— Не представляю, что я скажу папе!..
Когда Неерия показался на площадке, там было полно людей. С Неерией здоровались — он кивал, не замечая. Бегом сбежал по лестнице. К брату больше не подошел. Там правила бал контора : осматривала, замеряла, фотографировала.
Прямо у входной двери на крыльце молились несколько вызванных из синагоги бородатых, в полосатых накидках-талитах стариков во главе с руководителем сефардской общины — круглолицым горским евреем.
С крыльца Неерия увидел еще плотное кольцо посторонних. До черта зевак, сдерживаемых муниципалами. Особняком держались десятка три знакомых. Всех их прямо или косвенно затрагивало происшедшее. Соучредители нуждались в подтверждении курса вторым лицом Совета директоров, автоматически становившимся теперь первым и единственным. Зондаж в этом случае принимал форму выражения соболезнования. Неерия самостоятельно установил очередность и регламент общения.
Водитель Черепашка Ниндзя… Был он с Рязанщины, из Шацкого района, с Выши — одинокий, со странностями, служивший фирме со дня ее основания. Никто не слышал, чтобы он вспомнил о родных, о родителях. Отрезанный ломоть. Внушительных размеров бронежилет и маленькая головка на двухметровой отметине. Контора успела опросить его только в общих чертах, кое-что Ниндзя уже рассказал Неерии по телефону. Оставалось узнать главное.
—Я унес «Макаров», который был у Ковача… — Разговор шел тет-а-тет. — К чему тебе лишняя головная боль?..
У Ковача не было лицензии на ношение оружия. Водитель снова в тысячный раз доказал свою преданность братьям.
—Ковач успел выстрелить. Гильза у меня. Вместе с пистолетом…
Неерия потрепал его по плечу:
— Ты наш брат… — Взгляд его скользнул по распластавшейся на заднем сиденье жене убитого секьюрити. — Как она?
— Соседка вынесла ей снотворное…
— Родители у нее есть?
— Ковач взял ее из детского дома. Она жила у него.
— Сколько ей до совершеннолетия?
— Года два…
Неерия оглянулся — один из телохранителей, державшийся поблизости, тотчас подошел. Неерия показал на женщину на сиденье.
— Передашь ее сотруднице из охранно-сыскной ассоциации, они сейчас подъедут.
— Я понял, Неерия!
— Скажешь, я так распорядился. Введи ее в курс дела: похороны, поминки — за счет фирмы. Единовременное пособие — такое же, как сестрам Ковача…
— Я извещу!
— Кроме того, страховка и ежемесячная материальная помощь по день совершеннолетия… Похороны через двое суток, когда я прилечу из Бухары.
— Родственники уже знают?
—С матерью Ковача я договорился…
Телохранитель отошел. Другие секьюрити все время, пока он стоял у машины, молча смотрели в их сторону. Ниндзя на минуту снова завладел вниманием Арабова:
—Это рука Афанасия…
Водитель назвал имя вора в законе, с которым в свое время у бухарской братвы не сложились отношения.
— Я видел киллеров. На них черные шапки-«бандитки»…
— Сейчас их носят все!
— Это его стиль! Тот, что повыше, нес «Джеймс бонд» Нисана.
— Все, оставь… Афанасий сидит! Исходи из реального. Извини! — Неерия увидел человека, который был ему сейчас необходим. — Рэмбо!
Президент «Лайнс-секьюрити-информ» стоял рядом с «Волгой» ассоциации. Позади, за спиной водителя, в машине была тоже молодая женщина — бывший офицер милиции. Увидев приближающегося Арабова, она вышла из «тридцать первой», встала рядом с шефом.
—Такая беда…
Они коснулись друг друга щеками.
—Вот женщина, о которой меня просили… — Рэмбо мягко отстранился.
Неерия и дама-секьюрити обменялись поклонами.
— Она должна постоянно находиться с женой убитого телохранителя… — На Неерии был шелковый костюм, то и дело начинавший шуршать. — Чтобы девочка ничего не натворила. Не повесилась. Не наложила на себя руки… У них с Ковачем была большая любовь…
— Она там? — Рэмбо кивнул на «мерседес» Нисана.
— Да. Я не могу оставить ее одну. Она успела хватить снотворного или транквилизаторов…
— Не беспокойся. Это — бывший майор милиции. Сотрудница уголовного розыска…
Ассоциация на три четверти состояла из бывших ментов. Женщина снова раскланялась.
Одна проблема Неерии была решена.
—Что с моим родственником? С Рахмоном-бобо? Есть новости?
—Люди работают… — Рэмбо не собирался уточнять.
Неерия показал телохранителям, что хочет остаться с Рэмбо наедине, — амбалы мгновенно образовали кольцо. Полученное ассоциацией поручение ограничивалось поиском похищенного заложника.
—Я хочу расширить существующее соглашение…
Речь шла о всеобъемлющем заказе. Майор-секьюрити открыла «Волгу», снова заняла место на заднем сиденье.
— Откуда идет угроза? Кто за этим? В какую сторону разводят стрелки…
— Ты считаешь, что розыском убийцы должен заниматься частный инвестигейтор? — Рэмбо не сказал «детектив», имел в виду специалиста более высокого уровня — «исследователя». — Следствие все равно ведется. Мы окажем РУОПу помощь…
— Я говорю о безопасности в глобальном смысле. На крышу Савона нет надежды… Я хочу, чтобы ты возглавил эту работу.
Соратники Неерии находились совсем близко, сразу за амбалами-телохранителями. Не исключалось, что разговор им слышен. Детали решено было обсудить после возвращения Неерии из Вабкента.
—Кредит «Лайнсу» открыт уже сегодня в «Рассвет-банке»…
Банк был достаточно известен.
—Рад помочь, Неерия. Со мной будет мой друг-детектив. Он возвращается из Англии. Завтра, на похоронах Ковача, я его представлю…
Игумнов — рыжий, в жаркой кожаной куртке, под Марлона Брандо пятьдесят третьего года в фильме «Дикарь», с которой не расставался даже в Лондоне, — видел джентльмена сбоку. Одно короткое мгновение. Он знал этот тип — костлявые, стройные, с матовыми лицами, крупными блестящими глазами. Похожи на афганцев. Джентльмен впереди спешил.
«Туманов! Миха!»
Российский авторитет, известный как Жид, или Афганец, в последнее время обитал в Иерусалиме — третьем по величине центре русской мафии за границей, после Нью-Йорка и Амстердама.
Миха исчез внезапно, пару лет назад, и в столичной криминальной хронике проскочило сообщение, что Прокуратура России во главе с новым Генеральным в порядке экс-традиции выдала его ФБР по делу Иванькова-Япончика.
Миха на ходу дернул из кармана платок. Вытер лицо. Пачка стофунтовок с изображением королевы плюхнулась на горячий асфальт.
Солнце жгло беспощадно.
Под черепичными крышами окрестных зданий сверкали непривычного блеска и чистоты огромные британские окна.
Миха свернул в подземный переход, тут же исчез.
Улица была не из шумных.
Кроме Игумнова и незнакомого соотечественника, случайно навязавшегося ему в попутчики у гигантского лондонского «Си-энд-Эй», никого вблизи не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94