– А где он живет?
– На углу Московской и Безымянного…
– Он ходит по улицам?
– Да, уж такое его поведение, – рассеянно отвечал Клинков, прислушиваясь к чьим-то шагам на лестнице.
– А он маму не возьмет?
– Кажется, что мы все этого серьезно опасаемся, – с грустной насмешливостью ответил за Клинкова Подходцев…
– Не говори глупостей, – оборвал его Громов. – Раз Марья Николаевна говорит, что идет по делу, значит, дело существует.
– Конечно, существует, – как-то странно неестественно хрипло рассмеялся Подходцев. – А если бы вы слышали, как это «дело» звякает шпорами! Прямо малиновый звон.
Кубарем скатился с подоконника Громов и, подступив к холодно глядевшему на него Подходцеву, спросил дрожащим голосом:
– Что это значит?
– Шпоры-то? Да ведь шпоры были не сами по себе… Они были прикреплены к ногам… В темноте мне еще удалось рассмотреть живот, грудь, руки и голову. Все вместе составляло одного весьма недурного собой офицера… Он довозил ее до нашего подъезда.
– Может быть, это какой-нибудь родственник? – неуверенно предположил Клинков.
– Ну, да, – с некоторой надеждой подхватил Громов. – Она, вероятно, была у него по делу о разводе с мужем, и он довез ее потом до дому.
– Дескать, вечером одной опасно, – проговорил, призадумавшись, Клинков, – он ее и довез.
Громов добавил, ловя подтверждающий взгляд Подходцева:
– Обыкновенная вежливость.
– А не сыграть ли нам в карты? – вдруг ни с того ни с сего предложил Подходцев.
– Почему в карты? Во что именно?
– В «дураки». Конечно, игра эта ничего нового не прибавит к вашим характеристикам, но она лишний раз подтвердит то мнение о вас, которое я себе составил…
Громов и Клинков засмеялись, но ничего не возразили.
Громов стал тасовать карты, а Клинков повел Валю укладывать спать…
– Ну вот, Валя… Давай, я тебе сниму чулочки, башмачки и платьице, ты и ложись спать… Умыть тебя?
– Да ты всегда заливаешь мне воду за шею!..
– Это новый, открытый мной способ, на который я думаю взять привилегию. Иначе не умею.
– Мама лучше умывает.
– Ну, что там мама! У нее, брат, дел и без тебя много.
– Ну, вот видишь – опять всю облил.
– А ты сохни скорей, вот и будет хорошо.
– Ой, мыло в рот попало!..
– А я думал, ты взбесилась. Смотрю – изо рта пена. Выплюнь.
Долго возился заботливый, но крайне неуклюжий Клинков (с некоторых пор он заменил совсем павшего духом Громова) около девочки, пока не уложил ее в постель.
– Ну, спи, звереныш.
– Послушай, а Богу молиться… Почему ты меня не помолил?
– Ну, молись.
Девочка стала на колени.
– Ну? – обернулась она к нему.
– Что тебе еще?
– Говори же слова. Я ж так же не могу, когда мне не говорят слова.
– Ну, повторяй: «Господи, прости мою маму, Клинкова, Громова и Подходцева…» Они, брат, совсем, кажется, закрутились.
– …«Они, брат, совсем, кажется, закрутились», – благоговейно произнесла девочка.
– Нет, это не надо! Это не для молитвы, а так. Ну, теперь говори: «Спаси их и помилуй».
– А папу? – вдруг спросила Валя, глядя на него сбоку удивленным черным глазом.
– Папу? Ну можно и папу, – решил щедрый Клинков. – Бог его простит, твоего папу,
– Готово? – спросила девочка.
Клинков неуверенно согласился:
– Пожалуй, готово.
– А теперь сказку, – скомандовала Валя, ныряя под одеяло.
– Еще чего! Спи.
– Ну, скажи сказку, ну, пожалуйста.
– Да я все страшные знаю.
– Расскажи страшную!
