Но волшебник Ифф терпеливо ждал их во дворе, и Моргол вышла им навстречу, с любопытством глядя, как три черные мокрые птицы приземляются перед ее домом. После того как они обернулись людьми, она уставилась на них в искреннем удивлении.
– Моргон...
И она нежно тронула пальцами его худое, измученное лицо. Только тут он понял, кого привел с собой в ее дом.
Ирт стоял спокойно; казалось, он крайне занят и скорее всего, подключившись к глазам всех присутствующих, теперь вынужден разбираться в сумятице образов. Моргол отбросила с лица Рэдерле ее мокрые волосы.
– Ты стала великой загадкой Ана, – сказала она, и Рэдерле быстро отвела глаза и уперлась взглядом в землю. Но Моргол подняла ее лицо и, улыбаясь, поцеловала. Затем обернулась к волшебникам.
Ифф положил руку на плечо Ирту и сказал своим безмятежным голосом:
– Эл, это Ирт. Не думаю, что вы знакомы.
– Нет, мы не знакомы. Приветствую тебя. – Моргол склонила в поклоне голову, затем повернулась к Моргону. – Для меня большая честь принимать тебя, Звездоносец. Входи. Не стой под дождем. Обычно я вижу, кто преодолел горы, и готова встретить гостей; но я как-то не обратила внимания на трех усталых ворон. – Она бережно положила Ирту руку на плечо, чтобы проводить его. – Откуда вы прибыли?
– Из Исига и Остерланда, – ответил волшебник. Голос его был более хриплым, чем обычно.
Стражи, неподвижно замершие в лабиринтах переходов, глазели на посетителей и явно терялись в догадках. Моргон смотрел в спину Ирта, шествовавшего рядом с Моргол и резко поворачивающего голову на ее голос, и вдруг понял, что Ифф обращается к нему.
– Вести о нападении на Хед дошли до нас только через несколько дней после бедствия, – с той скоростью, с которой обычно путешествует молва. Вести эти вызвали великий страх. Большинство жителей оставило Кэйтнард, но куда им деваться? В Имрис? В Ан, который Мэтом оставил почти без защиты, когда повел свои войска на север? В Лунголд? Этот город до сих пор оправляется после собственных бедствий. Как ни крути, а податься им некуда.
– Мастера тоже покинули Кэйтнард? – спросила Рэдерле.
Волшебник покачал головой.
– Нет, они отказались уходить, – сообщил он с некоторым раздражением. – Моргол просила меня наведаться к ним и посмотреть, не нужна ли им помощь, скажем, корабли, чтобы вывезти их и их книги. Они заявили, что, возможно, заповеди волшебства и содержат тайну избавления от смерти, но, согласно заповедям Искусства Загадки, нет мудрости в том, чтобы повернуться к смерти спиной, ибо, отворачиваясь от нее, ты тут же снова встретишься с ней лицом к лицу. Я попросил их спуститься на землю.
Они уведомили меня, что ответы на вопросы им сейчас куда нужнее, чем корабли. Я заметил, что они могут там погибнуть. Они спросили меня, самое ли ужасное в мире – смерть. И когда до этого дошло, я начал кое-что понимать в загадках. Но состязаться с Мастерами у меня недостало умения.
– Мудрый, – сказал Моргон, – охотится за разгадкой столь же упорно, сколь иной скряга – за монетой, которая катится к трещине в полу.
– Очевидно. Ты можешь что-нибудь сделать? Они показались мне крайне уязвимыми и крайне ценными для мира...
Слабая улыбка в глазах Моргона угасла.
– Я могу лишь одно – дать им то, что они желают.
Моргол остановилась перед большим и светлым покоем с коврами и занавесями богатых оттенков, отделанных золотом и слоновой костью.
– Мои слуги принесут все, что нужно, – сказала она Моргону и Рэдерле, – все, чтобы вам здесь было уютно. Стражи будут расставлены по всему дому. Когда вы будете готовы, приходите в мастерскую Иффа. Там и поговорим.
– Эл, – мягко предупредил Моргон, – я не могу надолго задерживаться. И прибыл я не для беседы.
Она молчала, как он предположил, ища разгадку, хотя лицо ее почти не изменилось.
– Я созвала всю стражу из других городов и с границ; Гох обучает их здесь перед походом на юг, если это то, что тебе нужно.
– Нет! – горячо проговорил он. – Я достаточно насмотрелся, как твои стражи умирали в Лунголде.
– Моргон, мы должны использовать те силы, которыми располагаем.
– В Херуне есть нечто большее. И значительно большее.
Тут он увидел, как изменилось выражение ее лица. Он осознавал присутствие волшебника позади нее все еще как тень и стал ломать голову без надежды на ответ, обретена ли эта мощь по выбору или при подстрекательстве сокола.
– За ним я и прибыл. Оно мне и нужно.
Ее пальцы очень крепко сжали его руку ниже локтя.
