И ты это прекрасно знаешь. – Эл перебросил ему мех, и Фарл со счастливым видом осушил его до дна.
– Я думал, ты хочешь убить всех чародеев в Аталантаре.
Эльминстер кивнул.
– Всех Верховных Чародеев. Да, я поклялся и вроде не собираюсь отступать, – ответил он, задумчиво глядя вдаль за реку, на которой только что показалась баржа, плывшая по течению к докам. – Только, знаешь, временами я спрашиваю себя, что еще должно быть в жизни.
– Хорошая пирушка каждую ночь, – ответил Фарл, – да туго набитый золотом кошелек, и чтобы не бояться, что где-нибудь в темном переулке тебе ткнут в бок ножом, и не прятаться в мусорном бачке, когда наемники тычут туда своими алебардами.
– И это все, что тебя интересует? – спросил Эл. – Больше ничего?
– Да ты че? В чем дело? – с легким презрением сказал Фарл. – У нас хватает жрецов по всему Фэйруну, вот пусть они и беспокоятся о чем другом, а мой голодный желудок никогда не устанет напоминать мне, к чему я должен стремиться. – Довольный, что удалось выжать еще одну – последнюю – каплю, он опустил мех, скатал его и, заткнув за пояс, вопросительно посмотрел на своего друга.
Эладар Темный хмуро глядел на него.
– Каким богам мне поклониться? Захваченный врасплох, Фарл пожал плечами и только развел руками в ответ:
– Это должен каждый сам для себя решить или, во всяком случае, хорошо бы, чтобы решил. Только глупцы повинуются первому попавшемуся жрецу.
В серо-голубых глазах, разглядывающих его в упор, загорелся веселый огонек.
– А что тогда делают жрецы? Фарл пожал плечами:
– Распевают молитвы и, сердито крича, тычут в людей мечами, если те поклоняются не их богам.
Все тем же тихим серьезным голосом Эл спросил:
– А зачем тогда верить? Что проку-то?
Фарл снова раздраженно пожал плечами, всем своим видом показывая, что никто не может знать ответ на такой вопрос, но взгляд Эльминстера был все так же серьезен, и, немного помолчав, Фарл тихо ответил:
– Люди хотят верить, что где-то есть нечто лучшее, чем то, что они имеют здесь и сейчас, и что они могли бы получить это лучшее. Так было во все времена… Также людям нравится принадлежать – ну, входить в какую-нибудь группу – и чувствовать свое превосходство над теми, кто не с ними. Именно поэтому многие объединяются в клубы, компании, братства и все такое.
Взгляд Эладара оживился.
– А когда ночью в темном переулке они тычут друг в друга мечами, тогда они тоже чувствуют превосходство?
Фарл усмехнулся:
– В точку. – Он подождал, пока баржа доползла до дальнего дока, затем с беззаботным видом сказал: – Если мы и дальше, на много ночей вперед, собираемся бок о бок смотреть смерти в лицо, так, пожалуй, это даже и к лучшему, если я узнаю, по каким законам ты живешь. Кстати, я уже понял, что воровству ты предпочитаешь охранять лавки, работать в доках, выполнять всякие разовые поручения – там посыльным, к примеру. Так кто бы отказался, если бы можно было зарабатывать честно?
– Да любой, у кого мозги набекрень, любитель острых ощущений, – сухо заметил Эл.
Фарл захохотал:
– Подожди-ка, сейчас переведу дух, а ты расскажи поподробнее.
Эльминстер на миг задумался:
– А чего тут рассказывать? Я не хочу убивать невинных людей… и не люблю красть, ну разве что у богатых торговцев, которые сами по себе противны, все гребут под себя и ведут себя нагло и непорядочно. А, ну и, конечно, у чародеев.
– Ты что, правда так их ненавидишь? Эльминстер пожал плечами:
– Я… я просто презираю тех, кто прячется за магию и с ее помощью управляет остальными, ну, к примеру, нами, только потому, что их научили читать или боги дали им колдовскую силу или что-нибудь в этом роде. Им бы свое искусство применить, чтобы людям помочь, а не держать их в страхе.
– А вот если бы ты сейчас оказался на месте Белора, – тихо спросил Фарл, – вот скажи, ради всех наших богов, что бы ты делал, если не подчинился бы чародеям? Разве у тебя был бы выбор?
Эл снова пожал плечами:
– Король может позволить загнать себя в ловушку, а ведь может и не позволить. Он никогда не покажется нам, своим подданным, чумазым или оборванным, чтобы мы не знали его таким. Мы ведь подданные, которым, как предполагается, он служит. Откуда мне знать, был у Белора выбор или нет?
– Однажды ты рассказал, что твоих родителей убил чародей, прилетевший на драконе, – заметил Фарл.
Эльминстер внимательно посмотрел на него:
– Когда это?
