Вкус шел на километры. Ну, и так и далее - как говорил Сапожников.
Но отпуск есть отпуск. А на даче жена, дочь, гости жены, гости дочери, гости гостей и другие гости. Поэтому профессор Филидоров снимал частным образом комнату в курортном месте, сговаривался с хозяйкой о еде и считал дикарями тех, кто так не поступал. А как организовать орду отдыхающих, профессор Филидоров не знал. В конце концов, каждый устраивается как может, если ищет уединения.
...Сначала на пляже он встретил физика, который вернулся из Швеции. Выпили саперави.
- Миин скооль, дин скооль, але вакра фликуш скооль, - сказал физик.
И профессору Филидорову было стыдно. Он не знал этого тоста и за что пьют. Оказалось, что пьют за девушек. Физик сказал:
- Тут на пляже есть наши.
И опять Филидоров не знал, кто эти наши. Он уже сам не помнил, в скольких местах он консультировал. Потом подошли трое наших с восклицаниями:
- Профессор! Отлично!
Они все были в плавках.
- Сегодня День шахтера. Надо отметить!
Ага. Это шахтеры.
- Сапожников тут... Вы знакомы?.
Профессор Филидоров дал им адрес своей хозяйки. Он жил на втором этаже, и в три стороны было видно море. Каменистая улочка вела вверх к его дому, а над ней зелень, зеленый навес листвы. Свет, тень, живое и каменное.
Профессор Филидоров нес авоську с сухим вином и печеньем.
Посидим тихонько у распахнутых окон. Будем дышать морем, пить сухое вино, глядя на луч пурпурного заката, а потом на большое лунное море.
Не постучавшись, вошли два незнакомых парня с лицами гангстеров.
- Здесь День шахтера? - спросили они.
- Здесь... Но... - сказал Филидоров.
Парни внесли ящик водки и два ящика пива, поставили у стены рядом с двумя филидоровскими "сухонькими".
- Мы за закуской, - сказали они. И ушли.
Профессор Филидоров похолодел. Он выглянул в окно. Много людей поднимались вверх по улице. Они размахивали руками и показывали на профессора. Они шли к нему.
Потом, перекрывая пение Нели, рев голосов и вой магнитофона, шахтер с лицом артиста Бориса Андреева и фигурой Ильи Муромца воскликнул:
- Надо выпить за самого старшего среди нас шахтера! Профессора Филидорова!
- Я не шахтер... - стеснительно сказал Филидоров.
- Не верьте ему, - сказал Сапожников. - Он шутит.
- Ура! - крикнули все.
Кроме Сапожникова - абсолютно незнакомые лица. Ни "швед", ни трое "наших" в плавках так и не появились.
Со двора два гангстера подносили шашлыки, дым поднимался, как при казни еретика Джордано Бруно, и профессор Филидоров уже не боялся хозяйки, он боялся дружинников. И жителей города.
- Ты хороший человек, - говорил ему Илья Муромец.
А Добрыня Никитич доливал ему в бокал пиво:
- Запей... Хорошо будет.
- Я не пью, - говорил Филидоров.
- Только один шахтер не пьет, - говорил Алеша Попович. - памятник на министерстве.
- Я не шахтер, - все более весело говорил Филидоров.
- Он шутит, - говорил Сапожников.
И профессор Филидоров уже ничего не боялся.
Только одни раз он испытал чувство ужаса и паники. Это когда все и он с ними, оглашая ночь песнями, спускались вниз к морю и в нижнем конце улицы увидели слепящую фару и услыхали треск милицейской коляски. Пропало все. Доброе имя, уважение общественности. Гости окружили патруль. Профессор отчаянно и благородно выступил вперед.
- Я профессор Филидоров... - сказал он. - А это мои ученики... Потише, граждане, -сказал милиционер. - Поздно уже.
С песней: "А кто твой муж, гуцулочка? Карп-аты!.."-гости двинулись в дом отдыха. А профессор Филидоров, Сапожников и тихий человек, которого все шахтеры называли Аркадий Максимович, сели возле тихого моря на теплую гальку. Последней подошла Неля.
- Стыдуха, - сказала Неля. - Ну прямо стыдуха.
Она сегодня шепелявила, у нее губа треснула. И еще она боялась лететь на самолете, а ей улетать послезавтра.
- А почему боишься? Тошнит?
- Да сто ты? Мозно аэрон принять. Я на самолете не боюсь... Просто если он навернется, сто тогда будет?.. Смотри, губа треснула... Слусай, а это не рак?
- Не надо на ветру целоваться, - сказал Сапожников.
- Да ты сто? Откуда целоваться? У меня зених в Донецке: Видись, ессе треснула? Это не рак?
- Рак, -сказал Сапожников. -Ну - что ты пристала?
- А мне серт с ним, сто рак, - сказала она. - Мне главное дело с родителями попроссяться... Ах, серт возьми, заль, сто не в Донецке заболела, не успею с родителями попроссятся...
- Не рак у тебя, не рак, успокойся, - сказал Сапожников.
- Сестпо?- Честно тебе говорю. Я знаю. Иди.
