– Эй, девицы-красавицы! – крикнул Гервасий Васильевич дежурным сестрам. – Ну-ка примите доспехи! Дайте-ка халат заморскому гостю!
«Вот и все... – думал Гервасий Васильевич, глядя, как Стасик неумело натягивает халат. – Прощайте, Дмитрий Сергеевич. Авось еще свидимся. Только вы уж не хворайте. Так всем лучше будет...»
У палаты Волкова Гервасий Васильевич приложил палец к губам и сказал Стасику:
– Сюрприз так сюрприз... Подождите здесь.
Он зашел в палату. Волков в пижаме и наброшенном на плечи халате сидел у окна и читал.
– Ты завтракал? – неожиданно для себя спросил Гервасий Васильевич.
– Да, – ответил Волков и запомнил страницу, на которой остановился. – Я давно хотел спросить вас, Гервасий Васильевич, да все забывал. Вы не знаете, в городе есть спортивная школа? Ну где дети занимаются в разных кружках...
– Есть, – удивился Гервасий Васильевич. – Мы у них два раза в год медосмотры проводим. А зачем тебе это?
– Нужно, – ответил Волков и встал.
– Ты лучше сядь, – сказал Гервасий Васильевич. – К тебе гость.
– Сарвар?
– Нет. – Гервасий Васильевич открыл дверь и сказал в коридор: – Зайдите, пожалуйста.
В дверях показался Стасик.
– Ох, черт побери!.. – тихо и счастливо произнес Волков. – Стас!.. Откуда ты, прелестное дитя?!
– Дима! – закричал Стасик, заплакал и бросился к Волкову.
Гервасий Васильевич вышел из палаты и плотно притворил за собой дверь.
В тот же вечер Хамраев пригласил всех к себе.
Кроме Гервасия Васильевича, Волкова и Стасика пришел Гали Кожамкулов с женой Ксаной. Мать Хамраева, Робия Абдурахмановна, сразу же увела Ксану на кухню, и оттуда все время слышался громкий голос Ксаны, которая не переставала жаловаться на мужа:
– Я ще с весны ему говорила: «Галько! Поидымо на Украину, в Тетеревку... Там тоби и рыбалка, и кавуны, и шо твоей душеньке требуется... А мамо таки вареники з вышней зробит, шо твоему плову не дотягнуться!» А вин мне каже: «Шо я там не бачив, в цей Украине? Айда, – каже, – в Прибалтику. От-то отпуск будэ!» Поихалы, дурни, а там така холодрыга, таки дожди, Боженьки ж ты мой!.. Шоб она сказылась, тая Прибалтика! Шоб я ее в упор не бачила!..
Хамраев накрывал на стол.
Кожамкулов сидел на тахте рядом с Волковым, прислушивался к голосу Ксаны и виновато морщился.
Волков все заправлял под воротник концы широкой черной косынки, в которой покоилась левая рука, и пытался увидеть свое отражение в зеркале – было непривычно и радостно, что на нем не полосатая пижама и байковый халат, а старые вельветовые брюки и привезенный Стасиком свитер. Но между зеркалом и тахтой мотался Хамраев то с тарелками, то с рюмками, и Волков так и не разглядел себя толком.
– Ты меня прости, что тогда так получилось, – сказал он Гали Кожамкулову. – Я потом все ждал, что ты зайдешь...
Кожамкулов вытащил сигареты и протянул Волкову. Волков взял сигарету, размял ее и сунул в рот. Правой рукой он переложил поудобнее левую в черной косынке и достал из кармана брюк спички.
– Давай помогу, – предложил Кожамкулов.
– А я и сам с усам. – Волков положил коробок на колено и одной рукой зажег спичку. Он дал прикурить Кожамкулову, прикурил сам и положил спички в карман.
– Я в отпуске был, – сказал Кожамкулов.
– Это я слышу, – улыбнулся Волков.
