Выискивал своих сверстников и приставал к ним с одним и тем же вопросом - не знают ли они Бакена и где его можно найти. К его немалому удивлению, никто из парней, к которым он обращался, ничего о Бакене не слышали.
Удача улыбнулась ему лишь в шестом по счету дворе, да и то только тогда, когда со своим дежурным вопросом он обратился к компании мальчишек года на три младше себя.
- Кто ж Бакена не знает! - важно хмыкнул один из них, небрежно сплюнув сквозь зубы.
- И где его найти? - спросил Саша, стараясь не обращать внимания на вызывающий тон подростка.
- Там, за гаражами... - паренек мотнул головой куда-то направо. - А зачем он тебе?
- Старшим, мальчик, надо говорить «вы», - назидательно сказал Белов и, не оглядываясь, зашагал в указанном направлении.
За гаражами, на бетонных блоках, расположилась теплая компания - человек пять. Перед ними стояла батарея разномастных бутылок, по большей части пустых. Саше хватило одного взгляда, чтобы понять: все пацаны были в изрядном подпитии. «Ну, слава богу, - отлегло у него от сердца, - с такими-то как-нибудь справлюсь!»
- Чего тебе, мужик? - равнодушно спросил его один из алкашей.
Белов даже не взглянул в его сторону. Он шагнул к длинноволосому, в черной футболке парню и ледяным тоном отчеканил:
- Бакен, разговор есть. Отойдем?
- Что за дела? - вяло возмутилась компания. - Ты кто такой, вообще?
- Ша, пацаны! - прикрикнул Бакен и с комичной важностью пьяного кивнул Саше: - Говори...
- Я - Белов. Александр Белов, - Саша говорил это Бакену и только ему, не сводя с него презрительно прищуренных глаз. - Сегодня днем ты обидел мою девушку - Лену Елисееву. Я хочу поговорить с тобой один на один, как мужчина с мужчиной. Или тебе слабо?
Собутыльники снова зашумели, и опять Бакен остановил их все тем же:
- Ша, пацаны!
Он поднялся и не спеша, вразвалочку, приблизился к Белову.
- Так вот, значит, кто теперь Ленку тискает! - нагло усмехнулся он, обнажив гнилые зубы. - Ну, пойдем, козел, побазарим...
«Шваль!» - сдерживая ярость, подумал Саша.
Бакен сделал несколько шагов в сторону и вдруг резко развернулся навстречу Саше. В его выставленной вперед руке блеснуло лезвие ножа.
- А ну, козел, давай-ка позырим, какого цвета у тебя кровушка! - грозно прохрипел он в хмельном кураже.
Белов пристально взглянул на врага. Бакена слегка пошатывало, а нож в его руке и вовсе ходил ходуном. Саша поднял руки, словно сдаваясь, и сделал осторожный шаг навстречу противнику. Бакен самодовольно ухмылялся, он чувствовал полное свое превосходство.
В следующее мгновение Саша левой рукой резко отбросил в сторону выставленный кулак с ножом, а правой, всем корпусом подавшись вперед, в точности, как учил Фил, со всей мощи въехал кулаком в ненавистную рожу Бакена! Тот хрюкнул и, раскинув руки, плашмя рухнул на спину. С ним все было ясно: Бакен спекся.
Мгновенно поняв это, Белов юлой развернулся к остолбеневшим собутыльникам и грозно взревел:
- А ну, кому тут еще?
Двое, начавшие было приподниматься, тут же опустились на блоки. Стало тихо-тихо...
Белов поднял оброненный Бакеном нож, вставил лезвие в щель меж бетонных гаражных плит и всем телом навалился на рукоятку.
- Дзынь! - с мелодичным звоном сломалась каленая сталь.
От лезвия остался куцый, не больше сантиметра длиной, кусок. Сломанный нож Саша бросил на живот неподвижного Бакена и повернулся к притихшим алкашам.
- Когда прочухается, передайте: в следующий раз убью! Запомнили? - внушительно произнес он и, не дожидаясь ответа, быстро зашагал прочь.
XII
Сразу после выпускного Космос угодил под домашний арест. Отец пожертвовал своим летним отпуском, чтобы самолично подготовить разгильдяя-сына к поступлению в Университет. Времени на раскачку не было - вступительные экзамены на физфак начинались уже в июле, поэтому они поселились на даче у какого-то приятеля отца и с головой окунулись в работу.
Вообще-то Юрий Ростиславович никогда не занимался репетиторством и поначалу ему было нелегко. Он ждал немедленных результатов, а их, конечно же, не было. Тогда профессор впал в панику. Ему стало казаться, что его сын непроходимо туп, что он не в состоянии понять даже самых элементарных вещей. Юрий Ростиславович нервничал, горячился, и это, разумеется, только мешало делу.