– Ну, слушай: в одном доме разбойники убили старуху, отрезали ей голову и унесли, а туловище бросили в запертой квартире. Пришли домой, голову съели и легли спать. Вдруг ночью слышат, кто-то ходит по ихней комнате. Зажгли свет: глядь, а это старуха без головы ходит, растопыря руки, и ловит их: «Отдайте, дескать, мою голову»…
Неизвестно, до чего дошла бы эта леденящая кровь история, если бы из соседней комнаты не раздался окрик Подходцева:
– Клинков! Иди, я тебя в Громовых оставлю.
– В каких Громовых?
– Ну в дураках, не все ли равно.
Несмотря на все задирания Подходцева, друзья не парировали его шуток.
Слышались только краткие возгласы: «Тебе сдавать! Тройка! Ты остался!»
Глава 7.
Клинков снова уезжает
Громов предъявил Подходцеву «тройку», состоящую из семерки, восьмерки и короля, и заметил:
– Сколько она у нас уже живет? Вторую неделю?
– Да, – подтвердил Подходцев, рассеянно покрывая короля валетом и принимая семерку с восьмеркой. – Девятый день.
– Первые два дня она тебя с собой брала, когда ездила по делам, а теперь все сама да сама…
– Может, она боится затруднять Подходцева, – задумчиво предположил Громов, набирая из колоды сразу семь карт.
– Не симптоматично ли, – криво усмехнулся Подходцев, – что ты, Громов, как раз в эту минуту остался в дураках.
– Ты предполагаешь, что в эту минуту? – злобно подхватил Клинков. – Я думаю – раньше.
Громов бросил карты на пол и вскочил с места.
– Ну, так я же вам скажу, что вы оба свиньи и самые грязные лицемеры. Как?! Вы меня упорно называете глупцом, упорно смеетесь надо мной… А вы?!! Ты, Подходцев, разве ты не пробродил от семи до девяти часов вечера по нашей улице?!
– Я папиросы покупал!
– Два часа? За это время можно купить целую табачную фабрику!! А Клинков?! Раньше он сравнивал детей с клопами, говорил, что они «заводятся» и что их нужно шпарить кипятком – что заставляет его теперь возиться с девочкой, как нянька? Откуда этот неожиданный прилив любви к детям?!!
– Я всегда любил ухаживать за детьми, – попробовал вставить свое слово Клинков в этот шумный водопад.
– Да! Когда им было больше восемнадцати лет! Разве я не вижу, что Подходцев все смотрит в потолок да свистит какую-то дрянь, а когда она приходит, он расцветает и прыгает около нее, как молодой орангутанг. Разве не заметно, что Клинков, под видом сочувствия к ее горю, то и дело просит «ручку» и фиксирует поцелуй так, что всех тошнит… И вот, оказывается, что вы оба правы, вы в стороне, а я – неудачный ухаживатель, предмет общих насмешек… и… и…
– Выпей воды! – холодно посоветовал Подходцев.
– К черту воду!!
– Мне эта истерика надоела, – сверкнув глазами, заявил Подходцев. – Я сейчас ложусь спать, и, если кто-нибудь еще вздумает оглашать воздух воплями, я заткну тому глотку своим пиджаком.
– Вся эта история чрезвычайно мне не нравится, – заявил вдруг тихо сидевший на своей кровати Клинков. – В воздухе пахнет серой и испорченными отношениями. Эта атмосфера не по мне. Вы как хотите, а я уеду. Сыт я по горло. Завтра сообщу свой адрес, а сегодня – прощайте.
Подходцев язвительно улыбнулся…
– Ага! Опять к дяде?
Клинков, не обращая на эти слова никакого внимания, сказал с озабоченным видом:
– Если девчонка вдруг проснется, пока мать не пришла, и начнет плакать, заткните ей рот мармеладом – у меня тут на шкапу для нее припасена коробка… Заверьте ее, что мать вернется с минуты на минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33