В коридоре мрачный Стасик говорил Гервасию Васильевичу:
– Он не хочет ехать... Он вообще собирается уйти из цирка! Он говорит, что останется здесь и будет работать в спортивной школе. Гервасий Васильевич!.. Вы ему скажите... Он вас послушает. Он мне про вас знаете что писал? Вы, может, даже и не знаете, что вы для него значите!..
– Не знаю, – грустно согласился Гервасий Васильевич.
– Вы ему скажите, что так нельзя... Мне в главке прямо заявили: если у Волкова к марту с рукой все будет в порядке, дадим месяц репетиционного и оформим поездку за рубеж. На полгода, представляете? Индия, Индонезия и Бирма!
– Вы ему говорили об этом? – спросил Гервасий Васильевич.
– А как же!
– И что?
– Смеется! Говорит, что ему очень нравится Советский Союз... В частности, Средняя Азия.
Гервасий Васильевич посмотрел на Стасика, помолчал немного и спросил:
– А вам никогда не приходило в голову, что у него могут быть причины для ухода из цирка?
Стасик даже руками замахал:
– Что вы, Гервасий Васильевич! Какие причины?.. Из-за границы не вылезал, ставка персональная... В любой программе только и слышно: «Волков! Волков!..» Вы знаете, как к нему относятся? Нет у него никаких причин!
– Стасик! – крикнул из комнаты Хамраев.
– Я здесь, Сарвар Искандерович! Я с Гервасием Васильевичем!..
– Помогите мне со столом управиться, – попросил Хамраев.
– Иду! – крикнул Стасик. Он повернулся к Гервасию Васильевичу и сказал: – Поговорите с ним... Он только вас и послушает.
– Мужики! – закричала из кухни Ксана. – Ну-ка бегите до ванной руки мыть! Швыдче, швыдче!..
Волков с удовольствием демонстрировал умение обходиться одной рукой и однажды провозгласил тост за нового руководителя номера «Акробаты-вольтижеры» – за Стасика и пожелал ему хорошего нового партнера...
Часам к двум ночи Ксана и Робия Абдурахмановна стали убирать со стола, а Хамраев приготовил кофе и заявил, что жизнь только начинается.
– Как в лучших домах Лондона! – сказал он и поставил на стол большую красивую бутылку французского коньяка «Наполеон». – Дима! – кричал Хамраев. – Вы оценили мое мужество? Мою стойкость? Этот волшебный напиток ждал вас в течение двух недель!.. Разливайте же его, черт возьми!..
И Волков разливал коньяк по рюмкам, и впервые за много-много дней, может быть, и лет, на душе у него было хорошо и спокойно.
В кухне Ксана негромко пела какую-то украинскую песню и помогала Робии Абдурахмановне мыть посуду. Волков рассказывал Гервасию Васильевичу про Володю Гречинского, а Кожамкулов и Хамраев показывали друг другу карточные фокусы. Хамраев все время кричал Волкову:
– Вы посмотрите, какая у меня техника! Какое мастерство!.. Я мог бы работать в цирке?..
– Ты шулером мог бы работать, – говорил Кожамкулов, отбирал у Хамраева колоду и начинал бубнить: – Я тебе такой фокус покажу, что ахнешь... Задумай карту!..
Из кухни выглянула Ксана и, широко улыбнувшись, сказала:
– Галю! Лапушка!.. Та ты же не позорься. Вин же у тэбе никогда не получався!.. А надымили-то, батюшки!..
Она оглядела комнату и всплеснула руками.
– Стасик-то спит, дитятко! А вы, здоровенные, орете, як кочета! Гервасий Васильевич, будьте ласки, хоть вы их приструните... Они вас обое боятся.
Стасик спал. Бессонная ночь в самолете, волнение, обида и три полных бокала сухого вина сморили его еще час назад.
Кожамкулов и Хамраев перетащили Стасика в маленькую комнатку Робии Абдурахмановны, раздели его и уложили на высокую кровать. Было решено, что Волков тоже останется ночевать у Хамраева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25