыл.
На пороге стоял Басик. Небритый, от его одежды пахнуло потом.
- Не ждал? - спросил Басик, входя и торопливо закрывая за собой
дверь.
- А ты думал, что я уже стол накрыл?
- От тебя дождешься. Ты всегда был жмотом, греб под себя.
- Мы ведь с тобой не родственники, Басик. И работаем, как говорят, в
разных весовых категориях.
- Смотри, какой ты чистый! А ведь когда-то и краденное скупал,
перепродавал, фарцевал. Тебе просто всю жизнь фарт шел.
- Что это ты в воспоминания ударился?
- А ты забыть хочешь?
- Уже давно забыл. Когда это было!.. Короче, что надо? Я спать хочу.
Только прилетел, устал.
- Ты когда-то приторговывал автозапчастями. Имел дело с оптовиками.
Помоги, пустяк нужен. Хорошо заплачу, ты ведь бабки любишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
и едва ли мысль о фотографии могла прийти ему в голову в тот момент, мозг
лихорадочно работал в одном направлении: бумаги! А вот альбом вдовы
Йоргоса лежал не в комоде, а на виду. Он и заглянул туда, тем более, что
психологически не был обременен: у Йоргосов он никого не убил, вид трупа у
ног не тяготил.
- Что же это за бумаги могли быть?
- А вот этого я не пойму. Узнаем, когда вы изловите Иегупова и его
напарников.
- Вы считаете, что он был не один?
- Безусловно. Мотаться по уездам, одолевать приличные расстояния до
квартир пострадавших - надо либо крылья иметь, либо на чем-то другом
передвигаться. Не давали же вы ему свой автомобиль. Кто-то должен был
помогать: прикрывать, обеспечивать быстрое исчезновение, приют. Будем
считать, что передвигался он на фаэтоне, пролетке. Городских извозчиков вы
опросили. В дни и часы убийств по адресам жертв они никого не развозили.
Допустим, вы не нашли того одного извозчика, который разок свозил убийцу.
Но ведь этих поездок было много. И не только по Старорецку, но и по
уездам. На какого-нибудь из извозчиков мы бы уже наткнулись. Однако... А
вот входил к жертвам убийца один. Входил, как их добрый знакомый.
Посторонних не брал с собой в комнаты, чтобы не вызвать подозрения хозяев.
Да и вспомните спокойное поведение собаки: она пустила "своего"...
Кажется, я убедил Титаренко. Он ушел от меня довольный и благодарный,
да и я был удовлетворен, что, слава Богу, развязался с ЧК, не предполагая,
что мне предстоит еще раз держать в руках тоненькую папочку с делом банды
Иегупова...
Шло время, постепенно я забывал обо всем этом. Два или три раза видел
Титаренко. Он рассказал, что подобные убийства вдруг прекратились, а
поиски Иегупова и его сподвижников безрезультатны. К концу следующего года
все это вообще заглохло. К тому времени я был уже приглашен работать
следователем в губсуде. Однажды заявился Титаренко и сообщил, что в поезде
на станции Боровичи при проверке документов патруль ЧК задержал человека в
полувоенной форме. Он пытался бежать, но был застрелен. При нем не
оказалось никаких документов. Нашли только фотографию, сделанную в
каком-то салоне в Хельсинки. На ней были запечатлены трое мужчин. На
обороте снимка, который Титаренко положил передо мной, было написано
"Борисъ".
- Вот этот, посередине, по-моему, - Иегупов, - сказал Титаренко и
выложил рядом ту групповую фотографию, которую я изъял у вдовы Мадера. -
Сравните.
Взяв лупу, я увеличил лица на обеих фотографиях. Сомнений не было: на
втором снимке тоже Иегупов Борис Николаевич. Слово "Борисъ" на обороте
подтверждало это, и, видимо, как и фотоснимок, служило паролем для того, к
кому от Иегупова шел в Старорецк застреленный на станции Боровичи.
Титаренко согласился с таким моим предположением.
- Значит, Иегупов в Финляндии? - спросил он.
- Похоже.
- К кому шел от него гонец, мы уже не узнаем...
