Это уже не имело значения.
— Спасибо.
— Будь здоров…
Сестра Михи — в свое время тонкая, с черными косичками, с маленькой грудью, похожая на цыганку, — широко раздалась, как многие еврейские женщины, которым едва успело перевалить за тридцать. Она занимала половину стеклянной кассы — подсвеченного изнутри аквариума, который забыли наполнить водой и ракушками. Когда Игумнов подошел, она принимала выручку у носильщиков.
— Соня!
— О, Игумнов… — Сестра Михи симпатизировала ему. — Сейчас…
Она появилась в проходе между двумя аквариумами — тяжелая, в футболке до колен.
— Цветешь! Димка небось не нарадуется…
— Как же…
Муж ее был тихий туберкулезник, карманник.
— Как у него со здоровьем?
— По-разному… Что ты?
— Нормально.
— Из Шарьи ничего?
— Нет…
— Ты один теперь… Заходи. И Димка рад будет!
— Мама все в Иерусалиме? Как она?
— Спасибо. Собираешься навестить?
— Все бывает. Как Миха?
Она пожала плечами. На Соньку Жид мог положиться. Ее можно было выгнать с работы, выселить из квартиры, резать на части, жечь… Она все равно бы не выдала. Кроме сестры, у Михи никого в России не осталось. Мать с внуком еще раньше эмигрировали в Израиль. Жена вору не полагалась.
«Миха в Москве…»
Игумнову было достаточно увиденного.
—Я хочу предупредить. Бухарцев сдали. Афганца сюда заманили из Лондона, чтобы замочить. В любом случае, если ему нужна помощь… Вот телефон… — Игумнов сунул визитную карточку.
Носильщики у кассы тоскливо переминались. Она была настроена серьезно. Быстро соображала.
Рэмбо включил лондонскую кассету. Он прослушивал ее до того, как увидел на площади Игумнова. «— Почему он дал набой на «Дромит»?
— Спутал тебя с кем-то!
— Пару таких путаниц — и, смотришь, голову потерял!
— Там было что-то…
— Чек…»
Рэмбо вырубил кассету:
— Неерия ничего не говорит об этом. Боюсь, он не все знает. Тебе сегодня предстоит осмотреть квартиру Нисана. После похорон. Когда мы получим ключ…
— Понимаю.
Кассета снова крутилась. Костромская речь Туманова сплеталась с английской. В номере работал телевизор. Варнава открывал дверцу бара. Внизу под окнами проходила демонстрация сексуальных меньшинств. Били барабаны. Манифестанты кричали. Пели. В номере щелкнула зажигалка.
«Ну, на посошок…»
Запись закончилась.
Правили по Садовому в сторону площади Восстания, ныне Кудринской. Многие названия переулков тоже поменялись. Вместо Гайдара, Мечникова были Казенные, Большой, Малый… Рэмбо легко запоминал новые — в сущности, старые имена. Столичные власти грозились постепенно заменить все прежние, лучше сказать, новые имена. Тут сам черт мог ногу сломать…
Игумнов на заднем сиденье беззвучно выматерился.
Кидалы не позволили ему подойти к кассе сборов. Он не мог поставить сестру Туманова под удар.
Рэмбо поставил кассету на начало. Нажал клавишу. Голоса криминальных авторитетов под музыкальную фонограмму снова вошли в машину.
«Первый тост за Мессию…»
Послышался звон хрусталя.
«Сметана и Серый делают политику в Москве…»
Рэмбо не раз думал об этом. К нему обращались и партнеры из Нью-Йорка, Антверпена, Тель-Авива… Из других мест.
Перед российской братвой возникли новые горизонты.
Старый московский вор рассказывал, как между отсидками позволял себе столик в «Савойе» или «Национале». В международном вагоне путешествовал в Тифлис. Но чаще ограничивался посещением бильярдной в Парке культуры имени Горького.
Сегодня для авторитетов — Серого, Сметаны, этих двоих, болтавших в лондонском пятизвездочном отеле «Черчилль», были доступны Канары, Лазурный берег, Ницца, Эйлат. Клаб-отель на Красном море — жемчужина Ближнего Востока…
Люди ездили. Побывали, вернулись. У каждого по пять-шесть заграничных паспортов.
Оказалось, во всем мире требуется — одно и то же.
Крыша !
Она нужна всем русским , где бы ни жили.
Нестерпимо, когда тебя даже легонько постучат по сломанной кости и попросят выложить б а б к и … В Бруклине ли, в Ларнаке, в Ашдоде…
Цивилизованный рэкет. Календарная отстежка многочисленных соотечественников, разлетевшихся по всему земному шару.
Бизнес есть бизнес…
«Президент страховой компании „Социум“ г-н Игорь Сметанин… С нами вам не страшен любой угон машины…»
«Игральные автоматы. Мировые поставки. Эксплуатация, „Серж Серый и брат“, Ла-Пас, Боливия…»
«WARNAWA LTD. Массаж. Сопровождение».
«— Скотленд-Ярду не больно интересно… — Варнава не опасался „жучков“. — Сметана и Серый держат ситуацию под контролем. Арабова они не сдадут. В Иерусалиме и „Белая чайхана“ могут быть спокойны… А пощипать их — это закон никому не запрещает. Вор украдет, фраер заработает…
— В Иерусалиме говорили о банке, с которым они
контачат… — Жид старался не говорить лишнего. — Народ там стремный.
— Ты им не опасен…
— Считаешь?
—Уверен. В Москве тебе ничего не грозит…»
То и дело возникали паузы.
«—Известно, кто они по жизни?
—Бушлаты… Им, конечно, помогли».
«Жучок» из лондонского магазина «Шпион» доставил в Москву интереснейшую информацию…
Банк, о котором спрашивал Туманов, был пока неизвестен. В кабинете у Рэмбо лежало удостоверение, отобранное в подъезде на Вахтангова. В Регистрационно-лицензионном управлении фонд с таким названием зарегистрированным не значился.
Кроме бандитов, банкиров, бывших ментов развивалась еще сила, на которую прежде всегда закрывали глаза. «Афганцы», «чеченцы». «Альфа», «Выстрел». Десантники. Бывший спецназ.
Рэмбо смотрел в окно. Перемежающиеся ряды вынесеных на тротуар легких белых столиков, ярко-красные чепраки кафе… Светильники сплошь оклеены предложениями…
«Останется ли все это?»
Многоэтажные здания на Садовом стояли, тяжело прижатые к грунту, друг к другу. Сбоку внизу мелькнула торговая вывеска: «Кабул»…
«Что же можно в нем предложить?.. — Рэмбо ни разу не переступил порог магазина с приснопамятным именем. Слишком многое было с ним связано. — „Калашниковы“? Анашу?»
Игумнов заметил:
— Й Варнава, и Миха то и дело кладут поклоны на Восток.
— Я объясню. По каналам ASIS прошла информация. В Иерусалиме назначено заседание суда так называемой русской мафии. Не исключено, что наших Сметану и Серого туда потянут.
Рэмбо сменил кассету. Нажал на клавишу. Послышались звуки чудесной музыки. Игумнов поднял голову:
— Что это?
— Гершвин. «Американец в Париже»…
— Я и не знал, что ты рубишь!
— Профессорский сынок! Обязан…
Мыслями, однако, он был не на Елисейских Полях.
—Я надеюсь, сестра Михи или он сам, если в Москве, позвонят!
Отличник службы — российский пограничник в течение четверти минуты настороженно-внимательно созерцал физиономию Жида, затем обратился к электронным средствам учета и информации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94