— Что же вы в таком случае подозреваете?
— Я подозреваю, что она отправилась внутрь страны.
— В наши места?
— Да.
— Аа-а! — проговорил, улыбаясь, граф. — В таком случае она, значит, твердо решилась исполнить свою клятву, во что бы то ни стало стереть меня с лица земли и заставить переселиться в иной, лучший мир.
— Все эти подозрения, кроме того, подтверждаются еще тем, что графиня взяла с собой целую дюжину бандитов и разбойников самого худшего сорта.
— Какое подходящее для нее общество!
— Вы беззаботно смеетесь, Луи. А, по-моему, вам совсем не следовало бы смеяться. Клянусь вам, вы играете с огнем!
— А вы разве осторожнее меня, Арман? — спросил серьезно граф де Виллье, смотря своему другу прямо в глаза.
Барон де Гриньи отвернулся, и, желая перевести разговор на другую тему, продолжал:
— Известие об отъезде графини де Малеваль насторожило меня, я испугался за вас, мой дорогой и единственный друг. Я писал вам, а затем… а затем, как видите, явился и сам вслед за письмом. Вдвоем нам, во всяком случае, будет легче отвратить эту, может быть, впрочем, и воображаемую опасность.
— Благодарю вас, Арман, но я, признаюсь вам, не понимаю, зачем нужно было принимать столько предосторожностей для того, чтобы дать мне понять, что положение дела изменилось и, может быть, грозит мне опасностью? Тут может быть только одно: или, как вы предполагаете сами, опасность воображаемая, и тогда вы не стали бы так спешить с приездом сюда.
— Но моя дружба к вам…
— Дайте мне докончить… или же опасность существует на самом деле, и я, или, скорее, мы обладаем мужеством настолько, что можем обращать на нее столько же внимания, как на плывущее на небе облако.
— Согласен. Однако эта женщина…
— Я ведь ее знаю… немного, мои друг, — добавил, улыбаясь, граф де Виллье. — И знаю, что если она в ярости и готова убить меня сегодня, то завтра же забудет, что я существовал когда-нибудь на белом свете.
— Да, это, пожалуй, правда.
— Но зачем мы будем заниматься ее особой и ее желанием отомстить в такое время, когда мы отправляемся в экспедицию, из которой мы, может быть, и не вернемся?
— Вы правы! Когда же, однако, мы отправляемся?
— Завтра.
— Я предпочел бы сегодня вечером.
— Вы говорите, как ребенок.
— Луи! Луи! Запомните эти слова!
— Слушаюсь.
— Ненависти женщины следует бояться гораздо больше, чем ненависти десятерых мужчин.
— Довольно.
— Не спорьте… я — живое доказательство… но не спрашивайте меня… вы смотрите на меня с изумлением… Да, Луи, да… я также… я испытал это, и когда в моей памяти встают эти воспоминания, я начинаю дрожать за себя и за вас.
— Дорогой Арман, почему же вы никогда не хотели довериться мне?
— Это тайна, которая так же тяготела бы над вами, как и… но ее пока еще рано открывать.
И молодой человек сделался вдруг грустен и уже не пытался скрывать более своих мрачных мыслей.
Затем он сказал графу де Виллье:
— Время, однако, идет, пора возвращаться домой. Затем, спустившись с холма, он направился по дороге к форту Дюкэну; граф, которого заставили призадуматься последние слова его друга, молча последовал за ним.
Они вернулись в форт, не обменявшись ни одним словом.
Глава XIII. СИЛУЭТ РАЗБОЙНИКА
Было около семи часов утра.
Накинув поверх мундира плащ, граф вышел из занимаемого им помещения, стараясь шуметь как можно меньше. Он боялся разбудить своего друга, крепко спавшего в эту минуту. Барон де Гриньи, утомленный длинным путешествием от Квебека до форта Дюкэна, должен был проспать еще несколько часов. Сон отлично подкрепил графа де Виллье. Он позвал Золотую Ветвь.
Последний уже находился на своем посту в передней и сейчас же явился к своему офицеру. Его молодой начальник приказал сказать барону де Гриньи, что он идет осмотреть гласисы крепости и скоро вернется. Затем капитан направился к потерне, которую отворил перед ним часовой, и очутился в поле.
Граф, отказываясь уехать вчера вечером и откладывая на двадцать четыре часа отправление экспедиции, почему-то не захотел сообщить своему другу причины этого замедления, а причиной этому была его любовь к Анжеле.
Как бы ни велика была дружба, которую питал граф к своему другу, он с целомудрием влюбленного, истинно полюбившего к тому же в первый раз, желал хранить свою любовь в тайнике своего сердца, и открыть ее третьему лицу — хотя бы этот был третий, даже его лучший друг, — по его мнению, значило бы профанировать святое чувство любви.
Но молодой человек не имел мужества покинуть ту, которую он так любил, и отправиться в опасную экспедицию, из которой он, может быть, не вернется, не увидев Анжелы еще раз, не сказав ей последнего прости и не почерпнув в ее глазах мужества, столь необходимого ему перед разлукой при таких условиях; поэтому, воспользовавшись сном своего друга, он тихо вышел из дому с тем, чтобы ближайшей дорогой пройти к хижине Изгнанника.
Граф по самые глаза закутался в свой плащ, чтобы не быть узнанным, и большими шагами торопливо пошел по едва намеченным улицам предместья, раскинувшегося под прикрытием крепостных пушек. Жители предместья еще все спали, и только там и сям начали отворяться двери. Граф прошел незамеченным — так по крайней мере он думал — и углубился в лес, убежденный, что никто не заметил, в какую сторону он направился
С того времени, как граф взял за обыкновение ежедневно навещать обитателей хижины, он старался выбирать самую кратчайшую дорогу, чтобы подольше оставаться подле той, которую он любил Для этого он постарался отделаться от пироги и поискать ближайшую дорогу через лес. Исполнить это не представляло ни малейшего затруднения, потому что дорога существовала и на самом деле; и когда он во второй раз отправился в хижину Анжелы, молодая девушка сама указала ему эту дорогу Дорога была едва заметной лесной тропинкой. Следуя по ней, молодой человек меньше чем через три четверти часа подходил уже к калитке в ограде, которой был обнесен двор хижины Изгнанника
На этот раз, когда граф подошел к изгороди, он увидел Анжелу, которая стояла, прислонившись к калитке, чего она никогда не делала раньше; она, видимо, караулила его приход. Яркая краска залила лицо молодой девушки, когда она увидела своего возлюбленного
— Я ждала вас, Луи, — проговорила она, подставляя ему лоб, на котором он почтительно запечатлел поцелуй. Поцелуй жениха, равняющийся братскому лобзанию.
— Вы ждали меня? — спросил капитан с удивлением. — И в такой ранний час? Каким образом могли вы угадать, что я именно сегодня приду так рано?
— Я не угадывала этого, — отвечала она с очаровательной улыбкой, краснея еще больше, — мое сердце подсказало мне это Вот почему вы и нашли меня здесь, возле двери; я была уверена, что вы придете, и мне хотелось поскорее увидеть вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53