— Что за черт принес тебя сюда, тьфу, проклятая собака, — воскликнул граф, пробуждаясь от глубокого сна и с гадливостью вскакивая с постели.
Ужасный порыв ветра потряс в это время палатку, послышалось страшное завывание, и собачонка исчезла. Обманутый дьявол унес свою скудную добычу.
Со своей же стороны он исполнил условие на совесть: на вершине скалы гордо возвышался замок в том самом виде, без малейших изменений, в каком еще вчера он существовал только на плане сатаны.
Граф был в восхищении и в тот же день перебрался на жительство в предназначенные для себя апартаменты.
Но с того времени одна мысль глубоко запечатлелась в уме графа — это то, что дьявол сказал ему о его собственной душе, и, не теряя времени, он решил немедленно заняться спасением души. Его первой заботой было основать город возле своего замка. Выгодными предложениями привлек он к себе множество искателей приключений. Затем он стал искать монаха, который смог бы отпустить ему все его многочисленные прегрешения и указал бы ему истинный путь ко спасению.
— И надо полагать, что он нашел такового, — добавил достойный францисканец, из уст которого мы выслушали эту легенду и который верил ей безусловно, — так как известно, что граф Этьен де Сурдис тихо почил в глубокой старости, завещав большую часть своего имущества духовенству, основав два монастыря, мужской и женский, и выстроив три церкви.
В конце концов, старый пират ловко провел врага рода человеческого, а достоуважаемый францисканец вынес отсюда мораль: истинный благочестивый католик и из общения с самим дьяволом почерпнет для себя указание ко спасению.
Мы слышали этот рассказ, когда в первый раз подъехали к Гальвестону, и, признаемся, когда перед нами открылся вход в Гальвестонский залив и изумленным взорам предстала эта отвесная, словно обтесанная с боков гранитная глыба и на ней высоко, словно ястребиное гнездо, обрисовывался замок, — признаемся, мы сами готовы были поверить легенде, так как решительно не могли объяснить, каким образом обычными средствами возможно было воздвигнуть эти грозные стены.
Вот этот-то замок, превращенный с течением времени в настоящий укрепленный форт, получивший название форта Пуэнте, и предстояло Ягуару захватить внезапной атакой.
Предприятие казалось страшно трудным, скорее невозможным, самая мысль о нем могла зародиться только в такой безрассудно смелой голове, как у молодого вождя техасцев.
Ночь была темная, тяжелые грозовые облака тянулись по небу, временами сквозь густой их покров пробивался мутный свет.
Заговорщики шли по безмолвным улицам города, как толпа призраков. Они шли всевозможными закоулками, стараясь сбить с толку шпионов, которые могли следить за ними во мраке, соблюдая полнейшую тишину и положив руки на курки карабинов. Так они дошли до берега моря, никто не остановил их, никто даже не встретился.
Они вышли к небольшой бухте с отлого уходившим в воду песчаным берегом, окруженной со всех сторон отвесными скалами.
Здесь они по команде Ягуара остановились.
Молодой вожак собрал вокруг себя своих товарищей. Отсюда начиналась самая трудная часть экспедиции, и потому он счел необходимым обратиться к ним с такой речью:
— Друзья, — тихо начал он, — мы идем к форту при входе в залив. Требуется взять его до восхода солнца. Выслушайте меня внимательно, запомните каждое мое слово, вникните во все, что я буду говорить вам, дабы во время атаки не произошло какого-либо недоразумения. В том положении, в каком мы находимся, всякое недоразумение не только грозит гибелью нам самим, но оно лишает плодов усилий и отваги других наших товарищей, которые сейчас также со своей стороны приводят в исполнение безумно смелые дела, составляющие отдельные части одного общего хорошо рассчитанного плана.
Заговорщики теснее сплотились вокруг Ягуара, чтобы лучше слышать его слова.
Морские валы с глухим шепотом замирали в песке у его ног, далеко в море на гребнях волн показались белые барашки. Природа готовила бурю.
Ягуар продолжал:
— Форт при входе в залив слывет неприступным, но с вашей помощью, друзья, надеюсь, мне удастся лишить его этой славы. Благодаря убеждению, которое составили себе мексиканцы о его неприступности, они держат там ничтожный гарнизон, считая, что форт не может быть взят уже из-за одного своего расположения, если только не произойдет измены. Гарнизон в настоящее время состоит из тридцати человек под командой одного поручика. Если мы не сможем подойти к ним вплотную, то эти силы неодолимы для нас. Если же нам удастся схватиться с ними врукопашную, то победа, конечно, будет на нашей стороне. Как достигнуть последнего, как войти в крепость, чтобы заставить гарнизон сразиться с нами в штыки? Со стороны суши скала так крута, что взобраться по ней хотя бы до половины высоты нет никакой возможности, единственная же тропа, высеченная в камнях, узка и охраняется такими баррикадами, что также недоступна для нас. Следовательно, нечего и думать о нападении с суши. Остается море. Если мы сумеем достигнуть узкой песчаной отмели у подошвы скалы, которая обнажается на один час во время отлива, то весьма возможно, что мы осуществим задуманное, так как никому в форте и в голову не придет, чтобы кто-нибудь решился в такую ночь напасть на него с моря. Но это еще не все, нам необходимо достигнуть отмели сейчас. Начинается отлив, через час коса, о которой я говорю, начнет обнажаться. Момент теперь самый благоприятный. Вот что нам надо сделать.
Заговорщики теснились вокруг своего вождя, внимая каждому его слову. Они понимали, что вопрос идет о жизни и смерти.
— Но, друзья, — продолжал Ягуар, — у нас нет никакого суденышка, чтобы достигнуть подошвы скалы, да если б оно и было, едва ли оно принесло бы нам пользу, так как удары весел и стук уключин предупредили бы врага, возбудили бы в нем подозрение и открыли бы наше присутствие. Нам приходится, таким образом, совершить предстоящий путь вплавь. Но этот путь длинен — около лье, течение быстро, а нам придется плыть против него. Море бурно, и ночь, ко всему этому темна. Я уже не говорю о том, что при этом мы можем встретиться с акулами и тинторерами . Итак, вы видите, друзья, что предстоит нам. Конечно, не все мы достигнем отмели, некоторые из нас больше никогда уже не увидят солнечного света. Но неужели может что-либо остановить нас, если только есть хотя бы малейшая надежда на успех? Вы все храбры; я предпочитаю объяснить вам всю опасность, чтобы вы могли смело взглянуть ей в лицо, оценить ее, не обманываясь. Сознание опасности уменьшает ее наполовину.
Несмотря на свою храбрость, заговорщики почувствовали, что в их сердца проникает ужас, но никто из них не колебался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86