– Ты был пьяный. Вскоре после того, как мы встретились, мне захотелось выяснить, можно ли тебе доверять, ну вот и подпоил тебя. Тогда ночью, в «Кольце мечей», а ты заладил только одно: «разбойник» да «убивать Верховных Чародеев»… Так все и твердил как одержимый…
Эльминстер пристально разглядывал тенистую крону над соседним склепом.
– Каждый одержим чем-нибудь, – произнес он и, повернувшись к Фарлу, спросил: – А вот у тебя что?
– Возбуждение. Если я не в опасности, не совершаю какие-нибудь возвышенные или тайные или важные дела, то я не живу.
Эльминстер кивнул, припоминая.
Был холодный пасмурный день, грязь по колено покрывала улицы Хастарла. Эл только что прибыл в город и с широко открытыми от изумления глазами бродил по его закоулкам. Завернув в одну из тупиковых улочек, он обернулся и вдруг обнаружил, что путь обратно отрезан крадущимися за ним по переулку крепкими мужичками с жесткими взглядами и неприятными ухмылками. Верховодил ими лысеющий нескладный верзила, одетый в потертую кожаную одежду. В одной руке он держал дубину, а в другой холщовый мешок, достаточно большой, чтобы туда поместилась голова Эльминстера, – а именно за ней-то они и охотились.
Эл отступил назад, нащупывая Меч Льва и задавая себе вопрос, сможет ли он драться с такой кучей народа в такой узкой улочке и при этом надеяться на победу. Приготовившись защищаться, он выставил свой обломок меча, но они все так же угрожающе продолжали приближаться. Лысый поднял дубину, очевидно рассчитывая, что сумеет отбить в сторону меч парня, а другие тем временем повалят его на землю. Но тут откуда-то сверху, над головой, раздался спокойный голос:
– На твоем месте, Шилдо, я бы не стал его трогать. Ты че, не видишь, он же «мясо» Хоклина? А знаешь, что Хоклин делает с теми, кто вмешивается в его дела?
Задрав безобразное лицо, лысый посмотрел вверх:
– Откуда ему знать-то?
На самом краю подоконника, скрестив руки на груди, сидел худощавый парень. Улыбаясь, он проговорил:
– Да он уже знает, лысая ты башка. Антаэрл только что убежал с донесением, а меня оставил отговорить тебя, потому как вспомнил какой-то должок тебе и что случилось прошлый раз, когда твоя шайка напала не на того. Че, плохо было, Шилдо? Вспомни-ка, что тебе пообещал Ундарл, если ты еще хоть раз так непростительно ошибешься? Вот я, к примеру, помню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
– Я думал, ты хочешь убить всех чародеев в Аталантаре.
Эльминстер кивнул.
– Всех Верховных Чародеев. Да, я поклялся и вроде не собираюсь отступать, – ответил он, задумчиво глядя вдаль за реку, на которой только что показалась баржа, плывшая по течению к докам. – Только, знаешь, временами я спрашиваю себя, что еще должно быть в жизни.
– Хорошая пирушка каждую ночь, – ответил Фарл, – да туго набитый золотом кошелек, и чтобы не бояться, что где-нибудь в темном переулке тебе ткнут в бок ножом, и не прятаться в мусорном бачке, когда наемники тычут туда своими алебардами.
– И это все, что тебя интересует? – спросил Эл. – Больше ничего?
– Да ты че? В чем дело? – с легким презрением сказал Фарл. – У нас хватает жрецов по всему Фэйруну, вот пусть они и беспокоятся о чем другом, а мой голодный желудок никогда не устанет напоминать мне, к чему я должен стремиться. – Довольный, что удалось выжать еще одну – последнюю – каплю, он опустил мех, скатал его и, заткнув за пояс, вопросительно посмотрел на своего друга.
Эладар Темный хмуро глядел на него.
– Каким богам мне поклониться? Захваченный врасплох, Фарл пожал плечами и только развел руками в ответ:
– Это должен каждый сам для себя решить или, во всяком случае, хорошо бы, чтобы решил. Только глупцы повинуются первому попавшемуся жрецу.
В серо-голубых глазах, разглядывающих его в упор, загорелся веселый огонек.
– А что тогда делают жрецы? Фарл пожал плечами:
– Распевают молитвы и, сердито крича, тычут в людей мечами, если те поклоняются не их богам.
Все тем же тихим серьезным голосом Эл спросил:
– А зачем тогда верить? Что проку-то?
Фарл снова раздраженно пожал плечами, всем своим видом показывая, что никто не может знать ответ на такой вопрос, но взгляд Эльминстера был все так же серьезен, и, немного помолчав, Фарл тихо ответил:
– Люди хотят верить, что где-то есть нечто лучшее, чем то, что они имеют здесь и сейчас, и что они могли бы получить это лучшее. Так было во все времена… Также людям нравится принадлежать – ну, входить в какую-нибудь группу – и чувствовать свое превосходство над теми, кто не с ними. Именно поэтому многие объединяются в клубы, компании, братства и все такое.