Профессору понадобилось несколько дней чтобы наконец понять, что вчерашний школьник - это не коллеги по кафедре, что разговаривать с сыном нужно на понятном ему, Космосу, языке, и что его академические экскурсы, скажем, в квантовую теорию поля ничего, кроме вреда, не приносят. Усвоив это, Юрий Ростиславович наскоро ознакомился с содержанием школьных учебников физики и математики, и дело пошло.
Оказалось, что математику в рамках школьной программы Космос знает вполне сносно, зато с физикой ситуация была заметно хуже. Ей-то и посвятили большую часть времени Холмогоровы.
Юрий Ростиславович быстро вошел во вкус репетиторства. Он втолковывал сыну законы физики с такой увлеченностью и энтузиазмом, что частенько заставлял Космоса задумываться - кому из них эти занятия нужнее. Глядя в горящие азартом глаза отца и старательно изображая заинтересованность на лице, Космос рассеянно думал:
«Черт возьми, ну зачем ему нужно все это? Что это - слепая вера в то, что интересней физики ничего нет и быть не может? Или просто отцовское честолюбие: во что бы то ни стало направить отпрыска по своему пути? Ну, почему, почему он вбил себе в голову,
что этот долбанный физфак - это именно то, что мне надо? Даже жалко его - отпуск на меня угробил. Пиява его в Ялте жирует - на его, кстати, денежки, - а он тут со мной парится... И ничего, главное, не объяснить - упертый, как танк! Или все-таки рискнуть и попробовать?»
Тем временем начались экзамены. Письменную математику Космос сдал на пять и поверг тем самым отца в бурный до неприличия восторг. Профессор скакал по даче козлом, вопил какие-то древние песни и даже предложил на радостях распить бутылку шампанского. Космосу, правда, достался всего один фужер, остальное выпил совершенно счастливый отец абитуриента.
Два следующих экзамена Космос сдал на четверки. Перед последним - устной физикой - расклад был такой: пятерка гарантировала поступление, с четверкой набирался полупроходной балл, что тоже, учитывая фамилию Холмогоров, можно было считать поступлением. Впрочем, Космосу было ясно - любой из преподов с кафедры физики, принимающих экзамены, влепит ему пятерку не задумываясь, просто из уважения к папаше.
Шансы угодить в студенты физфака стали угрожающе реальны, и накануне экзамена Космос, наконец, решился на серьезный разговор с отцом.
- Пап, ты можешь объяснить мне одну вещь? - спросил он, усаживаясь в кресло напротив отца.
- Разумеется, - улыбнулся тот, с готовностью откладывая в сторону газету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Удача улыбнулась ему лишь в шестом по счету дворе, да и то только тогда, когда со своим дежурным вопросом он обратился к компании мальчишек года на три младше себя.
- Кто ж Бакена не знает! - важно хмыкнул один из них, небрежно сплюнув сквозь зубы.
- И где его найти? - спросил Саша, стараясь не обращать внимания на вызывающий тон подростка.
- Там, за гаражами... - паренек мотнул головой куда-то направо. - А зачем он тебе?
- Старшим, мальчик, надо говорить «вы», - назидательно сказал Белов и, не оглядываясь, зашагал в указанном направлении.
За гаражами, на бетонных блоках, расположилась теплая компания - человек пять. Перед ними стояла батарея разномастных бутылок, по большей части пустых. Саше хватило одного взгляда, чтобы понять: все пацаны были в изрядном подпитии. «Ну, слава богу, - отлегло у него от сердца, - с такими-то как-нибудь справлюсь!»
- Чего тебе, мужик? - равнодушно спросил его один из алкашей.
Белов даже не взглянул в его сторону. Он шагнул к длинноволосому, в черной футболке парню и ледяным тоном отчеканил:
- Бакен, разговор есть. Отойдем?
- Что за дела? - вяло возмутилась компания. - Ты кто такой, вообще?
- Ша, пацаны! - прикрикнул Бакен и с комичной важностью пьяного кивнул Саше: - Говори...
- Я - Белов. Александр Белов, - Саша говорил это Бакену и только ему, не сводя с него презрительно прищуренных глаз. - Сегодня днем ты обидел мою девушку - Лену Елисееву. Я хочу поговорить с тобой один на один, как мужчина с мужчиной. Или тебе слабо?
Собутыльники снова зашумели, и опять Бакен остановил их все тем же:
- Ша, пацаны!
Он поднялся и не спеша, вразвалочку, приблизился к Белову.
- Так вот, значит, кто теперь Ленку тискает! - нагло усмехнулся он, обнажив гнилые зубы. - Ну, пойдем, козел, побазарим...
«Шваль!» - сдерживая ярость, подумал Саша.
Бакен сделал несколько шагов в сторону и вдруг резко развернулся навстречу Саше. В его выставленной вперед руке блеснуло лезвие ножа.
