Может ведь произойти что угодно. Можно отправиться в школу в чем мать родила, с одной лишь корзиной на голове. Можно ловить и есть жуков.А можно взять нож и зарезать свою лучшую подругу.
А в самом начале будет момент, когда поймешь: творится что-то неладное, но остановиться будешь уже не в силах.
Давай сменим тему, ладно, Электра? (Сказала девочка своей воображаемой подружке.)
Вернемся к потрясению. Вся эта история с удочерением пришла мне в голову только потому, что сегодня– мой день рождения. Пятнадцать, спасибо, что спросила. Никакого особого торжества, просто зашли несколько подружек, и мы с ними веселились, как могли. Мама купила мне в «Дэйри Куин» здоровый торт из мороженого, а еще мне подарили горный велосипед– вот это былокруто.
Жалко только, дядя Рик не пришел. Он обещал заглянуть к ужину, и я должна тебе признаться, Электpa, что испытала немалое разочарование, когда он так и не явился.
А потом, уже около семи, кто-то позвонил в дверь. Папа сказал, что мне стоит пойти и открыть ее.
И когда я отперла дверь, на пороге оказался дядя Рик с подарком.
Мне подарили щеночка, Электра! Очаровашка, весь такой кудрявый, ласковый, да еще и с большим красным бантом на шее. Дядя Рик просто улыбнулся, протянул его мне и сказал:
– С днем рождения.
– Ой! – сказала я. – Но... Но... – И тогда Руфус лизнул меня в лицо. Я сразу поняла, что щенка зовут Руфус, лучше не спрашивай как.
– Не беспокойся, с родителями я уже договорился, – сказал дядя Рик. – Они считают, ты уже достаточно большая, чтобы принять на себя ответственность.
Стыдно и сказать, Электра, но я заплакала. Я столько времени хотела иметь собаку, знаешь ли. И уже отчаялась когда-нибудь ее получить.
– Да, еще одно, – шепнул дядя Рик. – Твои родители думают, что это помесь кокер-спаниеля с биглем... А на самом деле это щенок ротвейлера и овчарки. – Дядя Рик в курсе того, что мне по сердцу большие собачки.
– Но когда-нибудь они узнают, – шепнула я в ответ.
– Еще бы, стоит ему подрасти... но к тому времени он уже станет членом семьи.
В общем, остаток вечера я провела, играя с Руфусом, вытирая собачью мочу и веселясь с дядей Риком, так что в итоге, кажется, получился самый лучший день рождения из всех, какие у меня только были. А потом, когда дядя Рик ушел, я спросила у мамы, как ему удалось уломать ее? Сколько я сама ни просила, мне не разрешали завести собаку, а просить начала еще в восемь лет.
– Он напомнил мне, что это такое – быть подростком, – ответила мама. – Что иногда самое худшее – это одиночество. И о том, что в такие минуты капелька беззаветной любви от существа, которое принадлежит тебе и никому больше, может очень, очень многое значить. – Она выпила несколько бокалов вина и немного размякла, да я и сама при этих словах чуть не разревелась, заключила ее в долгие плаксивые объятия и сбежала в свою комнату вместе с Руфусом. И теперь вот говорю с тобой.
С днем рождения меня, Электра.
Глава 10
Джек шел по деловым кварталам Рено.
Он чувствовал себя осовремененной Алисой, прошедшей не сквозь зеркало, а сквозь экран телевизора. Все вокруг играло фальшиво-яркими телевизионными красками – в рябящем свете тридцатиметровых рекламных вывесок. Люди заполоняли тротуары, они смеялись, пили и курили, словно толпа статистов, ожидающих начала съемок очередной сцены.
Он тихо проходил сквозь толпы, рассматривая лица, пытаясь понять, кто из них хищник, а кто – жертва. Пытаясь решить, имеет ли это значение.
Джек сам не понимал, почему не рассказал Никки, что Патрон объявил себя Гурманом. Надо было бы рассказать: это, по крайней мере, вернуло бы ее в команду. Никки поняла бы, что следующим должен быть именно Гурман.
Но он этого не сделал. Он утаил слова Патрона от Никки. Потому что... разозлился?
Да.
Неожиданно для себя он зашел в казино, словно в иной мир: заполненную яркими вспышками пещеру без окон. В охлажденном фреоном воздухе висел запах американского табака, более плотный и ароматный, чем запах канадских сигарет. В его ушах бездумно, гипнотически звенел нескончаемый, раскатистый напев сотен игровых автоматов.
Он еще никогда не злился на Никки. Он очень давно не испытывал злости; внутри него для этой эмоции просто не было места Ярость, которую он ощущал постоянно, была безгранична и холодна, тяжела, тверда и неизменна. По сравнению с ней злость была тусклой, оплывшей свечой.
Никки сомневалась в нем. Сомневалась в нем.