– Мощь землезакона? – не веря своим ушам, прошептала она. Моргон молча кивнул, отдавая себе отчет в том, что первый же признак ее недоверия навсегда ранит его сердце. – И у тебя хватит сил принять ее?
– Да. Мне нужно только знание. Твоей души я не коснусь. Обещаю. Я проникал в самую душу Хара, с его соизволения, но ты... в твоей душе есть уголки, куда мне доступ заказан.
Какая-то мысль мерцала в глубине ее глаз. Она стояла совсем тихо, все еще вцепившись в Моргона, и не произносила ни слова. Он чувствовал себя так, словно оборачивался перед ней чем-то древним, как сам мир, вокруг чего, словно бесценные, позабытые сокровища, скопились загадки и предания, все цвета ночи и зари. Тут ему вдруг захотелось проникнуть в ее мысли, чтобы выяснить, что в ее суровом и смятенном прошлом побуждает ее так на него смотреть. Но она выпустила его и сказала:
– Возьми у моей земли и у меня все, что тебе нужно.
Он стоял на месте, следя, как она удаляется, держа под локоть Ирта. Явились слуги и вывели его из задумчивости. Пока они разводили огонь и ставили подогреваться воду и вино, он негромко сказал Рэдерле:
– Оставлю тебя здесь. Не знаю, как надолго я исчезну. Ни один из нас не будет в полной безопасности, но здесь хотя бы Ифф с Иртом. Притом Ирт... Ирт не желает моей смерти. Уж это-то я понял.
Лицо Рэдерле выразило нескрываемую тревогу.
– Моргон, ты попал под его чары, когда вы летели. Я это почувствовала.
– Знаю. – Он прижал ее руку к своей груди. – Знаю. – Он не мог выдержать ее взгляд и отвернулся. – Он подстрекает меня забираться все дальше. Я же говорил: если бы я с ним играл, то проиграл бы.
– Возможно.
– Позаботься о Моргол. Я не знаю, что принес в ее дом.
– Он ее пальцем не тронет.
– Он лгал ей и однажды уже предал ее. Одного раза достаточно. Если я тебе понадоблюсь, спроси Моргол, где я. Она будет знать.
– Хорошо. Моргон...
– Что?
– Не знаю, – ответила Рэдерле, как уже было несколько раз за последние дни. – Я только вспоминаю иногда слова Ирта о том, что огонь и ночь – совсем простые вещи, если ясно их видишь. И все думаю, что ты не знаешь, кто такой Ирт, потому что не видишь его, а видишь только темные воспоминания...
– Во имя Хела, что я, по-твоему, должен увидеть? Он больше, чем арфист, больше, чем волшебник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Моргон...
И она нежно тронула пальцами его худое, измученное лицо. Только тут он понял, кого привел с собой в ее дом.
Ирт стоял спокойно; казалось, он крайне занят и скорее всего, подключившись к глазам всех присутствующих, теперь вынужден разбираться в сумятице образов. Моргол отбросила с лица Рэдерле ее мокрые волосы.
– Ты стала великой загадкой Ана, – сказала она, и Рэдерле быстро отвела глаза и уперлась взглядом в землю. Но Моргол подняла ее лицо и, улыбаясь, поцеловала. Затем обернулась к волшебникам.
Ифф положил руку на плечо Ирту и сказал своим безмятежным голосом:
– Эл, это Ирт. Не думаю, что вы знакомы.
– Нет, мы не знакомы. Приветствую тебя. – Моргол склонила в поклоне голову, затем повернулась к Моргону. – Для меня большая честь принимать тебя, Звездоносец. Входи. Не стой под дождем. Обычно я вижу, кто преодолел горы, и готова встретить гостей; но я как-то не обратила внимания на трех усталых ворон. – Она бережно положила Ирту руку на плечо, чтобы проводить его. – Откуда вы прибыли?
– Из Исига и Остерланда, – ответил волшебник. Голос его был более хриплым, чем обычно.
Стражи, неподвижно замершие в лабиринтах переходов, глазели на посетителей и явно терялись в догадках. Моргон смотрел в спину Ирта, шествовавшего рядом с Моргол и резко поворачивающего голову на ее голос, и вдруг понял, что Ифф обращается к нему.
– Вести о нападении на Хед дошли до нас только через несколько дней после бедствия, – с той скоростью, с которой обычно путешествует молва. Вести эти вызвали великий страх. Большинство жителей оставило Кэйтнард, но куда им деваться? В Имрис? В Ан, который Мэтом оставил почти без защиты, когда повел свои войска на север? В Лунголд? Этот город до сих пор оправляется после собственных бедствий. Как ни крути, а податься им некуда.
– Мастера тоже покинули Кэйтнард? – спросила Рэдерле.
Волшебник покачал головой.