- А ну, козел, давай-ка позырим, какого цвета у тебя кровушка! - грозно прохрипел он в хмельном кураже.
Белов пристально взглянул на врага. Бакена слегка пошатывало, а нож в его руке и вовсе ходил ходуном. Саша поднял руки, словно сдаваясь, и сделал осторожный шаг навстречу противнику. Бакен самодовольно ухмылялся, он чувствовал полное свое превосходство.
В следующее мгновение Саша левой рукой резко отбросил в сторону выставленный кулак с ножом, а правой, всем корпусом подавшись вперед, в точности, как учил Фил, со всей мощи въехал кулаком в ненавистную рожу Бакена! Тот хрюкнул и, раскинув руки, плашмя рухнул на спину. С ним все было ясно: Бакен спекся.
Мгновенно поняв это, Белов юлой развернулся к остолбеневшим собутыльникам и грозно взревел:
- А ну, кому тут еще?
Двое, начавшие было приподниматься, тут же опустились на блоки. Стало тихо-тихо...
Белов поднял оброненный Бакеном нож, вставил лезвие в щель меж бетонных гаражных плит и всем телом навалился на рукоятку.
- Дзынь! - с мелодичным звоном сломалась каленая сталь.
От лезвия остался куцый, не больше сантиметра длиной, кусок. Сломанный нож Саша бросил на живот неподвижного Бакена и повернулся к притихшим алкашам.
- Когда прочухается, передайте: в следующий раз убью! Запомнили? - внушительно произнес он и, не дожидаясь ответа, быстро зашагал прочь.
XII
Сразу после выпускного Космос угодил под домашний арест. Отец пожертвовал своим летним отпуском, чтобы самолично подготовить разгильдяя-сына к поступлению в Университет. Времени на раскачку не было - вступительные экзамены на физфак начинались уже в июле, поэтому они поселились на даче у какого-то приятеля отца и с головой окунулись в работу.
Вообще-то Юрий Ростиславович никогда не занимался репетиторством и поначалу ему было нелегко. Он ждал немедленных результатов, а их, конечно же, не было. Тогда профессор впал в панику. Ему стало казаться, что его сын непроходимо туп, что он не в состоянии понять даже самых элементарных вещей. Юрий Ростиславович нервничал, горячился, и это, разумеется, только мешало делу.
Профессору понадобилось несколько дней чтобы наконец понять, что вчерашний школьник - это не коллеги по кафедре, что разговаривать с сыном нужно на понятном ему, Космосу, языке, и что его академические экскурсы, скажем, в квантовую теорию поля ничего, кроме вреда, не приносят. Усвоив это, Юрий Ростиславович наскоро ознакомился с содержанием школьных учебников физики и математики, и дело пошло.
Оказалось, что математику в рамках школьной программы Космос знает вполне сносно, зато с физикой ситуация была заметно хуже. Ей-то и посвятили большую часть времени Холмогоровы.
Юрий Ростиславович быстро вошел во вкус репетиторства. Он втолковывал сыну законы физики с такой увлеченностью и энтузиазмом, что частенько заставлял Космоса задумываться - кому из них эти занятия нужнее. Глядя в горящие азартом глаза отца и старательно изображая заинтересованность на лице, Космос рассеянно думал:
«Черт возьми, ну зачем ему нужно все это? Что это - слепая вера в то, что интересней физики ничего нет и быть не может? Или просто отцовское честолюбие: во что бы то ни стало направить отпрыска по своему пути? Ну, почему, почему он вбил себе в голову,
что этот долбанный физфак - это именно то, что мне надо? Даже жалко его - отпуск на меня угробил. Пиява его в Ялте жирует - на его, кстати, денежки, - а он тут со мной парится... И ничего, главное, не объяснить - упертый, как танк! Или все-таки рискнуть и попробовать?»
Тем временем начались экзамены. Письменную математику Космос сдал на пять и поверг тем самым отца в бурный до неприличия восторг. Профессор скакал по даче козлом, вопил какие-то древние песни и даже предложил на радостях распить бутылку шампанского. Космосу, правда, достался всего один фужер, остальное выпил совершенно счастливый отец абитуриента.
Два следующих экзамена Космос сдал на четверки. Перед последним - устной физикой - расклад был такой: пятерка гарантировала поступление, с четверкой набирался полупроходной балл, что тоже, учитывая фамилию Холмогоров, можно было считать поступлением. Впрочем, Космосу было ясно - любой из преподов с кафедры физики, принимающих экзамены, влепит ему пятерку не задумываясь, просто из уважения к папаше.
Шансы угодить в студенты физфака стали угрожающе реальны, и накануне экзамена Космос, наконец, решился на серьезный разговор с отцом.
- Пап, ты можешь объяснить мне одну вещь? - спросил он, усаживаясь в кресло напротив отца.
- Разумеется, - улыбнулся тот, с готовностью откладывая в сторону газету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41