Конечно, им и прежде случалось разойтись во мнениях. Всякое бывало. Но у них обоих оставалась одна цель – отточить методы, усовершенствовать технику. А теперь... Теперь Никки сомневалась, стоит ли им и дальше продолжать свою миссию.
Его грызло еще что-то: какое-то очень странное чувство, которое лежало на поверхности, но снова и снова ускользало от Джека. Он не мог определить, что это за чувство, но почему-то оно казалось знакомым.
Джек увидел себя в баре и заказал порцию неразбавленного темного рома. Он и не пил уже очень давно, даже пива, но теперь не знал, как еще избавиться от ощущения, будто ему чего-то не хватает.
Подали напиток. Он сделал крошечный глоток, согревший горло. Ему вдруг показалось отчего-то, что вкус у рома какой-то неправильный; в нем не хватало сладости.
Вдруг он понял, что за знакомое ощущение его преследует.
Последней женщиной, с которой он спорил, была его жена.
Глубокая, зудящая печаль разверзлась в нем, словно широко открытая пасть. Он сделал еще один долгий, нетвердый глоток и внезапно различил в своем напитке привкус взбитого яйца.
Он не стал сдерживать слезы, просто старался плакать потише. Всего-навсего очередная вдребезги разбитая судьба, оплакивающая свою утрату у стойки бара в Рено.
* * *
– Эй, мужик, ты как – в порядке?
– Да. Да, в порядке, – Джек высморкался в салфетку. Вмешательство постороннего ничуть его не смутило: в этот миг он просто не мог ощутить неловкость, эта эмоция казалась ему сейчас такой незначительной.
– Что, леди Удача сегодня не на твоей стороне, да? – мужчина в бейсбольной кепке с логотипом команды "Янки" сидел на третьем от Джека табурете над полупустой кружкой пива.
– Мне сдается, я вообще не в чести у дам, – поправил его Джек.
– Ясно. Твои горести мне знакомы, – сказал Бейсбольная Кепка. – Только не пойми неправильно, женщины мне очень даже нравятся... просто они не торопятся отплачивать тем же.
Джек махнул рукой барменше и попросил принести газировки; алкоголь вдруг опротивел ему.
– Ну, так что она тебе разбила – сердце или яйца? – поинтересовался Бейсбольная Кепка.
– И то, и другое, кажется, – ответил Джек. – Причем это были две разные женщины.
– Ну, знаешь, тогда иначе и быть не могло, – заметил Бейсбольная Кепка – Я Дуэйн, между прочим.
– Тодд, – кивнул Джек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
А в самом начале будет момент, когда поймешь: творится что-то неладное, но остановиться будешь уже не в силах.
Давай сменим тему, ладно, Электра? (Сказала девочка своей воображаемой подружке.)
Вернемся к потрясению. Вся эта история с удочерением пришла мне в голову только потому, что сегодня– мой день рождения. Пятнадцать, спасибо, что спросила. Никакого особого торжества, просто зашли несколько подружек, и мы с ними веселились, как могли. Мама купила мне в «Дэйри Куин» здоровый торт из мороженого, а еще мне подарили горный велосипед– вот это былокруто.
Жалко только, дядя Рик не пришел. Он обещал заглянуть к ужину, и я должна тебе признаться, Электpa, что испытала немалое разочарование, когда он так и не явился.
А потом, уже около семи, кто-то позвонил в дверь. Папа сказал, что мне стоит пойти и открыть ее.
И когда я отперла дверь, на пороге оказался дядя Рик с подарком.
Мне подарили щеночка, Электра! Очаровашка, весь такой кудрявый, ласковый, да еще и с большим красным бантом на шее. Дядя Рик просто улыбнулся, протянул его мне и сказал:
– С днем рождения.
– Ой! – сказала я. – Но... Но... – И тогда Руфус лизнул меня в лицо. Я сразу поняла, что щенка зовут Руфус, лучше не спрашивай как.
– Не беспокойся, с родителями я уже договорился, – сказал дядя Рик. – Они считают, ты уже достаточно большая, чтобы принять на себя ответственность.
Стыдно и сказать, Электра, но я заплакала. Я столько времени хотела иметь собаку, знаешь ли. И уже отчаялась когда-нибудь ее получить.
– Да, еще одно, – шепнул дядя Рик. – Твои родители думают, что это помесь кокер-спаниеля с биглем... А на самом деле это щенок ротвейлера и овчарки. – Дядя Рик в курсе того, что мне по сердцу большие собачки.
– Но когда-нибудь они узнают, – шепнула я в ответ.
– Еще бы, стоит ему подрасти... но к тому времени он уже станет членом семьи.
В общем, остаток вечера я провела, играя с Руфусом, вытирая собачью мочу и веселясь с дядей Риком, так что в итоге, кажется, получился самый лучший день рождения из всех, какие у меня только были. А потом, когда дядя Рик ушел, я спросила у мамы, как ему удалось уломать ее? Сколько я сама ни просила, мне не разрешали завести собаку, а просить начала еще в восемь лет.