И Неля тоже ушла.
- Странно... - сказал профессор Филидоров. - Это чудовищная дикость, варварство... Водка эта, пиво... Но я никогда не проводил такого чудесного вечера... Все так непривычно... Вот вы шахтер, Аркадий Максимович... объясните мне...
- Я не шахтер, - сказал Аркадии Максимович. - Я археолог.
Он увидел светлячка и нагнулся, Сапожников увидел светлячка и нагнулся, и они стукнулись лбами.
Так Сапожников познакомился с Аркадием Максимовичем.
Так в эту ночь возник, и, быть может, главный для Сапожникова, поворот на его жизненной дороге проб и ошибок. Но он этого, конечно, не знал тогда, и тем более не знал, к каким это его приведет выводам.
Аркадий Максимович перебирал камешки на берегу теплого моря и вдруг сказал, что в сборнике фантастики он читал сапожниковский рассказ о Скурлатии Магоме, нерадивом ученике будущего, и что его, как археолога, привлекла там одна мысль.
- Какая? - спросил Сапожников.
Оказалось, мысль о том, что если машина времени возможно, то она уже изобретена в будущем, и в этом случае поездки в прошлое наших потомков неизбежны, а также неизбежны их скрещивания с нашими предками. и этим объясняется разнообразие рас. Это очень простое объяснение и очень смешное.
- Из-за того, что смешно, - сказал Сапожников, - редактор и не хотел печатать. Солидности ему не хватало... А без солидности какая наука?
- При чем здесь наука? - сказал Филидоров. - Это же фантастика. А фантастика для возбуждения фантазии. Аркадий Максимович засмеялся и стал вспоминать сапожниковский рассказ. А Филидоров засмеялся и сказал, что это, конечно, не литература и не наука, а черт те что, но читать можно.
"Он только уснул, как вдруг услышал:
- ...И выходит, что интуиция, то есть предчувствие, - это момент восприятия информации из будущего, момент стыковки прошлого с будущим через настоящее, - сказал Скурлатий.
- Но если время движется вперед, почему оно вдруг с нами стыкуется? спросил Сапожников.
- А потому, что оно движется не только вперед, но и вихрем по спирали, и потому оно набегает сзади и проскакивает мимо нас, - сказал Скурлатий.
- И снова набегает сзади?
- Да... Но оно уже не то самое, что было... То есть мы то гонимся за прошлым, то отстаем от будущего и только моментами движемся с временем наравне. Мы не можем двигаться быстрее времени, но можем перескакивать на виток, бегущий обратно, или на виток большего диаметра и, значит, летящий быстрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Но отпуск есть отпуск. А на даче жена, дочь, гости жены, гости дочери, гости гостей и другие гости. Поэтому профессор Филидоров снимал частным образом комнату в курортном месте, сговаривался с хозяйкой о еде и считал дикарями тех, кто так не поступал. А как организовать орду отдыхающих, профессор Филидоров не знал. В конце концов, каждый устраивается как может, если ищет уединения.
...Сначала на пляже он встретил физика, который вернулся из Швеции. Выпили саперави.
- Миин скооль, дин скооль, але вакра фликуш скооль, - сказал физик.
И профессору Филидорову было стыдно. Он не знал этого тоста и за что пьют. Оказалось, что пьют за девушек. Физик сказал:
- Тут на пляже есть наши.
И опять Филидоров не знал, кто эти наши. Он уже сам не помнил, в скольких местах он консультировал. Потом подошли трое наших с восклицаниями:
- Профессор! Отлично!
Они все были в плавках.
- Сегодня День шахтера. Надо отметить!
Ага. Это шахтеры.
- Сапожников тут... Вы знакомы?.
Профессор Филидоров дал им адрес своей хозяйки. Он жил на втором этаже, и в три стороны было видно море. Каменистая улочка вела вверх к его дому, а над ней зелень, зеленый навес листвы. Свет, тень, живое и каменное.
Профессор Филидоров нес авоську с сухим вином и печеньем.
Посидим тихонько у распахнутых окон. Будем дышать морем, пить сухое вино, глядя на луч пурпурного заката, а потом на большое лунное море.
Не постучавшись, вошли два незнакомых парня с лицами гангстеров.
- Здесь День шахтера? - спросили они.
- Здесь... Но... - сказал Филидоров.
Парни внесли ящик водки и два ящика пива, поставили у стены рядом с двумя филидоровскими "сухонькими".
- Мы за закуской, - сказали они. И ушли.
Профессор Филидоров похолодел. Он выглянул в окно. Много людей поднимались вверх по улице. Они размахивали руками и показывали на профессора. Они шли к нему.
Потом, перекрывая пение Нели, рев голосов и вой магнитофона, шахтер с лицом артиста Бориса Андреева и фигурой Ильи Муромца воскликнул:
- Надо выпить за самого старшего среди нас шахтера! Профессора Филидорова!
- Я не шахтер... - стеснительно сказал Филидоров.
- Не верьте ему, - сказал Сапожников. - Он шутит.
- Ура! - крикнули все.