Я пожал плечами.
- Что ж, закрываем дело? - неуверенно спросил он.
- Это уже ваша забота.
- Эх, если б она одна была, - вздохнул Титаренко. - Каждый день
что-нибудь новенькое. По уездам опять банда Маслюка гуляет. Двести сабель.
Ограблен банк. Сожжены три паровоза в депо. Ограблен и убит ювелир
Корсунский... Ладно, закрывайте, - махнул Титаренко рукой: он не видел
с_и_ю_м_и_н_у_т_н_ы_х_ реальных возможностей найти, задержать убийцу
Чернецкого, Мадера, Пирятинского и других; речь шла для него в конце
концов о каких-то похищенных бумагах, а тут - ограблен банк, сожжены
паровозы, у убитого ювелира унесены золото, драгоценности.
- Почему же мне закрывать? - спросил я.
- Все-таки вы начали, распутали. Надо соблюсти формальности.
- Как угодно. - Я открыл папку, там лежал кусочек оберточной бумаги.
На нем я написал: "Дело расследованием не закончено. Бесперспективно".
Поставил свою фамилию и возвратил папку Титаренко...
Через месяц он нелепо погиб: его на какой-то операции застрелил свой
же сотрудник..."
Закончив читать, Левин словно вынырнул из глубины, придавленной
толщей времени. И выйдя на поверхность, в сегодняшний день, преодолев
расстояние в семьдесят четыре года, он поймал себя на мысли, что, читая
повествование следователя губернского суда Агафонова, иногда непроизвольно
предугадывал слова и действия его почти безошибочно. И объяснение этому
было самое простое: и семьдесят лет назад, и сегодня тайное познавалось
той же логикой, обретшей необходимые профессиональные стереотипы.
Расследовал Левин за свою жизнь немало убийств. Чем отличались многие его
рассуждения, вопросы, поступки, выводы от агафоновских? В сути своей
ничем. Разве что в деталях, связанных с конкретными обстоятельствами, их
спецификой...
Итак - убийца - Иегупов. Агафонов доказал это. Но не закончив дело,
закрыл его, и как бы в наследство оставил Левину два вопроса: какие бумаги
похищал Иегупов, и что связывало его с Кизе, которого он убил спустя
тридцать лет? Нужно ли их выяснять? Они не входили в перечень услуг,
оплачиваемых Анертом. Однако...
34
Закончив вытаскивать вещи из чемодана и дорожной сумки, Локоток часть
их аккуратно разложил на полки шкафа, часть, которую надо постирать (а
стирал он сам, боясь, что в прачечной все перепортят, изорвут), затолкал в
плетеную ивовую корзину, стоявшую в ванной. Затем протер мягкой тончайшей
замшей фотокамеры, сложил пустые кассеты в специальный ящик, принял душ и
собрался ложиться отдыхать. Он устал. Самолет из Симферополя вылетел с
опозданием на шесть часов.
Он стал застилать постель свежим бельем, когда в дверь позвонили.
Локоток удивился: кто бы в такое позднее время? Глянул на часы. Половина
двенадцатого. Соседка? Локоток пошел к двери. Сбросил цепочку, открыл.
На пороге стоял Басик. Небритый, от его одежды пахнуло потом.
- Не ждал? - спросил Басик, входя и торопливо закрывая за собой
дверь.
- А ты думал, что я уже стол накрыл?
- От тебя дождешься. Ты всегда был жмотом, греб под себя.
- Мы ведь с тобой не родственники, Басик. И работаем, как говорят, в
разных весовых категориях.
- Смотри, какой ты чистый! А ведь когда-то и краденное скупал,
перепродавал, фарцевал. Тебе просто всю жизнь фарт шел.
- Что это ты в воспоминания ударился?
- А ты забыть хочешь?
- Уже давно забыл. Когда это было!.. Короче, что надо? Я спать хочу.
Только прилетел, устал.
- Ты когда-то приторговывал автозапчастями. Имел дело с оптовиками.
Помоги, пустяк нужен. Хорошо заплачу, ты ведь бабки любишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65