Он стремился к военным почестям в надежде, что они возвысят его в глазах Беатрисы. После знатности и богатства это было единственное, что она ценила. И это была ставка, при которой быстрее всего можно было выиграть или проиграть, ибо изучение законов - долгая игра и надо потратить целую жизнь, чтобы преуспеть в ней; успехи же на поприще литературном или клерикальном ничуть не приблизили бы бедного Эсмонда к заветной цели. Итак, красный мундир был его единственным шансом, и на него он поставил; и тут-то, строго говоря, и кроется секрет его быстрого повышения в чинах, ибо он охотнее подвергал себя опасности, нежели многие джентльмены, и рисковал больше - в надежде больше выиграть. Да и он ли один ставил на карту жизнь ради выигрыша, "который не стоил ставки? Иной рискует жизнью (а подчас и честью) ради пачки кредитных билетов, или ярда голубой ленты, или места на парламентской скамье; другие - из азарта и ради удовольствия, получаемого от самой игры; так сотня охотников с гиканьем взапуски мчится по следу дрянной лисицы, которая должна стать наградой счастливому победителю в этом состязании.
Услыхав весть о помолвке Беатрисы, полковник Эсмонд покорился судьбе и решил сложить оружие, которое уже не могло добыть ему то, к чему он стремился; пребывая в мрачном расположении духа, он заявил о своем уходе из полка, к величайшей радости следующего по старшинству капитана, молодого джентльмена из богатой" семьи, который охотно отсчитал мистеру Эсмонду тысячу гиней за его полковничью должность и сложил голову в первом же бою. Быть может, Эсмонд непрочь был разделить его участь. Он теперь более, чем когда-либо, походил на рыцаря печального образа. Его меланхолия, должно быть, изрядно надоела соседям по походной палатке, ибо там ценят в товарище веселье, и унылый рыцарь, вечно вздыхающий о далекой Дульцинее, вызывает только смех. Обе леди Каслвуд одобрили решение мистера Эсмонда уйти из армии, а добрый генерал принял его отставку и помог ему в продаже должности, что весьма изрядно пополнило содержимое его кармана. Но когда генералиссимус воротился на родину и против своего желания принужден был назначить генерал-лейтенанта Уэбба командующим одною из фландрских дивизий, генерал-лейтенант так настоятельно просил полковника Эсмонда быть его адъютантом и военным секретарем, что Эсмонд не мог противиться уговорам своего доброго покровителя и снова надел походный мундир, но на этот раз не вступил в полк, а остался непосредственно при особе генерала. Какие страхи, какие мучительные предчувствия Воистину, как это верно. Псалом 91; ст. 2, 3, 7. - Р. Э. терзали, должно быть, нежные сердца жен и матерей в те ужасные дни, когда каждый номер "Газеты" приносил известия о сражениях и смертях, и стоило сегодня улечься тревоге за жизнь любимого существа, как завтра она уже вновь возникала в предвидении новых сражений, о которых следующая почта из Фландрии принесет, быть может, печальную весть; и так, постоянно дрожа и замирая, бедняжкам предстояло жить до конца кампании. Но каковы бы ни были страдания, выпавшие на долю госпожи Эсмонда (а эта нежнейшая из женщин должна была страдать особенно глубоко, думая о судьбе обоих своих сыновей, как она их называла), она никому не подавала виду, тая свои муки так же, как умела таить свои привязанности и добрые дела. Лишь благодаря случаю Эсмонд увидел однажды свою госпожу выходящей из бедной лачуги в Кенсингтоне и узнал, что есть десятка два бедняков в округе, которых она постоянно навещает, помогая им в нужде и болезни, и которые не перестают благословлять ее. Она каждое утро ходила к ранней обедне (хотя всячески поощряла любое веселье, любые невинные радости у себя в доме, особенно по воскресеньям), и записи в ее домашней книжке, относящиеся к этому времени, а также благочестивые размышления, проникнутые безыскусственным жаром, которого не превзойти было даже самым красноречивым служителям церкви, показывают, какое это было нежное и любящее сердце, какой смиренный и благочестивый дух, как мучительны были тревоги, молча сносимые ею, и с какой беззаветной верою она поручала тех, кто был ей дорог, заботам всемогущего вершителя судеб.
Что же до ее милости вдовствующей виконтессы, Эсмондовой новоявленной приемной матери, то она уже находилась в таком возрасте, когда чужие опасности и беды не в силах смутить душевный покой. Больше всего в жизни интересовали ее ныне козыри при карточной игре. Она была достаточно тверда в своей вере, но более не питала непримиримой вражды к нашей. Духовником ее состоял некий мсье Готье, француз весьма добродушного и покладистого нрава; он был вполне светским джентльменом по воспитанию, охотно игрывал в карты с деканом Эттербери, челсийским соседом миледи, и был на дружеской ноге со всей партией Высокой церкви. По всей видимости, мьсе Готье, состоявший в переписке с Холтом, осведомлен был обо всех особенностях положения Эсмонда и всегда выказывал полковнику Эсмонду свою приязнь и почтение; но, по вполне понятным причинам, полковник и аббат никогда не заговаривали на эту тему и оставались наилучшими друзьями.
Все завсегдатаи дома миледи в Челси принадлежали к партии тори и к Высокой церкви. Госпожа Беатриса усердствовала в своей преданности королю не менее, чем ее престарелая родственница; она носила на груди его портрет, хранила у себя прядь его волос, постоянно твердила, что он самый несчастный, самый храбрый, самый достойный и самый прекрасный принц на свете. Стиль, который рассорился со многими своими друзьями-тори и только Эсмонда жаловал по-прежнему, уверял полковника, что дом его родственницы - гнездо торийских интриг, что Готье шпион, что Эттербери тоже шпион, что из этого дома постоянно летят письма к королеве в Сен-Жермен, на что Эсмонд, смеясь, отвечал, что в армии ходят слухи, будто и герцог Мальборо тоже шпион и усердствует в переписке с Сен-Жерменом не меньше иного иезуита. Эсмонд не вдавался в существо спора, но открыто разделял убеждения всего своего семейства. Он считал, что корона Англии по праву принадлежит королю Иакову Третьему и что лучше, если он взойдет на трон по смерти своей сестры, нежели нам допускать к управлению страной чужеземца. Эсмонд, как никто более, ценил короля Вильгельма; герой и завоеватель, мудрейший, справедливейший и храбрейший из людей, он завоевал страну мечом и владел ею по тому же самому праву, что и великий Кромвель, который поистине был настоящим и могущественным государем. Но чтобы чужеземный тиран, принц немецкой крови, стал хозяйничать в Англии лишь потому, что в каком-то колене происходил от короля Иакова Первого, - это казалось мистеру Эсмонду чудовищной несправедливостью, против которой вправе был восставать всякий англичанин, а более всех законный наследник короны, английский принц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168