Кроме Сапожникова - абсолютно незнакомые лица. Ни "швед", ни трое "наших" в плавках так и не появились.
Со двора два гангстера подносили шашлыки, дым поднимался, как при казни еретика Джордано Бруно, и профессор Филидоров уже не боялся хозяйки, он боялся дружинников. И жителей города.
- Ты хороший человек, - говорил ему Илья Муромец.
А Добрыня Никитич доливал ему в бокал пиво:
- Запей... Хорошо будет.
- Я не пью, - говорил Филидоров.
- Только один шахтер не пьет, - говорил Алеша Попович. - памятник на министерстве.
- Я не шахтер, - все более весело говорил Филидоров.
- Он шутит, - говорил Сапожников.
И профессор Филидоров уже ничего не боялся.
Только одни раз он испытал чувство ужаса и паники. Это когда все и он с ними, оглашая ночь песнями, спускались вниз к морю и в нижнем конце улицы увидели слепящую фару и услыхали треск милицейской коляски. Пропало все. Доброе имя, уважение общественности. Гости окружили патруль. Профессор отчаянно и благородно выступил вперед.
- Я профессор Филидоров... - сказал он. - А это мои ученики... Потише, граждане, -сказал милиционер. - Поздно уже.
С песней: "А кто твой муж, гуцулочка? Карп-аты!.."-гости двинулись в дом отдыха. А профессор Филидоров, Сапожников и тихий человек, которого все шахтеры называли Аркадий Максимович, сели возле тихого моря на теплую гальку. Последней подошла Неля.
- Стыдуха, - сказала Неля. - Ну прямо стыдуха.
Она сегодня шепелявила, у нее губа треснула. И еще она боялась лететь на самолете, а ей улетать послезавтра.
- А почему боишься? Тошнит?
- Да сто ты? Мозно аэрон принять. Я на самолете не боюсь... Просто если он навернется, сто тогда будет?.. Смотри, губа треснула... Слусай, а это не рак?
- Не надо на ветру целоваться, - сказал Сапожников.
- Да ты сто? Откуда целоваться? У меня зених в Донецке: Видись, ессе треснула? Это не рак?
- Рак, -сказал Сапожников. -Ну - что ты пристала?
- А мне серт с ним, сто рак, - сказала она. - Мне главное дело с родителями попроссяться... Ах, серт возьми, заль, сто не в Донецке заболела, не успею с родителями попроссятся...
- Не рак у тебя, не рак, успокойся, - сказал Сапожников.
- Сестпо?- Честно тебе говорю. Я знаю. Иди.
И Неля тоже ушла.
- Странно... - сказал профессор Филидоров. - Это чудовищная дикость, варварство... Водка эта, пиво... Но я никогда не проводил такого чудесного вечера... Все так непривычно... Вот вы шахтер, Аркадий Максимович... объясните мне...
- Я не шахтер, - сказал Аркадии Максимович. - Я археолог.
Он увидел светлячка и нагнулся, Сапожников увидел светлячка и нагнулся, и они стукнулись лбами.
Так Сапожников познакомился с Аркадием Максимовичем.
Так в эту ночь возник, и, быть может, главный для Сапожникова, поворот на его жизненной дороге проб и ошибок. Но он этого, конечно, не знал тогда, и тем более не знал, к каким это его приведет выводам.
Аркадий Максимович перебирал камешки на берегу теплого моря и вдруг сказал, что в сборнике фантастики он читал сапожниковский рассказ о Скурлатии Магоме, нерадивом ученике будущего, и что его, как археолога, привлекла там одна мысль.
- Какая? - спросил Сапожников.
Оказалось, мысль о том, что если машина времени возможно, то она уже изобретена в будущем, и в этом случае поездки в прошлое наших потомков неизбежны, а также неизбежны их скрещивания с нашими предками. и этим объясняется разнообразие рас. Это очень простое объяснение и очень смешное.
- Из-за того, что смешно, - сказал Сапожников, - редактор и не хотел печатать. Солидности ему не хватало... А без солидности какая наука?
- При чем здесь наука? - сказал Филидоров. - Это же фантастика. А фантастика для возбуждения фантазии. Аркадий Максимович засмеялся и стал вспоминать сапожниковский рассказ. А Филидоров засмеялся и сказал, что это, конечно, не литература и не наука, а черт те что, но читать можно.
"Он только уснул, как вдруг услышал:
- ...И выходит, что интуиция, то есть предчувствие, - это момент восприятия информации из будущего, момент стыковки прошлого с будущим через настоящее, - сказал Скурлатий.
- Но если время движется вперед, почему оно вдруг с нами стыкуется? спросил Сапожников.
- А потому, что оно движется не только вперед, но и вихрем по спирали, и потому оно набегает сзади и проскакивает мимо нас, - сказал Скурлатий.
- И снова набегает сзади?
- Да... Но оно уже не то самое, что было... То есть мы то гонимся за прошлым, то отстаем от будущего и только моментами движемся с временем наравне. Мы не можем двигаться быстрее времени, но можем перескакивать на виток, бегущий обратно, или на виток большего диаметра и, значит, летящий быстрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83