Взгляд Эладара оживился.
– А когда ночью в темном переулке они тычут друг в друга мечами, тогда они тоже чувствуют превосходство?
Фарл усмехнулся:
– В точку. – Он подождал, пока баржа доползла до дальнего дока, затем с беззаботным видом сказал: – Если мы и дальше, на много ночей вперед, собираемся бок о бок смотреть смерти в лицо, так, пожалуй, это даже и к лучшему, если я узнаю, по каким законам ты живешь. Кстати, я уже понял, что воровству ты предпочитаешь охранять лавки, работать в доках, выполнять всякие разовые поручения – там посыльным, к примеру. Так кто бы отказался, если бы можно было зарабатывать честно?
– Да любой, у кого мозги набекрень, любитель острых ощущений, – сухо заметил Эл.
Фарл захохотал:
– Подожди-ка, сейчас переведу дух, а ты расскажи поподробнее.
Эльминстер на миг задумался:
– А чего тут рассказывать? Я не хочу убивать невинных людей… и не люблю красть, ну разве что у богатых торговцев, которые сами по себе противны, все гребут под себя и ведут себя нагло и непорядочно. А, ну и, конечно, у чародеев.
– Ты что, правда так их ненавидишь? Эльминстер пожал плечами:
– Я… я просто презираю тех, кто прячется за магию и с ее помощью управляет остальными, ну, к примеру, нами, только потому, что их научили читать или боги дали им колдовскую силу или что-нибудь в этом роде. Им бы свое искусство применить, чтобы людям помочь, а не держать их в страхе.
– А вот если бы ты сейчас оказался на месте Белора, – тихо спросил Фарл, – вот скажи, ради всех наших богов, что бы ты делал, если не подчинился бы чародеям? Разве у тебя был бы выбор?
Эл снова пожал плечами:
– Король может позволить загнать себя в ловушку, а ведь может и не позволить. Он никогда не покажется нам, своим подданным, чумазым или оборванным, чтобы мы не знали его таким. Мы ведь подданные, которым, как предполагается, он служит. Откуда мне знать, был у Белора выбор или нет?
– Однажды ты рассказал, что твоих родителей убил чародей, прилетевший на драконе, – заметил Фарл.
Эльминстер внимательно посмотрел на него:
– Когда это?
– Ты был пьяный. Вскоре после того, как мы встретились, мне захотелось выяснить, можно ли тебе доверять, ну вот и подпоил тебя. Тогда ночью, в «Кольце мечей», а ты заладил только одно: «разбойник» да «убивать Верховных Чародеев»… Так все и твердил как одержимый…
Эльминстер пристально разглядывал тенистую крону над соседним склепом.
– Каждый одержим чем-нибудь, – произнес он и, повернувшись к Фарлу, спросил: – А вот у тебя что?
– Возбуждение. Если я не в опасности, не совершаю какие-нибудь возвышенные или тайные или важные дела, то я не живу.
Эльминстер кивнул, припоминая.
Был холодный пасмурный день, грязь по колено покрывала улицы Хастарла. Эл только что прибыл в город и с широко открытыми от изумления глазами бродил по его закоулкам. Завернув в одну из тупиковых улочек, он обернулся и вдруг обнаружил, что путь обратно отрезан крадущимися за ним по переулку крепкими мужичками с жесткими взглядами и неприятными ухмылками. Верховодил ими лысеющий нескладный верзила, одетый в потертую кожаную одежду. В одной руке он держал дубину, а в другой холщовый мешок, достаточно большой, чтобы туда поместилась голова Эльминстера, – а именно за ней-то они и охотились.
Эл отступил назад, нащупывая Меч Льва и задавая себе вопрос, сможет ли он драться с такой кучей народа в такой узкой улочке и при этом надеяться на победу. Приготовившись защищаться, он выставил свой обломок меча, но они все так же угрожающе продолжали приближаться. Лысый поднял дубину, очевидно рассчитывая, что сумеет отбить в сторону меч парня, а другие тем временем повалят его на землю. Но тут откуда-то сверху, над головой, раздался спокойный голос:
– На твоем месте, Шилдо, я бы не стал его трогать. Ты че, не видишь, он же «мясо» Хоклина? А знаешь, что Хоклин делает с теми, кто вмешивается в его дела?
Задрав безобразное лицо, лысый посмотрел вверх:
– Откуда ему знать-то?
На самом краю подоконника, скрестив руки на груди, сидел худощавый парень. Улыбаясь, он проговорил:
– Да он уже знает, лысая ты башка. Антаэрл только что убежал с донесением, а меня оставил отговорить тебя, потому как вспомнил какой-то должок тебе и что случилось прошлый раз, когда твоя шайка напала не на того. Че, плохо было, Шилдо? Вспомни-ка, что тебе пообещал Ундарл, если ты еще хоть раз так непростительно ошибешься? Вот я, к примеру, помню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115