– Он напомнил мне, что это такое – быть подростком, – ответила мама. – Что иногда самое худшее – это одиночество. И о том, что в такие минуты капелька беззаветной любви от существа, которое принадлежит тебе и никому больше, может очень, очень многое значить. – Она выпила несколько бокалов вина и немного размякла, да я и сама при этих словах чуть не разревелась, заключила ее в долгие плаксивые объятия и сбежала в свою комнату вместе с Руфусом. И теперь вот говорю с тобой.
С днем рождения меня, Электра.
Глава 10
Джек шел по деловым кварталам Рено.
Он чувствовал себя осовремененной Алисой, прошедшей не сквозь зеркало, а сквозь экран телевизора. Все вокруг играло фальшиво-яркими телевизионными красками – в рябящем свете тридцатиметровых рекламных вывесок. Люди заполоняли тротуары, они смеялись, пили и курили, словно толпа статистов, ожидающих начала съемок очередной сцены.
Он тихо проходил сквозь толпы, рассматривая лица, пытаясь понять, кто из них хищник, а кто – жертва. Пытаясь решить, имеет ли это значение.
Джек сам не понимал, почему не рассказал Никки, что Патрон объявил себя Гурманом. Надо было бы рассказать: это, по крайней мере, вернуло бы ее в команду. Никки поняла бы, что следующим должен быть именно Гурман.
Но он этого не сделал. Он утаил слова Патрона от Никки. Потому что... разозлился?
Да.
Неожиданно для себя он зашел в казино, словно в иной мир: заполненную яркими вспышками пещеру без окон. В охлажденном фреоном воздухе висел запах американского табака, более плотный и ароматный, чем запах канадских сигарет. В его ушах бездумно, гипнотически звенел нескончаемый, раскатистый напев сотен игровых автоматов.
Он еще никогда не злился на Никки. Он очень давно не испытывал злости; внутри него для этой эмоции просто не было места Ярость, которую он ощущал постоянно, была безгранична и холодна, тяжела, тверда и неизменна. По сравнению с ней злость была тусклой, оплывшей свечой.
Никки сомневалась в нем. Сомневалась в нем.
Конечно, им и прежде случалось разойтись во мнениях. Всякое бывало. Но у них обоих оставалась одна цель – отточить методы, усовершенствовать технику. А теперь... Теперь Никки сомневалась, стоит ли им и дальше продолжать свою миссию.
Его грызло еще что-то: какое-то очень странное чувство, которое лежало на поверхности, но снова и снова ускользало от Джека. Он не мог определить, что это за чувство, но почему-то оно казалось знакомым.
Джек увидел себя в баре и заказал порцию неразбавленного темного рома. Он и не пил уже очень давно, даже пива, но теперь не знал, как еще избавиться от ощущения, будто ему чего-то не хватает.
Подали напиток. Он сделал крошечный глоток, согревший горло. Ему вдруг показалось отчего-то, что вкус у рома какой-то неправильный; в нем не хватало сладости.
Вдруг он понял, что за знакомое ощущение его преследует.
Последней женщиной, с которой он спорил, была его жена.
Глубокая, зудящая печаль разверзлась в нем, словно широко открытая пасть. Он сделал еще один долгий, нетвердый глоток и внезапно различил в своем напитке привкус взбитого яйца.
Он не стал сдерживать слезы, просто старался плакать потише. Всего-навсего очередная вдребезги разбитая судьба, оплакивающая свою утрату у стойки бара в Рено.
* * *
– Эй, мужик, ты как – в порядке?
– Да. Да, в порядке, – Джек высморкался в салфетку. Вмешательство постороннего ничуть его не смутило: в этот миг он просто не мог ощутить неловкость, эта эмоция казалась ему сейчас такой незначительной.
– Что, леди Удача сегодня не на твоей стороне, да? – мужчина в бейсбольной кепке с логотипом команды "Янки" сидел на третьем от Джека табурете над полупустой кружкой пива.
– Мне сдается, я вообще не в чести у дам, – поправил его Джек.
– Ясно. Твои горести мне знакомы, – сказал Бейсбольная Кепка. – Только не пойми неправильно, женщины мне очень даже нравятся... просто они не торопятся отплачивать тем же.
Джек махнул рукой барменше и попросил принести газировки; алкоголь вдруг опротивел ему.
– Ну, так что она тебе разбила – сердце или яйца? – поинтересовался Бейсбольная Кепка.
– И то, и другое, кажется, – ответил Джек. – Причем это были две разные женщины.
– Ну, знаешь, тогда иначе и быть не могло, – заметил Бейсбольная Кепка – Я Дуэйн, между прочим.
– Тодд, – кивнул Джек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83