– Нет, они отказались уходить, – сообщил он с некоторым раздражением. – Моргол просила меня наведаться к ним и посмотреть, не нужна ли им помощь, скажем, корабли, чтобы вывезти их и их книги. Они заявили, что, возможно, заповеди волшебства и содержат тайну избавления от смерти, но, согласно заповедям Искусства Загадки, нет мудрости в том, чтобы повернуться к смерти спиной, ибо, отворачиваясь от нее, ты тут же снова встретишься с ней лицом к лицу. Я попросил их спуститься на землю.
Они уведомили меня, что ответы на вопросы им сейчас куда нужнее, чем корабли. Я заметил, что они могут там погибнуть. Они спросили меня, самое ли ужасное в мире – смерть. И когда до этого дошло, я начал кое-что понимать в загадках. Но состязаться с Мастерами у меня недостало умения.
– Мудрый, – сказал Моргон, – охотится за разгадкой столь же упорно, сколь иной скряга – за монетой, которая катится к трещине в полу.
– Очевидно. Ты можешь что-нибудь сделать? Они показались мне крайне уязвимыми и крайне ценными для мира...
Слабая улыбка в глазах Моргона угасла.
– Я могу лишь одно – дать им то, что они желают.
Моргол остановилась перед большим и светлым покоем с коврами и занавесями богатых оттенков, отделанных золотом и слоновой костью.
– Мои слуги принесут все, что нужно, – сказала она Моргону и Рэдерле, – все, чтобы вам здесь было уютно. Стражи будут расставлены по всему дому. Когда вы будете готовы, приходите в мастерскую Иффа. Там и поговорим.
– Эл, – мягко предупредил Моргон, – я не могу надолго задерживаться. И прибыл я не для беседы.
Она молчала, как он предположил, ища разгадку, хотя лицо ее почти не изменилось.
– Я созвала всю стражу из других городов и с границ; Гох обучает их здесь перед походом на юг, если это то, что тебе нужно.
– Нет! – горячо проговорил он. – Я достаточно насмотрелся, как твои стражи умирали в Лунголде.
– Моргон, мы должны использовать те силы, которыми располагаем.
– В Херуне есть нечто большее. И значительно большее.
Тут он увидел, как изменилось выражение ее лица. Он осознавал присутствие волшебника позади нее все еще как тень и стал ломать голову без надежды на ответ, обретена ли эта мощь по выбору или при подстрекательстве сокола.
– За ним я и прибыл. Оно мне и нужно.
Ее пальцы очень крепко сжали его руку ниже локтя.
– Мощь землезакона? – не веря своим ушам, прошептала она. Моргон молча кивнул, отдавая себе отчет в том, что первый же признак ее недоверия навсегда ранит его сердце. – И у тебя хватит сил принять ее?
– Да. Мне нужно только знание. Твоей души я не коснусь. Обещаю. Я проникал в самую душу Хара, с его соизволения, но ты... в твоей душе есть уголки, куда мне доступ заказан.
Какая-то мысль мерцала в глубине ее глаз. Она стояла совсем тихо, все еще вцепившись в Моргона, и не произносила ни слова. Он чувствовал себя так, словно оборачивался перед ней чем-то древним, как сам мир, вокруг чего, словно бесценные, позабытые сокровища, скопились загадки и предания, все цвета ночи и зари. Тут ему вдруг захотелось проникнуть в ее мысли, чтобы выяснить, что в ее суровом и смятенном прошлом побуждает ее так на него смотреть. Но она выпустила его и сказала:
– Возьми у моей земли и у меня все, что тебе нужно.
Он стоял на месте, следя, как она удаляется, держа под локоть Ирта. Явились слуги и вывели его из задумчивости. Пока они разводили огонь и ставили подогреваться воду и вино, он негромко сказал Рэдерле:
– Оставлю тебя здесь. Не знаю, как надолго я исчезну. Ни один из нас не будет в полной безопасности, но здесь хотя бы Ифф с Иртом. Притом Ирт... Ирт не желает моей смерти. Уж это-то я понял.
Лицо Рэдерле выразило нескрываемую тревогу.
– Моргон, ты попал под его чары, когда вы летели. Я это почувствовала.
– Знаю. – Он прижал ее руку к своей груди. – Знаю. – Он не мог выдержать ее взгляд и отвернулся. – Он подстрекает меня забираться все дальше. Я же говорил: если бы я с ним играл, то проиграл бы.
– Возможно.
– Позаботься о Моргол. Я не знаю, что принес в ее дом.
– Он ее пальцем не тронет.
– Он лгал ей и однажды уже предал ее. Одного раза достаточно. Если я тебе понадоблюсь, спроси Моргол, где я. Она будет знать.
– Хорошо. Моргон...
– Что?
– Не знаю, – ответила Рэдерле, как уже было несколько раз за последние дни. – Я только вспоминаю иногда слова Ирта о том, что огонь и ночь – совсем простые вещи, если ясно их видишь. И все думаю, что ты не знаешь, кто такой Ирт, потому что не видишь его, а видишь только темные воспоминания...
– Во имя Хела, что я, по-твоему, должен увидеть? Он больше, чем арфист, больше, чем волшебник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71