Рубакин и Ромен Роллан
В начале войны в Швейцарии поселился французский писатель Ромен Роллан. Он покинул Францию, так как не мог там свободно выступать против мировой империалистической войны.
Знакомство и дружба Н.А.Рубакина и Ромена Роллана заслуживает особого внимания. Она оказала огромное влияние на взгляды Р.Роллана на Россию и на русскую революцию.
Роллан жил недалеко от Рубакина, всего километрах в десяти, в городке Вильнёве. Между Клараном и Вильнёвом ходил трамвай.
Рубакин, конечно, много знал о Роллане, читал его произведения, очень любил и уважал его. Роллан же в то время почти ничего не знал о современных ему русских писателях, кроме Л.Толстого и М.Горького. Для него Рубакин был вначале еще почти неизвестной величиной. Роллан из русских писателей больше всего любил Льва Толстого и в очень многом разделял его воззрения о «непротивлении злу насилием». Рубакин тоже очень любил Л.Толстого как писателя, но совершенно не разделял его «непротивление». Знакомство Рубакина с Ролланом состоялось в самый разгар мировой войны.
Об этом знакомстве имеется два основных источника, и оба от заинтересованных лиц. Один – это записи Рубакина о Роллане. Другой – это записи Р.Роллана о Рубакине в его «Дневнике военных лет». Между ними была и переписка, но ее сравнительно очень мало, так как они жили слишком близко друг от друга, и частые их встречи исключали смысл переписки. Но все-таки в архиве Рубакина сохранилось немало писем от Роллана и копии его писем к Роллану. При замкнутом характере Роллана, к которому нельзя было зайти попросту, мимоходом, по пути, во время прогулки, неудивительно, что, кроме личных бесед, был и обмен письмами.
Впервые Рубакин и Роллан увиделись в начале 1916 года. Познакомил их П.И.Бирюков, автор двухтомной биографии Л.Толстого, давно эмигрировавший из России и живший постоянно около Женевы, в Онэ, где у него был дом и небольшой участок земли. Бирюков был швейцарским гражданином.
В «Дневнике военных лет 1914 – 1919 гг.» (не переведенном на русский язык) Роллан описывает свои первые впечатления о Рубакине. Он посвящает многие страницы дневника описаниям бесед с Рубакиным. Записанное им содержание этих бесед ясно показывает, до какой степени представления Роллана о России, событиях в ней, о революции были туманны и поражающе наивны. По этим записям видно, насколько мало этот крупный французский писатель, благожелательно расположенный к русскому народу и русской литературе, знал об этом народе и о России. Рубакин после знакомства с Ролланом, которое, по-видимому, произошло в Женеве, где жил Бирюков, пришел в гости к Роллану на виллу «Ольга» в Вильнёве. Вот что пишет Роллан об этой встрече:
«Визит Николая Рубакина, о котором меня предупредил открыткой Форель (крупный швейцарский психиатр и энтомолог, друг Рубакина и Роллана. – А.Р.). Мужчина лет 60 (ему было тогда 54 года. – А.Р.), седая борода, грива волос, сангвиник, улыбающийся, трепещущий мыслью. Он поселился лет десять тому назад в Кларане, друг Бирюкова, изгнанника, как и он сам, и, как он, собрал большое количество секретных документов о России (?). Оригинальный ученый, великий труженик, особенно поглощенный изучением психологии и биологической филологии (! – так Роллан понял название библиологическая психология! – А.Р.). Он написал огромное количество произведений: на мой вопрос, попадают ли его писания в Россию, он отвечает: „Сорок семь моих книг запрещены, сожжены в России. Но 153 в ней разошлись. Этого достаточно“.
«У него семь миллионов читателей, больше, чем у Горького и у популярных романистов. Он, по-видимому, является великим энциклопедистом или, лучше сказать, сам собою является Энциклопедией современной России. Он высказал огромное восхищение Гюйо и очень много симпатии к моим произведениям, которые, по его словам, очень популярны в России».
7 мая 1916 г.
«Моя сестра и я завтракаем у д-ра Феррьера вместе с Николаем Рубакиным и Полем Отлэ.
Во время завтрака Рубакин мне рассказал о гнусностях царского правительства... В рассказах Рубакина часто мелькает слово «черносотенцы». По его данным, черная сотня состоит из нескольких сот крупных помещиков, которые в то же время являются крупными чиновниками, и сам царь и самые высокопоставленные лица входят в их Лигу. В самом деле, вопреки обычному мнению о царе Рубакин считает его полностью ответственным за преступления правительства. Говоря о гонениях на свободу мысли, он сказал, что со времени революции 1905 года было сожжено 49 миллионов томов книг... Рубакин верит в русскую революцию. Он под этим подразумевает не кровавый терроризм (который к тому же может проявиться и которого он не одобряет), но победоносную оппозицию существующему строю. В этом смысле, по его мнению, революция уже имеется в России, в Думе».
12 апреля 1917 г.
«Мы идем в Кларан-Тавель с визитом к Николаю Рубакину. Мы его нашли в библиотеке, которая заполняет целое крыло дома, библиотека французских, немецких, но главным образом русских книг, содержащая целый ряд неопубликованных документов (? – А.Р.). У его жены музыкальный вечер, и мы там встречаемся с Анатолием Луначарским и с несколькими русскими друзьями, в частности с неким Кристи, который уже был (или должен был быть) президентом республики во время русской революции 1905 г. В промежутках между слушанием пьес на рояле и на скрипке (классики скрипки XVIII века: Витали, Тартини, Мартини и т.д. и Бетховен, так как эти революционеры в политике любят, как общее правило, консерваторов в искусстве) я беседую с Луначарским: он мне сообщает, что Ленин уехал три дня тому назад в Россию...»
Письмо Р.Роллана Вильдраку от 12 декабря 1917 года:
«Я знаю двух человек, которые в наше время находят возможность быть счастливыми или же по крайней мере сохранять спокойствие духа. Это, во-первых, ученый типа Николаи, гениальный биолог... Другой – это историк Рубакин, который весь охвачен молодой силой, проснувшейся в его гигантском народе. Хотя он и не разделяет учение нынешних властителей, он радуется потокам новой жизни, которые там вырвались на волю, и бесконечными горизонтами будущего, открытого его надеждам».
17 января 1918 г.:
«Визит Рубакина и его жены. Он говорит, что его сын возглавлял медицинскую службу русских войск во Франции и от него неожиданно потребовали его ухода с этого поста по приказу французского правительства. Мотив: он сын писателя-большевика (что неверно, так как Рубакин никогда не был большевиком), но он совершил преступление, непростительное с точки зрения французского правительства, он справедливо судил о большевиках и говорил правду о событиях в России. Рубакин вспоминает с горечью, что он несколько раз оказывал большие услуги союзникам, в особенности разоблачив первым в „Газетт де Лозанн“ подозрительные интриги Штюрмера, ищущего заключить мир с Германией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60